Комацу

– Ты лжешь!
– вскипел Эрик.
– Сестра никогда бы….

– Черная блестящая машина, человек в деловом дорогом костюме, с пышными усами, золотыми зубами и дымящий дорогие сигары - так описывала она его, - проговорила Комацу.

Эрик побледнел. Он помнил этого мужчину и эту машину. И то, как побледнела сестра и быстро убежала, сжав его ручку до боли.

– Рен всегда была красивой, - Комацу слабо улыбнулась.
– Но она предпочла убежать в приемный пункт набора в армию. Двадцать лет непрерывной службы в армии позволяли ей смыть клеймо неблагонадежности и давали тебе возможность на обучение в лучших колледжах столицы. Этого хватило, чтобы она подписала контракт. А через восемь лет безупречная служба, рвение, карьерный рост позволили ей попасть в нашу лабораторию, стать охраной для особо секретного объекта. Для меня. Рен стала моим первым и единственным на то время другом. Она всегда помогала мне, поддерживала. Рассказывала, какой он - мир снаружи. Ты даже себе не представляешь, как рисковала она, пронося мне под пиджаком первые весенние цветы. Их еще называют “гусиные лапки”, знаешь такие?

Эрик машинально кивнул. Скромные, маленькие желтенькие цветочки, которые совсем не имеют запаха и растут повсюду. Они с сестрой часто собирали их в детстве на спор, кто больше найдет. Комацу что, никогда их не видела?

– А я старалась отплатить ей за это, как могла. Помнишь, у вас в отряде бушевала Черная лихорадка?

Мужчина кивнул.

– Да, Рен принесла нам вакцину. Если бы не она, половину отряда бы выкосило.

– Это была последняя разработка нашей лаборатории, с высшим грифом секретности. Я сумела утащить и передать ее Рен, не в ее дежурство, разумеется, чтобы не вызвать подозрений. Мы знали, что мне ничего за это не будет. А Рен даже не подозревали, так как в этот день она сидела в кафе с сослуживцем.

“Ничего не будет”? Эрик вспомнил, как при наблюдении за Комацу, видел иссеченную шрамами спину. Слишком хорошо знал он военные порядки и оружие, чтобы не узнать следы кнута. Девушку пороли, жестоко пороли.

Судя по тому, что Рен продолжала работать, Комацу ее не выдала.

Весь его мир, все его стройные рассуждения летели в пропасть к чертям собачьим. И рад бы он был обвинить Комацу во лжи, но та упоминала такие факты, знать которые могла только Рен. Слишком логично, слишком обоснованно для лжи.

Она просто рассказывала.

– Ты…

– Мои родители погибли при бомбардировке города. Я плохо их помню, помню только, что была зима, шел густой снег. Вскоре за нами приехали военные. Иногда я думаю, что они прекрасно знали, за кем, куда, и, главное, когда нужно ехать. Меня заперли в лаборатории. Тот зимний день и пушистый снег - последнее, что я помню об окружающем мире. Больше меня на улицу не выпускали, - она провела ладонью по шраму на ноге.
– Цепь для заключенных с особого типа блокировкой. Слышал про “птичку в клетке”?
– она горько усмехнулась.
– Это тоже про меня. Поэтому, когда Рен предложила мне сбежать, я сначала не поверила. И не хотела соглашаться. Рен светило повышение, у нее был младший брат. Но ты вырос и больше в ней не нуждался, а ей совсем не улыбалось до конца жизни оставаться армейским цепным псом. Она понимала, что просто так ее никто не отпустит. Даже когда истекут двадцать лет положенной службы, ее лучше убьют. Слишком много знала и видела. Слишком гордая, чтобы кому-то подчиняться и поступаться своими принципами.

Эрик кивал в такт слова. Комацу в самом деле отлично знала его сестру. Именно такой и была Рен.

– Она отрезала мне часть ноги и помогла сбежать, практически тащила меня на себе. Я плохо помню тот вечер, практически все время пробыла на обезболивающем. Но я благодарна Рен, что бы ты ни думал. Она исполнила мою заветную мечту, подарила мне весь мир. И, знаешь, мне ни капельки не стыдно. Потому что в ту ночь мы обе избавились от своих цепей. Она была моей лучшей подругой, - тихо произнесла напоследок Комацу и замолчала.

Эрик уткнулся взглядом в тонкое покрывало на ногах. Что на самом деле он знал о жизни сестры? Чем ей пришлось пожертвовать, чтобы добиться своего положения? Он помнил, как она тайком прибегала и передавала всю свою зарплату, чтобы заплатить за крохотную комнатку-конуру и обучение. Красивая, сильная и такая уставшая. Но никогда не говорила о своей работе, о своих проблемах. Ни о чем.

Возможно ли, чтобы Комацу знала о ней больше, чем он, родной брат?

– Подожди!
– окликнул он.

Комацу уже почти подошла к двери, но остановилась и вернулась на свое место.

Эрик напрягся. Аутофагия, поглощение собственных клеток. Как и Небесный Царь Торико, он был не по наслышке знаком с этим понятием.

Оно же помогало ему активировать спящие до этого способности.

– Сфера Беззвучия, - выдохнул он.

Вокруг них разлилось серебристое сияние, заключив их под купол.

– Это не позволит никому нас услышать, - он немного пожевал губу.
– Помнишь о плавающих порталах? Ты еще сбежала через один из них? Так вот, после твоего исчезновения, они пропали. Полностью исчезли и больше не появлялись. Ученые проверили данные. Больше всего порталов было зарегистрировано на территории военного комплекса, где находилась твоя лаборатория. И с каждым годом они приближались к тому крылу, где жила именно ты.

Комацу удивленно распахнула глаза. Эрик усмехнулся.

– Ученые предположили, что другому миру зачем-то понадобились их разработки, секреты и так далее. Я тоже какое-то время так думал. Но… мне пришлось насильственно разрывать грань миров, чтобы попасть сюда. Именно поэтому мои органы были повреждены, и я согласился на операцию у браконьеров. Преследуя тебя, я понял одну вещь: порталам нужна была именно ты. Этот мир искал именно тебя. Потому что в тот момент, когда я прошел в этот мир, была зафиксирована еще одна вспышка портала. Догадайся, где? Правильно, Пирамида гурманов, нижний уровень. Наверное, ты тогда была именно там. Мир предупреждал тебя, помогал. Не знаю, почему, но ты нужна ему. Что ты чувствуешь, живя здесь?

Комацу пожала плечами.

– Ничего, - растерянно развела руками.

– А я - давление, постоянное давление. Как будто мир пытается вытеснить меня. Все потому, что я - чужак ему, не рожден здесь, не принадлежу этому мирозданию. Но ты… Подумай об этом, Комацу.

Он снял сферу, звуки вновь вернулись к ним.

– Браконьеры еще проводят подобные операции?

– Нет, слишком затратно по средствам, а выживают единицы. Да и то недолго, - равнодушно бросил мужчина.
– Сейчас они совершенствуют уже имеющихся людей и планируют….

Неожиданно он захрипел, схватился за горло. Глаза его закатились, и он обмяк на кровати.

Комацу подскочила.

– Не стоит волноваться, шеф-повар Комацу, - на подоконнике сидел Стааджун.
– Он жив… более или менее. Ему просто не следовало болтать лишнего.

– Джун… - прошептала Комацу, отскакивая к стене.

Мужчина спрыгнул с подоконника, подошел к девушке почти вплотную. И провел пальцами по бледной щеке.

– Что он с тобой сделал… - тихо произнес.
– За одно это стоит его убить.

– Отойди от нее, Стааджун!
– в палату ворвались Небесные Цари.

Волосы Сани взвились вверх, Коко покрылся ядом с ног до головы. Зебра ухмылялся, однако никто не сомневался, что он в мгновение ока разрушит здесь все до основания.

Стааджун криво усмехнулся.

– Временное перемирие закончено, да, Торико? Ну, тогда мне следует распрощаться. И берегите своего повара. То, что она не входит в сотню лучших, недолго будет спасать. Ее талант слишком ярок, чтобы мы пропустили его.