Комацу

Как над болотом. Запах гнили, вкус начинающего разлагаться мяса. Девушка скривилась и чуть было не начала отплевываться, но остановилась, подумав, что щепетильный Сани вряд ли одобрит, если она начнет делать это рядом с ним.

– Тоже это чувствуешь?
– Король не оборачивался.
– В этом болоте всегда находилось множество ингредиентов. Сейчас там одни лишь ошметки и скелеты, поэтому сама вода здесь загнивает.

– Думаете, это браконьеры?

– Не знаю. Но кто бы это ни сделал, он очень опасен.

На другом берегу виднелась туша убитого зверя. Комацу поморщилась, когда увидела белое копошение на ране. В столь жарком климате, при большой влажности от болота личинки заводятся моментально, и разложение идет намного интенсивнее.

Браконьеры. Это они создали боевого робота наподобие того, что напал на Торико на гладиаторских боях. Такое чувство, будто они стараются всеми силами улучшить свои данные. Или… клетки Гурмана?

На дне моря живет особая медуза, которую прозвали Гурманом. С ней любая пища становится намного вкуснее. Фрукты - сочнее, мясо - изысканнее. А человек… человек приобретал необычные свойства, как Торико и Коко.

– Сани-сан, скажите, у браконьеров могут быть клетки Гурмана?

– Догадалась-таки, Масик. Да, определенно. Впрочем, они есть и у меня, и у Рин, и у шефа Мансана. Вообще-то, их приживление - довольно опасная затея. Если организм к ним не адаптируется, если они не станут частью тела, человек может умереть.

Комацу передернуло от мысли, что Торико или Коко могли запросто погибнуть еще в детстве. Или они родились уже с этими клетками? А затем ее передернуло второй раз - когда они подошли ближе к разлагающемуся телу.

– Эту ужасно, - девушка поежилась.
– Как можно быть настолько… жестокими?

– Ты права, Масик, это совершенно не красиво. Мне не интересно драться с браконьерами и все такое, но… - его лицо исказила ярость.
– То, что они сделали, стирает улыбку с моего лица. А я ненавижу, когда не могу улыбаться.

В этот момент Комацу в очередной раз поняла, что если Сани и большой ребенок, то очень хороший.

Они почти подошли к отвесной скале в три километра, называемой Дворцовой стеной, когда в воздухе разлился яростный волчий вой. Комацу подпрыгнула.

– Терри?

– Волчонок Торико?
– Сани дернул бровью.

– Что-то случилось! Мы должны им помочь, Сани-сан!

– Зачем? Этот вой наполнен решимостью. Если мы вмешаемся, будет…

– Не красиво, - подхватила Комацу, озабоченно смотря по сторонам. Все же Торико силен, но это не мешало ей переживать за него.

– Не волнуйся, Масик, он справится. Тем более с таким стимулом, как янтарное мясо. Поднимаемся!

И снова прикосновения Сани подхватили Комацу и потащили вверх по стене. Охотнику было все равно, горизонтальная или вертикальная поверхность, нити позволяли везде проходить, как по ровному полу.

А у девушки перехватило дыхание, снова активизировался безумный страх высоты. Она сжалась и старалась не шевелиться. Даже в монастыре, как ни бились наставники, ничего не могли поделать с этим поделать. Фобия, бороться с которой бессмысленно и бесполезно. Только научиться жить и перешагивать через нее. И сейчас Комацу усиленно убеждала себя, что бояться нечего, что Король ни за что ее не бросит.

Почти получалось, сердце успокоилось и стало биться ровнее… до того момента, как в многочисленных пещерах на стене она увидела скалозубов. И практически перестала дышать, чтобы не отсвечивать. Черные, блестящие, в ярко-красных прожилках вздувшихся вен, с острыми клыками, как у землеройки и светящиеся потусторонним светом глаза. Эти животные были весьма агрессивны и опасны, но нападали только тогда, когда их что-то разозлило или обеспокоило. В другое время они мало чем отличались от скальных пород, в которых жили.

Поднимающуюся пару накрыла тень, над пропастью раздался истошный вопль. Комацу подняла глаза и сдавленно пискнула - на них летела огромная туша с полосатой шерстью и бивнями. Императорский мамонт решил сброситься с Дворцовой стены.

Сани развернулся, помчался вниз, таща девушку на прицепе. Комацу заметила внизу три силуэта.

– Сани-сан, там!
– она показала пальцем.

Торико, Рин и Терри тоже подошли к Дворцовой стене. Торико оценил обстановку и действовал мгновенно. Он вырубил в земле глубокую яму. Сани еще больше ускорился, ветер засвистел в ушах Комацу, а затем резкий удар о землю выбил остатки дыхания из легких. Сани еле успел накрыть их светящейся сетью, когда туша мамонта рухнула на их укрытие. Земля задрожала, скалозубы верещали, а мамонтиха с трудом развернулась и поднялась, возбужденно и яростно затрубила.

– Комацу, ты как?
– Торико помог девушке подняться, поддержал ее, когда у той внезапно закружилась голова.

Со стороны Рин раздалось яростное сопение, а Сани гаденько захихикал. Нет ничего лучше, чем сделать гадость сестрице.

– А я вам поесть принесла, Торико-сан, - девушка достала многочисленные контейнеры.
– И вам тоже, Рин-сан. Особый десерт из карамельных цветов с соусом дикой саранчи.

Девушка подобрела и уже благосклоннее взирала на “соперницу”. Комацу сразу поняла, что сестра Сани неровно дышит к Торико, чего, впрочем, тот не замечал. И что ему не нравится в Рин? Красивая, уверенная, сильная девушка, способная за себя постоять. Не то, что Комацу. И к тому же влюбленная по уши, как мартовская кошка.

Но Торико уплетал жареные грибы так, что трещало за ушами. Чувства девушки его волновали мало. Комацу протянула Сани его порцию. Пусть и не самый сильный и энергетически емкий обед, но все равно позволит поддержать силы охотников.

Зашевелились скалозубы, которых придавила своим весом мамонтиха. Они уплотнились, скрутились в шары, что позволило им уйти в землю и избежать гибели.

– Только не это!
– простонала Комацу и яростно зарылась в боковую сумку. Несколько ампул с жидкостью ядовито-зеленого цвета полетели прямо в животных.

Густой дым окружил их, обвился толстой струей. Глаза скалозубов закатились, и они все без исключения упали на землю без движения.

– Что это? Феромоны?
– заинтересовалась Рин. Несмотря на запреты МОГ, в своей работе девушка использовала именно различные виды феромонов: страха, любви, возбуждения, успокоения и даже боевые модификации.

– Нет, всего лишь сильное успокоительное, - отмахнулась Комацу.
– Личная разработка.

– Очень интересно, Комацу-тян, - раздался сзади знакомый голос.

Девушка обернулась и радостно заулыбалась. Знакомый мужчина в чалме из зеленых бинтов и красиво развевающемся плаще.

– Коко-сан!
– она подскочила, подлетела к охотнику и запрыгнула ему на шею, как маленький ребенок, крепко обнимая.
– Рада вас видеть!

Охотник крепко, но деликатно обнял ее, прижимая к себе на пару секунд. Его улыбка из формально-вежливой превратилась в искренне довольную.

Тогда, в пещере, оставшихся девять китов они разделили по три каждому. Что с ними сделал Коко, неизвестно. Торико съел, заставив повара приготовить сложнейшие блюда. Впрочем, для Комацу возможность работать со столь деликатным и прекрасным ингредиентом являлось настоящим счастьем и восторгом. Своих китов она продала, положив на свой счет тридцать миллионов. Потому что именно столько стоило три правильно обезвреженных иглобрюхих кита. Ведь даже ядовитых на черном рынке скупали по восемь за штуку. Ведь мясо по вкусу не отличалось от безвредной версии, и многие люди покупали его, желая попробовать даже ценой собственной жизни.