КОМ 3

Все эти идиотские мысли я додумывал, уже сидя на сосновой ветке. Нет, по здравому размышлению, я (да и любой из нас четверых), этого секача легко бы уработали. Ильин огонь или ледяной шип — и все дела. Но зачем? Это ж тебе не молодой поросёнок. Кабана есть — тут привычка нужна, мясо-то воняет самцом.

— А давайте я его! — предложил Иван. Судя по всему, не мне одному пришла в голову идея шмальнуть в секача магией.

— А давайте, без «давайте», а? — висевший на соседней ветке Багратион прям порадовал рассудительностью. — Тут, вокруг университета, очень специальных животин разводят. Лучше отпугнуть его, и свалим. Я вообще в шоке! Чтоб кабан оборотня не испугался?

— Это да-а… — я прицелился и метнул малый огнь перед мордой кабана. Ну, не может же животное огня не бояться?

Оказалось — может. И вообще не боится. Всего и реакции — рассерженный храп, и тварь забегала кругами. Пришлось повторить, но уже в загривок.

Раздавшийся взвизг, наверное, перебудил вообще всех, кто в лесу ещё не спал — если таковые после погонь за свиньями ещё были. Но, слава Богу, больше искушать судьбу секач не стал и убежал в лес, вслед за своим стадом.

Немного посидев на ветке я поинтересовался:

— А жратву всю растеряли?

— Ты сейчас реально о этом думаешь? — индифферентно спросил Петя.

— Ну а что? Я б и выпил ещё, после такого-то…

— Бутылки прямо под твоим деревом.

— Ага.

Короче, пока собирали разбросанное, употребляли невыпитое, выяснилось: кабанов-то сначала никто не видел, пока Серго не рухнул на затаившуюся свинью. С поросятами! Подросшие кабанчики прыснули во все стороны. Кому пришла в голову «светлая» идея принести девчонкам подарочек, уже и не понятно было.

— Коллективно придумалось, — вынес вердикт Иван.

— Коллективные балбесы! Это повезло вам, что у вас костюмы с «подушками» были!

— Не обзывайся, Коршун. Весело же было, согласись? — хохотнул Пётр и сделал длинный глоток из бутылки. — Хотя, конечно, папа кабан — это обосратушки!

— Зато у кого ещё на мальчишнике кабан-секач был? А? — Серго отобрал у Петра бутылку и тоже приложился.

— Э-э-э, мне оставьте! — Сокол протянул руку в коньяку, но Багратион резко убрал бутылку в сторону.

— Это нам с Петро, у вас с Коршуном своя есть!

— Да он же выпил её уже почти!

— А вот не надо врать! — возмутился я. — Ещё половина есть! Держи, пострадавший, употреби!

— А чего это? — с подозрением ткнул пальцем Серго в мелькающие в отдалении световые пятна.

Похоже, наш яркий выход с кабанами не остался незамеченным. Хорошо, что это рассказываю я долго, а на деле-то всё очень даже стремительно получилось. Но теперь кто-то (или что-то) довольно быстро приближалось, шаря по подлеску фонарями.

— Когти рвём! — сдавленно скомандовал Иван, и мы дали ходу в противоположную сторону.

Как мы неслись сквозь лес к дороге, проламываясь местами сквозь заросли, это отдельная песня. И дамам эту песню петь ни в коем случае нельзя, ибо матов в ней как бы не больше нормальных слов.

— Вон туда! — крикнул Витгенштейн. — Там дорога!

— Фонари, вроде?! — рыкнул Серго. — И подковы цокают! Экипаж!

Иван вылетел на дорогу прям под колёса фиакра и, широко расставив руки, заставил его остановиться. Кони взбрыкнули!

— Аж ты ж, ядрёна колупайка… — успел просипеть я, живо вообразив, как испуганные коняги проламывают жениху буйну голову копытами.

Но Серго уже забирался в салон.

— Коршун, живее! — не успел я запрыгнуть, как князья в три глотки заорали на возницу: — Давай-давай! Гони!

— Куда гнать-то? — ошалело вытаращил глаза тот.

— Вперёд гони! — гаркнул Иван и сунул дядьке пачку андреек, на которую можно было бы десяток таких фиакров купить. — Там разберёмся!

Тут возница мигом разморозился, этак особенно свистнул, кони резко оживились и фиакр волшебным образом начал набирать скорость.

— Пое-е-едем, красо-отка, ката-а-аться! — пьяно и весело запел Витгенштейн.

Вообще, алкогольный туман, почти отпустивший меня после приключения с кабаном, вновь затягивал сознание. Бутылка коньяка с горла на двоих — всё-таки многовато.

ОБОРУДОВАНИЕ

Фиакр нёсся по дороге меж густо-тёмных деревьев под пьяное пение князей. Песня оказалась долгой и остановить их было решительно невозможно. Наконец — в крошечный промежуток между концом старой песни и началом новой, пока Петро набирал побольше воздуха, я ткнул его в бок и спросил?

— Куда едем-то?

Петя сдулся и непонятно пояснил:

— Так в гараж.

— Не понял. В какой гараж?

— Да в наш! Возьмём грузовичок и оборудование. Ты на этом фиакре княжескую охрану штурмовать будешь? — а возница-то, смотрю, напрягся.

— Не волнуйся, дядя, — хлопнул его по плечу Серго, — мы не бомбисты эти. Нам на девичник к княгине Гуриели надо!

Дородный мужик на полном ходу спрыгнул с облучка и унёсся в проулок. Как бы не в трое быстрее своего экипажа.

— Мда, Серго, умеешь ты успокоить. Щас он ещё жандармов вызовет, сам объясняться будешь!

— Ва-ай молчи уже, женишок блин! Петя! Далеко ещё до гаража?

— Да почти приехали. Тут километра полтора.

Я запрыгнул на место извозчика.

— Командуй, штурман. Н-но! Веселей, залётные!

Но лошадки не жаждали бежать. То ли квёлые к концу дня, то ли привыкли к одному хозяину… Серго перевесился в сторону облучка и рыкнул. Вот тут лошадки помчали.Я бы даже сказал, понесли!

Через два квартала Витгенштейн заорал:

— Стой! Сто-о-ой! Вон туда!

Еле я этих кляч затормозил.

Петя спрыгнул из повозки принялся долбить ногой в зеленые железные ворота.

На вопросительный взгляд Ивана Пётр только отмахнулся:

— По-любому, спят, не услышат иначе!

— Я щас кому-то по ухам надаю! — грозно раздалось изнутри. — Ишь, «спят оне»! Никто и не спи… — калитка в воротине распахнулась, и в глаза нам ударил фонарь. — Ох ты ж! Вашсиятельство! А чего так поздно, да и не предупредимши? — здоровенный детина в замасленной чёрной форме посторонился, впуская нас внутрь, и аккуратно убрал куда-то за спину метровый брусок. Судя по всему, им он и собирался встретить ночных гостей. А тут Пётр, какая незадача.