Комацу

– Это ты к чему?
– на лице Коко ничего не отражалось, хотя в душе все сжалось от нехорошего предчувствия.

– Ой, не надо, Коко, - поморщился Сани.
– Ты не настолько плохой предсказатель, чтобы я поверил, будто ты ни о чем не догадываешься. Я веду к тому, что хочу доверить ей свое прекрасное идеальное меню. Уверен, в ее руках оно расцветет и станет еще краше.

– У Торико уже есть на нее свои планы.

– М?

– Сани, не притворяйся, что не заметил. Торико не из тех людей, что станет таскать с собой поваров на задания, где они запросто могут стать обузой. В то время как Комацу не выпускает из поля своего зрения дольше, чем на пару секунд. У нее талант к обработке ингредиентов особого приготовления, к придумыванию новых составов. Мы могли бы потратить много сил и времени на скалозубов. Или ее лекарства… По своим свойствам они могут составить конкуренциюю деликатесам с острова Жизнь. Она слышит продукты. А еще я подозреваю в ней огромную пищевую удачу.

– С чего ты так решил?
– нахмурился Сани.

– Вспомни размеры плато. Вы могли бы искать на нем мамонта до посинения. А в результате он буквально свалился на голову тебе и…

– Масику, - закончил Сани. И замолчал. Тут было, о чем подумать.

Коко смотрел на фигуру мамонта, внутри которого находились его друзья, и надеялся, что страшные картины, которое рисовало ему воображение, не сбудутся.

Странное дело, но внутри мамонта не пахло сырым мясом. Запах трав и камней, почвы и других животных. Стенки его внутренних органов были мягкими, шелковистыми. Комацу буквально видела упругие гладкие волокна структуры.

Чем ближе они подходили к янтарному мясу, тем ярче становился золотистый свет. А этот аромат…. У Комацу невольно потекли слюнки.

Когда она увидела его, поняла, откуда взялось такое название. Мясо испускало яркий свет, похожий на прозрачный жидкий мед. Сок бусинами, ручейками стекал по его гладкой поверхости, делая восхитительно влажным, и капал на пол, легонько, но звук походил на изысканную мелодию. Комацу утонула в своих ощущениях вкуса и запаха, ее поглотило янтарная красота деликатеса. И не сразу сообразила она, что за спиной кто-то есть.

– Комацу, с дороги!
– Торико промчался мимо нее, охваченный устрашением, и атаковал того самого робота, которого они встретили в пещере.

Робот легко, будто играючи отклонил все его многократные атаки и отшвырнул к стене. Откуда-то девушка знала, что будет дальше, поэтому бросилась к Рин, выстрелившей из винтовки залпом феромонов, и оттолкнула ее с дороги.

Боль прошила живот, ударила в мозг. Комацу немного удивленно посмотрела на пробившую ее живот руку робота.

– Глупо, - прокомментировал механический голос.
– Мне не было до тебя дела. Не влезла бы, прожила бы чуть подольше. Может быть.

– Рин, беги к Торико, накорми его мясом, - Комацу зашипела. В ее жизни была боль страшнее, нежели эта.

Она сжалась в комочек, обхватила руку робота, чтобы удержать ее в себе. И разбила о его морду еще два пузырька из своего арсенала. Ядовитая желудочная кислота плющевой росянки, что может переварить даже железо.

“Клюв” зашипел, начал медленно оплавляться, крупные капли, похожие на слезы, стекали и падали в черный мех. От этого робот становился еще более уродливым. Он попытался стряхнуть помеху, но девушка вцепилась в него, как клещ, хотя мозг взрывался сигналами боли от раны. В какой-то момент ей показалось, что она летит. Крепкие руки сняли ее с манипулятора робота, под щекой очутилась теплая, широкая грудь.

– Теперь все будет хорошо, - Торико не походил сам на себя, его сила возросла многократно.
– Не умирай только.

Он осторожно положил девушку рядом с Рин и направился к роботу.

– Я не успела даже срезать мясо, как Торико сам поднялся, - поделилась она, закапываясь в сумку девушки и краем глаза отслеживая ход сражения.
– У тебя есть что-то для излечения?

– Правый отдел, синий пузырек, - слова давались с трудом. Во рту пересохло, и язык словно распух и стал весить тонну.

Обезболивающее, восстанавливающее кровь и особая мазь, что плотной полупрозрачной пленкой закрыла повреждения - все это должно было помочь продержаться еще какое-то время.

Робот между тем заговорил об аутофагии.

– Что это?
– прошептала Рин, сжимая винтовку.
– Никогда о таком не слышала.

– Когда остается мало энергии, организм начинает пожирать сам себя, чтобы восполнить запасы и выжить. Чаще всего это встречается у зверей, впадающих в пустынный анабиоз. Но клетки Гурмана… они ведь тоже из животного мира. Главное, что время действия аутофагии все равно ограничено, - Комацу уплывала.
– Ему нужно… поесть. Возьми для сока… в сумке.

Речь становилась все более бессмысленной. Комацу не хотелось терять сознание, пока не узнает, чем же все завершится, но поделать ничего не могла. Сказывалась сильная потеря крови.

Веки налились свинцом, и она закрыла глаза.

– А вот и мы!
– Торико спрыгнул с мамонта, таща за собой Рин и мясо.

– Какая красота!
– Сани не мог оторвать восхищенного взгляда.
– Эти линии… это сияние…. Поразительно!

– Где Комацу-тян?
– Коко подбежал к ним.

Торико молча достал привязанный к спине сверток, напоминающий куколку бабочки. Комацу, бледная, с бескровными губами почти не дышала, веки ее не двигались.

– Она еще жива. Сани, нужна твоя помощь.

– Понял. Операция волосами.

Разноцветный поток устремился в рану девушки, пробив пленку. Сани оказывал ей первую помощь, чтобы повар дожила до приезда медицинской бригады. Коко уже послал за ними Кису.

Предсказатель впервые не хотел использовать собственный дар. Ему нужна надежда.

Комацу медленно приходила в себя, как будто выплывала из густого киселя, туманного и липкого. Во рту поселилось неприятное ощущение, горло пересохло. Она нахмурилась, попыталась открыть глаза. Белоснежный потолок мерцал, танцевал и всячески старался удрать. Девушка нахмурилась сильнее и заставила его вернуться на место.

На лоб легла прохладная ладонь, отчего Комацу счастливо вздохнула - холод чужой кожи прогнал огонь, сжигавший изнутри, остудил его. Она смутно помнила, что эта же ладонь отводила от нее долгие, муторные кошмары, что снились ей раньше. Стоило почувствовать эту уверенную, крепкую руку, ложившуюся так легко, как будто девушка была хрустальной, как страшные сновидения растворялись без следа. И Комацу могла отдыхать.

– Комацу-тян, ты пришла в себя!
– перед глазами появилось улыбающееся лицо Коко.

– П.. пить… - почти пропищала, но охотник услышал. В пересохшие, потрескавшиеся губы ткнулась соломинка. Комацу сделала глоток, еще один и уже не могла остановиться. Никогда ранее вода не казалась такой вкусной, сочной. Она никак не могла напиться ею вдосталь.

– Не спеши, - снова прохладная ладонь на лбу.
– Все за тебя волновались, и я в том числе. Сани даже отказался есть янтарное мясо, заявил, что это - не прелестно. Оно дожидается тебя в специальном хранилище.