Команданте Мамба

Штуббе, прищурившись, смотрел на меня, переваривая полученную информацию, потом нагнулся и прикурил пахитоску от, уже совсем потухших, углей. Затянулся сладким, пахучим дымом дорого табака. Выпустил тонкую струйку дыма. Снова затянулся.

— Я обдумаю ваше предложение, и доведу его до своего руководства, но, советую вам, ни на что не надеяться. Кто бы вы ни были, вы не сможете противостоять ни одной европейской державе, уж поверьте мне на слово… любезный.

Я согласно наклонил голову. Действительно, я не знал ни одной африканской территории, что не была бы захвачена и колонизирована европейцами, причём легко, и с минимальными потерями. Даже арабские страны, долго и умело сопротивлявшиеся колонизации, всё равно сдались перед техническим прогрессом и отлично вымуштрованными армиями европейцев.

Да. Но и белые люди здесь не выживут. Тяжёлый, жаркий и влажный климат, дикая природа, разнообразные ядовитые насекомые, и, особенно, болезни. Та же малярия, которую местные переносили более-менее легко, для европейцев стала настоящим бичом. А хинное дерево в Африке не росло, по крайней мере, пока. Помолчав, я продолжил разговор, сделав ещё одну затяжку, и выпустив целый клуб, дерущего горло, дыма.

— Я предлагаю вам продать мне оружие и прочие вещи, которые вы привезли для торговли. Могу предложить слоновую кость, ценную древесину и…

Не закончив фразу, я вытащил кожаный мешочек, и, подложив широкий пальмовый лист, что подал мне Луиш, высыпал на него горку необработанных алмазов. Дал знак Луишу отбросить циновку, закрывающую вход в хижину.

Лучи солнца заиграли на алмазах, высветив самые красивые из них, показывая всю природную красоту редких камней. Здесь были и обычные прозрачные кристаллы, и более редкие, коньячного цвета, ещё более редкие, розовые, и ещё нескольких оттенков. Роднил их только размер, все они были небольшими, по сравнению с теми, что лежали у меня в другом мешочке.

Феликс фон Штуббе, неспеша докурив пахитоску, бросил её, в совсем затухший, очаг, и, подвинув к себе пальмовый лист с горкой камней, стал их осматривать, поочерёдно беря пальцами и любуясь в лучах солнца, попадающих через вход в хижину.

— Вот оно! — с удовлетворением разглядывая камни, думал он. Это стоило затрат и моральных терзаний. Интуиция в очередной раз не подвела его.

— Что вы за это хотите?

— Это всё ваше! Кроме этого, вы получите слоновую кость и остаток шкур редких животных. Мне же нужно от вас оружие, оружие, и ещё раз оружие. Хотелось бы и весь груз, который вы привезли сюда для обмена.

Я успел перехватить инициативу у капитана, испытав чувство мелкой мести. Ведь, в прошлой жизни я дослужился лишь до сержанта, и то, младшего. А тут раз и… Но, рано я радовался. Штуббе отклонился назад, и, забывшись, попытался достать очередную сигарету, но, осознав своё движение, одёрнул себя, приводя чувства в порядок.

— Оружие? Оружие да, но, лишь те три ящика с винтовками и запасом патронов к ним, что я привёз с собой. Остальное оружие я смогу привезти для вас, только если получу разрешение от своего правительства.

— Капитан, у меня есть ещё. Насобирал тут по дороге чуток, — попытался я надавить на жадность.

Капитан красноречиво молчал. Ну что ж, змея-искусительница из меня не получилось, квалификация не та, я, всё больше, по бабам спец, ну, и, иногда повоевать люблю, научился немного в своё время. Вернее, научили! Немного, конечно, но мне хватило и этого. Надо выкручиваться. Капитан смотрел на меня, а на его губах играла уже довольно издевательская улыбка, изрядно злившая меня. И я решил зайти с другого бока.

— А если я попрошу вас, как частное лицо. Вы не были бы столь любезны, чтобы взять на себя труд побыть моим торговым представителем, так сказать, посредником между моими интересами (алмазами) и интересами частных оружейных фирм, желающих поправить своё финансовое положение. Скажем… ну, например, из Соединенных Штатов Америки. Я слышал, там достаточно много людей, что не чураются торговать с чёрными. Ведь там нет рабства, его отменили для всех подневольных людей после кровопролитной Гражданской войны.

Всё-таки, я смог удивить капитана. Он явно не ожидал от меня такого пассажа, и специфических знаний. Что ж, наступило время удивлять, и, отбросив сомнения, я пошёл ва-банк.

— Господин капитан, уважая вашу воспитанность и благородное происхождение, я предлагаю вам поправить своё финансовое положение, и стать на защиту угнетённых и угнетаемых. Могу добавить, что я готов заключить тайное соглашение с Германской империей о поддержке её интересов в Африке, пока эти интересы сочетаются с моими. Конечно, сейчас мой народ не представляет большой силы. Но у меня честолюбивые планы, и я их реализую, рано или поздно. Подумайте!

В подтверждение своих слов, я вытащил из-за пояса два, заранее припасённых, крупных алмаза, чистых, как слеза младенца, и не менее дорогих, что могли растопить лёд недоверия немецкого капитана. И они-таки растопили это железное сердце. Да уж, да уж. Немец, да ещё и Феликс, куда мы катимся?

Африке нужны такие кадры, пришло мне на ум, и я вспомнил, изуродованные татуировками, лица многих моих подданных. Их уровень развития не позволял мне использовать их, пока они не приобретут, с моей помощью знания, отчего они и не могли помочь мне в создании, не то что империи, а просто небольшого государства. Ну да, легка беда начало. Всё ещё впереди. Воспитаем, в том числе, и с помощью, таких вот железных, Феликсов.

Лёд недоверия был сломан бурей наживы и заоблачных перспектив взаимовыгодного сотрудничества. Дальнейшая беседа прошла в непринуждённой и дружественной обстановке. Напоследок, я достал пару миниатюрных высушенных тыкв, с определённой жидкостью внутри, и объяснил, что в одной из них — сильнейших афродизиак, испытанный на себе, а в другой — парализующий, но не смертельный, яд, который может пригодиться уважаемому капитану. Особенно на продажу, имея в виду афродизиак, конечно, а не яд.

На такой товар всегда найдутся покупатели. Свою цену я озвучил, и капитан согласился с ней, обещав содействие некоторым моим планам, и, хоть и не гарантировал успех, но слово офицера дал. И я ему, почему-то, поверил. В моё время, оно уже, к глубокому моему сожалению, цены не имело, как… старое вино, что от времени превратилось из благородного напитка в винный уксус. Увы!

Расстались мы почти друзьями, и я долго стоял на речном причале, провожая глазами белые паруса немецкого торгового кеча, что уносил прочь мои алмазы, предварительно выгрузив свой груз, и оставив мне надежду выжить в этом мире, и ещё побороться за свою мечту.

Грустно опустив голову, я посмотрел на ящики с винтовками, в которых было ровно семьдесят пять штук, и ещё много небольших ящиков с патронами, начинёнными дымным порохом. Открыв и посмотрев на, аккуратно уложенные, почти новые, винтовки, я грустно вздохнул, повернулся, и, дав знак воинам забирать их, направился опять к своим бар… неграм. Учить, учить, и немного мучить, как себя, так и их. Но, что поделать, такова жизнь. Жизнь в Африке.