КОМ 3

— А это вот, — я ткнул на место нашего разноса, — что было?

— Отеческое порицание. Щас машинку какую-нибудь возьмём — и ко мне домой. Душевая, массаж, стрижка, бритьё. Будем вам придавать придворный лоск! У тебя, Ваня, вообще через семь часов венчание, — он обнял уже Сокола.

— Хватит обниматься! И никаких машин! На сегодня этого гаража хватит.

ПРИХОДИМ В НОРМУ

Иван поймал фиакр, и мы, загрузившись, принялись гадать, что нас ждёт.

— Тебе-то, Ильюха, особо бояться нечего, Серафима-то твоя, всё — уже жена. Да и сына уже заделал. А тут как бы мимо свадьбы не пролететь…

— У жён, знаешь, есть куча своих, мать его, благоприобретённых способов мозх вынуть!

— Ну, тебе виднее. А я вот опасаюсь…

— Иван, ну сколько можно, а? Господин хорунжий! Извольте соответствовать!

Дальше ехали под взрывы хохота.

У Витгенштейнов нас уже ждали. Не иначе, старший князь предупредил. Ну не могли же они такой толпой всю ночь стоять в прихожей? На кажного по четыре слуги! Мне достались две девушки в белоснежных передничках, старичок в сюртуке и дородный парень. А вот кожаный фартук на парне меня сильно смущал. Зря, как оказалось. Сначала меня затащили в огромадную ванную, где девушки, совершенно не смущаясь, попытались меня раздеть, пришлось рявкнуть.

На что они совершенно не обратили внимания, пока старичок кивком не указал беспутным на дверь.

— Не извольте беспокоиться, господин хорунжий, никто не покушается на вашу честь, — чопорно сообщил старичок, вручая мне три разноцветных бутылька.

— Да я, собственно, за честь свою и не беспокоюсь. Меня другое волнует. Дабы слуги языками не болтали при моей жене. Ни к чему это. И уж свою одёжу я с себя сам в состоянии стянуть.

— У нас языками не болтают.

— Тем не менее.

— Как вам будет угодно, господин хорунжий.

— М-гм. Что за микстурки-то?

В одном флакончике я привычно уже узнал антипохмелин, второй, как мне сообщили — для укрепления организма, и третий — для свежего дыхания. Потому как аромат сегодняшней ночи зубной щёткой не перебить. Мда уж…

Быстренько помылся. Всё-таки душ — великое дело, особенно когда кипяток экономить не надо. Свежее бельё, пахнущее морозом, лепота. Потом одна из барышень аккуратно побрила меня. Вообще, удивительно — чувствуется немалый опыт. Интересно, такому где-нибудь обучают? Ну не знаю, школы высшего мастерства для слуг?.. Опять какая-то чепуха в голову лезет. Потом в комнату зашёл давешний «кожаный» парень. И главное такую здоровенную лавку с дыркой с одной стороны тащит.

— А это зачем?

— Массаж. Вы господин, здря одёжку-то накинули. Разоблачиться надобно.

— О как! Ну, извини, братец, я ж не в курсе.

Пришлось по новой разоблачаться до исподнего. Уложили меня на эту лавку, а дырка-то в лавке, как раз напротив лица оказалась. Удобно.

И как размял этот аспид меня! Все жилки промесил, косточками прохрустел, я аж сомлел под конец. Потом меня снова в душ отправили, пот смыть…

Ух какой я вышел из своих комнат чистый и свежий! Чуб завит. Ордена сверкают, форма отглажена, сабля наградная — красавец казак! Словно и не было разгульной ноченьки. Кучеряво, я погляжу, князья живут!

В столовой меня уже ждали Пётр и Иван, Серго задерживался.

— Ну-с, откушаем, чего Бог послал? — пригласил нас Петя.

— Всем бы так посылал, — проворчал Иван.

— Не нуди Иван! Жених должен быть возвышен и романтично тревожен, а не морду тут корчить.

— Никому я ничего не должен! — смурное настроение Сокола было не перебить. Надеюсь он после венчания угомонится, а?

— Ой, ладно! Ешь давай!

— Даю. Это мы завсегда. Ты, Илюха, на меня не смотри, это так, меланхолия накатила. Давай, в темпе дожёвывай, тебя супруга в ваших комнатах дожидается.

— Так нахрена мне эта еда… — я подорвался.

— Сидеть! Есть и пить! Чтоб потом на службе бурчанием живота всех не пугал!

— Слушаюсь, господин жених!

— Вот так лучше. Исполняйте, господин хорунжий.

Быстренько закинул в себя омлет, сьел пару гренок с маслом, кофе — и убежал в «наши» комнаты.

Сима сидела на кровати, играла с Аркашкой. Прям идиллическая картина. Увидела меня, бросилась, обняла. Прижал её к себе, поцеловал в макушку. Всё-таки, в семейной жизни — самый смак. Все эти приключения — это так, мишура. А вот когда твоя женщина у тебя в объятиях, понимаешь, что вот это и есть главное…

Чёт расчувствовался я.

— Ну, ты как? — спрашиваю.

— Дурачьё эти твои из третьего отделения, — неожиданно выдала она мне куда-то в грудь.

— Это с чего это они мои? И почему дурачьё?

— Да с букетами этими… — она немного отстранилась, и обиженно посмотрела на меня снизу вверх. — Я им говорю: не отравлено! Я же чувствую. Просто цветы. А они?..

— Подожди. Давай сядем на кровать, и ты мне всё по порядку расскажешь.

Сели к сыну, и под бреньканье детских игрушек Сима рассказала, что когда мы феерически выступили на девичнике — «И я тебя, кстати, сразу узнала! Ты, когда злишься, так смешно усы топорщишь!» — прибыла аж целая рота из Третьего отделения.

— Давай всех проверять, допрашивать. Хорошо хоть меня княжны и Дарья Морозова прикрыли. Говорят, личная гостья, повежливей тут. А их тоже на допросы таскали. Не то что бы с пристрастием… Расспросили аккуратно. Ты вот скажи-ка мне, — меня стукнули в грудь кулачком, — а ты чего полетел? За дамочками в купальных костюмах подглядывать? Охальник!

Пришлось поцелуями доказывать, что никаких таких мыслей и не было. Тем более, что их и вправду не было. Вроде убедил.

— Я так перепугалась. Потом, в конце уже. За тебя. Убить же могли! Головой-то надо думать!

Опять пришлось утешать. Но вы не думайте, я не жалуюсь, наоборот даже.

В дверь аккуратно постучались, и женский голос произнёс:

— Господа, вас ожидают в гостиной.

— Ну что, пошли посмотрим на венчание князей, а, Симушка?

— Господи, как боязно-то!

— Да ладно! Я думал, вы с сёстрами Гуриели и Дашкой подружились уже?

— Оно, конечно, так… Но всё равно, такое событие! И мы с тобой в первых рядах.

— Совсем не в первых, так что не волнуйся.

— Постараюсь.

Мы отдали недовольно мяукнувшего сына няньке и вышли к ожидающим. Троица князей стояла в гостиной и что-то горячо обсуждала.

— Что за шум, а драки нет?

Серго склонился к ручке Симы.

— Чувствую, сэгодня драка будет! Такая красота! Ныкого нэ убей, Коршун!

— Типун тебе на язык, Серго. О чём спорим-то?

— А чем отдариваться будем?

Я застонал.

— У вас что тоже выкуп будет?

— Нет. А что это такое? — заинтересовался Пётр.

— Ужас ужасный. Потом расскажу. Так чего кого одаривать-то?