Колодец странствий

— Да. Спереди и сзади, — буркнул Дуглас.

— Но, мы любим лошадей, — вставила реплику Санара.

— Да и собак и слонов, — закончил Малкольм.

— Я понял. Теперь у нас есть страшные лошади, — буркнул Дуглас.

— Батлаки, — поправила его Санара. — И они прекрасны и сильны.

Она стала углубляться в лес. Батлак побрел за ней.

— Иди, Даг, — сказал Малкольм. — Я только костер залью.

* * *

Малкольм шел вдоль ручья, в редеющем подлеске он увидел поляну, до него долетел смех Санары. Ветки расступились перед ним. Поляна лежала в ярких лучах солнца. Гигантский батлак отдыхал у края поляны. Два животных поменьше пристроились рядом, прижимаясь мордашками к животу матери. Их носы мерно подрагивали.

— У нас мама и дети? — спросил Малкольм тихо.

— И папа, — ответила Санара, указывая в противоположную сторону.

Из густых кустов, покрытых ярко-розовыми ягодами, торчал волосатый зад еще одного батлака. Хвост, похожий на добрую метлу, покачивался из стороны в сторону, изредка хлестая хозяина по покатым бокам.

— Семейка на пикнике, — буркнул Дуглас.

— Ты уверенна, что эти милые гиганты будут нам помогать? — спросил Малкольм.

— Мы можем попробовать, — ответила Санара.

Когда детеныши наелись, они устроились на траве рядом с мамой. Только в сравнении с родителями косматые карапузы казались маленькими, малыши могли дать фору обычной взрослой лошади, крупные и косматые, как родители, они внушали чувство надежности. Малкольм и Дуглас отошли в тень и стали наблюдать, как Санара играет с детенышами батлаков.

Из кустов выбрался папа-батлак и хмуро поглядел на гостей. Возможно, такое ощущение создавали густые брови животного и следы красных ягод на морде. Малкольм и Дуглас присели. Похрапывая, папаша-батлак прошел мимо них. Взрослые батлаки потерлись мясистыми носами, и самец углубился в лес. Хруст веток и шорох листьев еще долго звучал над поляной.

Мамаша-батлак отдохнула и стала подниматься на ноги. Санара подбежала к ней и, схватив за морду, стала ее чесать. Гигант снова опустился на землю, и Санара кое-как забралась на батлака.

— Давайте, садитесь на детенышей, — крикнула Санара. — Они точно вас выдержат.

— Как мы с них слазить будем и как управлять? — спросил Дуглас. — Меня лошади не любят.

Он пытался оседлать одного из детенышей. Батлак подогнул передние ноги и низко наклонил голову. Дуглас пытался удержаться и обхватил ногами бока животного, а руками схватился за гриву.

— Без седла и сбруи будет сложно, — прокряхтел он.

— Привыкнем, — ответила Санара.

Она похлопала батлака по боку. Животное встало. Мальчики оседлали молодых батлаков, которые решили попрыгать по поляне. Приминая траву широкими копытами, жеребята прыгали не высоко, но часто.

— По-мо-ги-те! — пищал с перепуга Дуглас.

— Дер-жис-с-с-сь! — кричал ему Малкольм. — Если упадешь, он тебя может раздавить.

Мамаша-батлак медленно пошла с поляны. Санара тянула густую гриву самки в ту сторону, куда хотела ехать, и животное спокойно подчинялось. Девочка направила батлака в сторону башни, которая возвышалась над лесом. Животное меланхолично шло вперед, как таран, раздвигая и ломая кусты.

Когда мамаша скрылась из виду, детеныши прекратили скакать и последовали за ней. Ребята с облегчением вздохнули. Дуглас потирал ушибленный зад. Из кустов послышалось недовольное ворчание и жеребята пошли быстрее.

Малкольм и Дуглас с благодарностью смотрели вслед Санаре. Отсутствие хоженых троп и густой подлесок, усложнили бы жизнь любому путешественнику.

— Это персональный вездеход, — сказал Дуглас.

Они ехали без остановки часа четыре. На очередной поляне решили отдохнуть. Ребята спешились, размяли ноги и каждый дал своему батлаку галету, животные, довольно урча, мигом сжевали лакомство.

— Минут десять отдохнем и в путь? — спросил Дуглас.

Глаза его горели, казалось, он весь на иголках.

— Ты чего? — спросила Санара.

— Если честно, — ответил Дуглас. — У меня все болит, но мне так понравилось ехать верхом, просто жуть. Я не думал, что это так классно.

— Тогда поблагодари своего пони, друг, — сказал с улыбкой Малкольм.

— У меня не пони, а боевой батлак, — буркнул Дуглас.

Он вернулся к батлаку, который мирно объедал куст каких-то фиолетовых ягод. Мальчик запустил руку в гриву животному, батлак заурчал и повернул морду к Дугласу. Другой рукой мальчик протянул галету, жеребенок захватил ее одними губами и звучно чмокнул, отправляя ее в рот.

— Молодец, — бубнил Дуглас. — Поешь ягод. Галет у нас мало. Галеты только на десерт.

Хотя ребята не ели с самого утра, есть им не хотелось. Они не стали разводить костер и готовить еду, а просто сидели на траве и смотрели на странных, добрых животных, которые стали их помощниками. До вечера они сделали еще один привал.

На этот раз на поляне появился папа-батлак, оказалось, защитник семейства шел следом. Он подошел к самке, и они потерлись носами. На этот раз Санара подошла к нему, отвела взгляд и протягивая галету. Самец слизнул, довольно заурчал и вопросительно посмотрел на мальчиков, те сидели возле жеребят и боялись пошевелиться. Самец грозно заурчал и тряхнул головой.

— Похоже, он требует с нас дань, — сказал Малкольм.

— Он же нас не вез, — возразил Дуглас.

Самец подошел к ребятам вплотную, жеребята вскочили и отошли к матери.

— Ему, по-моему, все равно, — буркнул Малкольм, быстро доставая галету.

— В глаза не смотрите, — пискнула Санара.

— Понятно, — сказал Дуглас. — Мама и дети честно работают, папа занимается сбором дани.

Мальчики склонили головы и вытянули руки в сторону батлака. Перед тем, как слизнуть лакомство, батлак недовольно фыркнул, а затем медленно удалился с поляны.

— Даже в этом девственно чистом мире процветает рэкет, — ворчал Дуглас.

— За красивые глазки, даже здесь, тебя никто возить не будет, — сказала, хихикая Санара.

Ближе к вечеру они нашли просторную поляну. Ребята не знали, боятся ли животные огня и развели костер на краю поляны, подальше от батлаков. Малкольм срезал дерн и выкопал яму, Дуглас свалил в нее сухие ветки. Поначалу животные волновались. Санаре пришлось быть рядом с ними и скормить еще по одной галете каждому батлаку.

В эту ночь Малкольм снова дежурил первым. Он любил шум моря и его запах, но в лесу, он чувствовал себя по-другому: другие звуки и запахи. На берегу океана мальчик чувствовал мощь и силу, способную стереть с лица земли жизнь, сидя под деревом и глядя на звездное небо, он чувствовал покой. Шелест листьев звучал, как мамина колыбельная.

Ближе к середине ночи Малкольм уже начал клевать носом. Он подбросил дров в огонь и пошел будить Дугласа.

— Даг, — прошептал он. — Просыпайся, твоя очередь.