Колыбель предков
Шрифт:
Со времени открытия белого кварцитового отщепа и сборов Шекельфорда удачи сопутствовали Нельсону. Каждый день на остановках он открывал одну из стоянок каменного века за другой. Нельсон понял, почему его ранее так смущала Гоби. Археолог, который привык вести разведку в обычных для средних широт местах, знает, где наиболее вероятен успех — на возвышенных террасах и береговых мысах крупных рек, особенно там, где в них впадают мелкие притоки. Но где искать обработанные камни в Гоби с ее безводными пространствами, засыпанными песком долинами, сухими руслами рек, разрушенными временем скалами?
Теперь Нельсон знал, что надо направляться туда, где ветер разрушил поверхностный слой почвы и выдул огромные котлованы. Часто успех поджидал у подножия базальтовых скал. В пустотах вулканического камня встречались
Внимания заслуживали также окрестности редких в Гоби источников и колодцев, берега высохших озер, подножия скал, к которым почему-то неотвратимо тянуло древнего человека, плато, засыпанные обломками кремнистых пород. Два условия оставались непременными: вода и сырье для изготовления орудий. Если то и другое было налицо, то Нельсон возвращался к лагерю с находками. Вскоре ответственный за коллекции выделил специальный ящик. В него складывались тяжелые пакеты с камнем. Поскольку охота за каменными орудиями охватила всех участников экспедиции, в том числе шоферов, ящики заполнялись довольно быстро.
История освоения Гоби человеком отодвинулась на несколько тысячелетии в глубь от предполагаемого ранее рубежа. Человек новокаменного века успешно противостоял невзгодам пустыни. Он победил жару и холод, жажду и пыльные бури, голод и бескрайние просторы. Он был изворотливым, ловким, смелым, находчивым и мудрым, чтобы найти себе пропитание в скудной стране, которая была для него не случайным местом, а домом, где он жил и умер.
При желании можно было уйти в другие места, где текли полноводные реки, стояли леса, расстилалась трава. Однако люди не уходили, а упрямо кочевали от одного оазиса к другому, охотились на дзеренов и куланов, лошадей и верблюдов, собирали съедобные коренья, траву и зерна пустынных злаков. Человек не покинул Гоби и позднее. Нельсон не раз встречал около возвышенностей грандиозные могильные курганы, сложенные из камней. Под ними были погребены потомки людей каменного века.
Но не значило ли это, что человек эпохи неолита нс был первым жителем Гоби, а продолжал традиционную кочевую жизнь своих предков, охотников палеолита, которые освоили пространства Центральной Азии 15–20 тысяч лет назад, а может быть, и раньше? Такая постановка вопроса возможна: два года назад французы Пьер Тейяр до Шарден и Эмиль Лисан открыли в Ордосе, в восточной окраине Центральной Азии, палеолит в Шуйдунгоу и Шарооссоголе. От Ордоса до Гоби рукой подать. Палеолитические охотники могли вторгнуться в ее пределы, привлеченные стадами животных.
Французы искали в Ордосе по заданию Парижского института палеонтологии человека истоки европейских культур древнекаменного века. Если древний человек мигрировал в Европу из Ордоса, как уверяют некоторые археологи, он не мог миновать Гоби. Значит, можно открыть здесь более древние культуры каменного века. Нельсона радовала такая перспектива.
Все дальше на северо-запад уходили автомашины экспедиции, оставляя позади одну сотню миль пути за другой. Курс — на гобийский Алтай, к Долине озер. Там, неподалеку от нежно-голубого хребта Гурбан-Сайхн (Три красавицы), располагалась древняя котловина знаменитого Шабарак-усу, где было решено продолжить поиски динозавров. Наступил май, и Долина озер встретила экспедицию жарой, ослепительно ярким солнцем и беловато-голубым безоблачным небом. Впереди расстилалась низкая, лишенная растительности пустыня, покрытая увалами, засыпанная щебенкой, мелким гравием и песком.
12 мая автомобили подъехали к котловине Шабарак-усу. Однообразный желтовато-серый фон пустыни внезапно исчез — машины стояли на краю глубокого обрыва. Так вот они какие, знаменитые «пылающие скалы» Шабарак-усу, о которых Эндрюс не один раз рассказывал Нельсону. Ветры и солнце вскрыли по склонам причудливых долин пласты многоцветных глин, песков, осадочных и изверженных горных пород. Преобладали пурпурно-красные, черные и зеленовато-коричневые тона. Крутые обрывы, узкие ущелья, изрезанные сетью глубоких морщин-оврагов, глинистые склоны древнего берега реки или озера в сочетании
с беспорядочно нагроможденными песчанистыми глыбами и полукружьями дюн создавали потрясающее впечатление.Вдали синеют громады пиков гобийского Алтая. Горы черно-голубые, прохладные. Сквозь сиреневато-дымчатое марево, окутывающее склоны величайших гор Монголии — Их-Богдо и Бага-Богдо, проступают ярко-белые снежные пятна и полосы. Не верится, что в такую жару где-то лежит снег. Над горами Гурбан-Сайхн неожиданно возникают белые нежные облака с завихренными в виде запятых краями. Но живут они недолго — незаметно растекаются, становятся полупрозрачными и наконец бесследно исчезают.
И все же ни с чем не сравнимую, совершенно фантастическую картину представляла котловина Шабарак- Усу вечером, за несколько минут до захода солнца. Круглые обрывы изъеденных ветром древних песчанистых отложений полыхали ярко-красным пламенем. Казалось, вся котловина превратилась в море огня. Этот неожиданный эффект объяснялся просто: лучи заходящего солнца освещали древние красноцветные песчаники стен котловины и останцы, создавая реальное представление «пылающих скал».
Но это был далеко не главный сюрприз, который приберегла для путешественников котловина высохшего озера Шабарак-усу. Все началось с того, что, когда наступило время обеда, к майханам возвратился из странствий по долине Шекельфорд. Неизвестно почему он направился к зарослям тамариска и затем полез к берегам гиблого соляного болотца, расположенного у дальних колонн красных песчаников. Во всяком случае, можно определенно сказать, что вряд ли там располагалась самая удачная точка для фотосъемок Шабарак-усу. Но как бы то ни было, Шекельфорд возвратился в лагерь нагруженный камнями и вывалил их перед Нельсоном.
— Эти камни обработаны человеком! — заволновался Нельсон, рассматривая кусок кроваво-красной яшмы, на поверхности которого виднелись отчетливые следы сколов.
— Возможно, — небрежно буркнул Шекельфорд и пожал плечами.
Нельсон подумал, что Шекельфорд разыгрывает его. Но когда на следующее утро он отправился вместе с Эндрюсом, Луксом, Берки и Моррисом к дальнему болотцу, открывшаяся картина потрясла их. За фигурными скульптурами красноцветных останцев располагались долины, выметенные ветрами до основания. На твердом и чистом песчанистом дне их сплошной массой лежали тысячи обработанных камней: отщепы, расколотые желваки, а также всевозможные орудия из желтой и красной яшмы, белого, розового и желтого халцедона, серого песчаника и темного кремня.
Дно долины сверкало и переливалось в лучах утреннего солнца всеми цветами радуги. Белый халцедон, полудрагоценная кремнистая порода, явно преобладал здесь. Можно было подумать, что это свежевыпавший снег, топким слоем припорошивший песчанистое дно долины. В каких же грандиозных масштабах и как долго следовало колоть камень, чтобы накопилось такое изобилие его?
Когда волнение улеглось, все двинулись осматривать сокровища. Среди тысяч отщепов и сотен бесформенных сколов, отбросов производства, каждый старался отыскать законченное орудие: скребок, нож, наконечник стрелы, проколку, ножевидную пластинку, а также нуклеусы, с которых они скалывались. Но и среди инструментов привередливо выбирались наиболее выразительные.
Занятые поиском, спутники разбрелись в разные стороны и лишь временами подходили друг к другу, чтобы похвастать необычной находкой. Эндрюс не узнавал Нельсона. Сутуловатая фигура этого степенного и спокойного человека, которого ничто не могло вывести из равновесия, мелькала между ветками саксаульника. Нельсон непрерывно нагибался, подбирал то один, то другой камень.
Наступил полдень, жара и жажда стали невыносимыми, и решено было на время прервать сборы. Нельсон с неутомимостью фанатика сортировал находки. Чего только не было среди них! Крупные и грубо оббитые куски красной яшмы — едва опробованное мастерами сырье, которое они намеревались в будущем пустить в дело. Нуклеусы, служившие для скалывания ножевидных пластин, были представлены во всех стадиях их оформления: от продолговатых галек халцедона и яшмы с одним-двумя небрежно сделанными сколами до изящно ограненных призм, цилиндров и конусов. Параллельные друг другу желобки, «негативы» соструганных пластин, покрывали поверхности скалывания нуклеусов.