Командир. Трилогия

17 июня в начале времени ураганов в бухту на Кубинском побережье вошла каравелла. С её борта на деревянный помост пристани сошел очень высокий кабальеро и привычно, по знакомой дороги направился в 'домик' хозяйки местной энкомьенды донны Каталины Хуарес де Кордова. Единственное отличие было в том, что его сопровождали трое матросов с каравеллы, тогда как обычно он проделывай этот пусть в одиночку. Наутро каравелла отошла от причала, увозя с собой донну Каталину и пару её служанок. И все эти почти шесть месяцев управляющий энкомьенды сеньоры де Кордовы, сообщал приезжающим соседям, что госпожа выехала из энкомьенды, где она сейчас находится, он не знает, может в Сантьяго-де- Куба, может в Гаване, а может и в другом месте гостит у своих друзей. Вернутся, обещала к декабрю. Хотя отсутствие хозяйки не сказалось на её покупательной способности. Торговцы, как приезжали регулярно в усадьбу, так и продолжали приезжать. Только теперь с ними беседовал управляющий мэтр Рамон и производил покупки. Во всяком случае, деньги приезжие негоцианты получали из его рук.

20 июня в гавани Порт-Росс бросила якорь пришедшая небольшая семи пушечная каравелла 'Мария' под командой капитана Власа Первака. Имевшая на борту начальника разведки эскадры Стуликова, который съехал на берег в сопровождении трех дам в испанской одежде, прикрывавших свои лица темными кружевными мантильями и пятерых своих сотрудников, нёсших сундуки и плетеные корзины, видимо с вещами испанок. На набережной все сели в пару экипажей и проехали до дома Олега Михайловича в который и вошла всей компанией, после того как покинули коляски. После чего ни кто из женщин не покидал жилища в течении месяца. Зато в гости к Михайлычу зачастил благочинный Карибской округи отец Фотий, подолгу задерживаясь в гостях, даже тогда, когда хозяин однозначно отсутствовал дома. 5 июля состоялось крещение по русскому православному обряду донны Каталины Хуарес де Кордова, добровольно перешедшей в истинную, первоначальную Христову веру из сихзматической католической. А 15 июля вновь обращенная православная христианка боярыня Катерина Мечеславовна Кордовина, отчество было дано по имени крестного отца новообращённой воеводы Черного, сочеталась законным браком с боярином Стуликовым Олегом Михайловичем и после проведения таинства бракосочетания, проведенное самим благочинным Карибской округи отцом Фотием, стала перед богом и людьми боярыней Стуликовой Екатериной Мечеславовной. После церемонии венчания последовал свадебный пир, со всеми народными приметами и обычаями, уж об этом позаботились хроноаборигены из окружения 'витязей'. Правда не все обычаи могли быть выполнены в точности, невеста ранее была замужем и овдовела и вообще уже была не праздная, опытные взгляды присутствующих 'кумушек' разглядели эту 'маленькую' особенность в фигуре невесты.

За прошедшее время Рюрик-на-Тобаго разросся и благоустроился, укрепил свою оборону. Форт обзавелся каменными бастионами, с установленными на них по дюжине пудовых крепостных 'единорогов' и по два десятка 'соколиков' на вертлюгах, установленных на легких переносных лафетах, со стволами отлитых по единорогской схеме. Ров и вал также оделись в камень. Кроме того по верху вала вырос хоть и невысокий, но толстый каменный парапет, за которым укрылись разнообразные трофейный испанские пушки, количество которых так же увеличилось. К тому же трофеи начали менять на фирменные от 'витязей' пудовые и полупудовые крепостные 'единороги'. На территории форта возвышались с толстыми каменные стенами и мощными бетонными перекрытиями куполообразных крыш, здания штаба гарнизона, казармы, конюшни, арсенала и стоящий несколько отдельно от остальных зданий и стен, сильно заглубленный с землю, пороховой погреб, дополнительно обнесенный валом, полностью скрывающий от посторонних взглядов его невысокие стены. От мощных, даже на внешний вид, полностью окованных сталью дубовых ворот форта, прикрытых воротной башней бастионного типа с дюжиной орудий, шла широкая, прямая, мощенная обтесанными булыжником дорога в возводимый город. Сам Рюрик-на-Тобаго обнесенный рвом с валом, по гребню которого тянулась пяти метровая каменная стена, прерываемая не большими бастионами с установленными на них трофейными пушками, раскинул свои здания вокруг бухты Варяжская. В общем, город был готов противостоять любому противнику, имеющемуся в этой части света.

Не свойственные европейским, да и азиатским городам в данном времени, прямые улица пронизывающие город насквозь от одного конца до противоположного, выдавали, что строился он не с бухты барахты, а по плану. Творец этого плана Степанов, как раз собирался после окончания этого сезона штормов, вернутся в Порт-Росс и приступить к исполнению своих обязанностей коменданта главной базы Карибской эскадры, хотя уже скорее Карибского флота Московского царства. Ведь уже фактически имеется три отдельных боевых эскадр, 'Тобаго' в Рюрике-на-Тобаго, 'Материковая' в Порт-Иване и собственная эскадра 'Тортуга' в Порт-Россе. И это не считая постоянного состава торговой эскадры каракк 'Турецкая' и переменного состава коммерческой эскадры 'Европа'. В городке имелись уже все необходимые административно-хозяйственные здания, в том числе возведенные в первую очередь флотские, для экипажей, гарнизонные и общественные бани. Сейчас как раз активно строилось жильё и объекты 'общепита', 'сферы услуг' и торговли (трактиры, гостиницы, лавки). В Варяжской гавани, у свежепостроенного каменного пирса, что определялось еще по не затёртым камням пристаней, пока вольготно расположились корабли эскадры 'Тобаго'. Более иных судов не наблюдалось. Да и кто полезет в эту дыру. Даже испанцы с соседнего Тринидад, на котором у Его Католического Величества имелось небольшое захолустное поселение, посещаемое галеонами королевского флота не каждый год, считали Тобаго откровенной дырой цивилизованного мира, на котором не имелось даже европейских, считал испанских, поселений. В связи, с чем испанцы-тринидадцы и не посещали Тобаго и скорее всего даже не знали о наличии в Варяжской бухте и вокруг ней поселения русских. А переселенцы проживали не только за стенами города. Часть крестьян выделились в отельные хутора, в которых, не плохо укрепленных и вооруженных и проживали со своей семьей и семьями негров-работников. Что подделаешь, местная особенность. Если на Тортуге туземцев не было совсем, постарались конкистадоры, под корень, вырезав местное населения, а на Экспаньоле тоже уничтожили почти всех, загнав остатки в золотодобывающие шахты. То на Тобаго аборигены присутствовали, хоть и было их не большое количество, однако большой любви или хотя бы мирного отношения к белым пришельцам они не испытывали. Но пара стычек, убедила их держаться подальше и не злить 'чешуйчатых людей'. Однако наибольшую ' головную боль' Петину, приносили не местные, а материковые туземцы, повадившие в больших пирогах, переплывать разделяющий остров и материк пролив и 'озорничать' на Тобаго. Вот они и распотрошили один из укрепленных хуторов. Хотя дело это было явно с душком, не чистое. Видимо кто-то помог индейцам изнутри, и даже подозревали одного из негров-работников. Но нападавшие ни чего в обгорелых развалинах бывшей крестьянской усадьбы не оставили. С собой забрали не только скарб, возможных пленных, туши скота, но и трупы обитателей хутора. Правда в этих набегах была и хорошая для поселенцев сторона. В первую очередь от прихода очередных 'гостей' страдали коренные обитатели острова, ведь пришлые первыми начинали убивали их самих, их близких и грабили их жилища, как менее защищенных. И до них потихоньку стало доходить, что белокожие пришельцы 'чешуйчатых людей', не есть зло, они сильно отличаются по своему отношению к ним, к местным, от других белокожих пришельцев 'людей черепах', в панцирях как у черепах, только блестящих. Тем более, они всегда защитят, если их попросить о защите, от злых воинов из-за 'соленой воды', которые убивают и съедают бедных аборигенов. И уже пару-тройку раз предупреждали своих белых соседей о высадки на берег пришлых индейцев и провожали к месту высадки конную полусотню стрельцов. Что могли противопоставить одоспешенным воинам, бездоспешные бойцы, только свою плоть и кровь для затупления и смазки клинков первых. Так же не танцевали и пироги пришлых индейцев в море или у берега, против вооружённых орудиями пары каравелл, которые если не расстреливали судёнышки материковых индейцев на расстоянии, то просто топили их, проламывая их борта своими форштевнями и подминая остатки под своё днище.

Но как бы то ни было, колония жила, развивалась и выполняла свою задачу, из-за которой она и была основана: организация заготовки, скупки, хранения и транспортировки в Порт-Росс каучука, в большом, для данного времени, почти промышленном количестве.

Верфь 'Архангела Михаила'. Июнь-июль и сентябрь-октябрь по новому стилю 1559 года РХ.

Вышедшая 1 мая из Порта-Росс в полноценный Архангеломихайлоский порт, ставший таким для кораблей 'витязей' с этого года, 'Касатка', пересекла океан и 3 июня мягко отшвартовалась у пирса порта прибытия. Шарапов выгрузил из трюмов своего судна поистине огромное богатство, сложившееся из добытого осенью прошлого года и в рейде на Веракрус золота с серебром, передав это сокровище самому Золотому, который забрал и ставшие традиционными дары земли Американской.

У достроечного пирса стоял близнец клипера Шарапова, правда имевший из всего рангоута только три мачты с бушпритом и с полностью отсутствующим такелажем. Зато в освободившемся эллинге, на стапеле уже заложили новый корабль и сейчас на нем шла активная работа по сборке и сварке с клёпкой киля с шпангоутами. Относительно рядом, в рядок, виднелись еще три только что построенный эллинга, Логунова не только выполнила наказ Командира, но и перевыполнила его, выстроив не два, а три стапеля с эллингами. На этих трех новых стапелей, как в последствии узнал Шарапов, так же уже заложили новые корабли и работали по сборке силового набора судов. Весной этого года на всех четырех стапелях верфи 'Архангела Михаила' была заложена первая серия из четырех кораблей. Для первой серии были выбраны легкие фрегаты по проекту Логунова, которые планировали спустить на воду весной 1561 года и ввести в строй военного флота 'витязей'.

Долго 'Касатки' простаивать не пришлось, высадив второй состав экипажа, во главе с вторым капитаном Карпом Ломаным Носом, для принятия второго клипера, опустошив свои трюмы и загрузив в них стальные кили, шпангоуты и другие детали силового набора корпуса для пары легких фрегатов и одного тяжелого. Как обычно уложив вместо балластных камней, упакованные новые стволы разнокалиберных и разноприменимых 'единорогов', с разобранными лафетами. Забив весь остальной объём трюмов бочонками пороха, картечи, разнокалиберными, разнообразными ядрами, пустыми оболочками бомб и гранат, не заполненными пороховыми и картечными картузами. Бросив на вверх кипы форменной одежды и обуви, пошитой на фабриках Уральского уезда, клипер 15 июня покинул порт Архангеломихайловск и 29 июля, прорвавшийся сквозь шторма и, поиграв в прядки с встречными ураганами, бросил якорь на рейде Порта-Росс. Разгрузка судна, отдых экипажа, опять заполнить трюмы товаром, взять пассажиров, возвращающихся по ротации на Русь 'витязей' и снова в море. Выйдя 15 августа от Тортуги, преодолев почти непрерывно бушующие карибские воды, 'Касатка' уже 18 сентября отшвартовалась у пирса Архангеломихайловска. На камни набережной первыми сошли прибывшие 'витязи' во главе с Черным и направились прямо к поджидающей их делегации во главе с Логиновой и Полуяновым. Поприветствовав Логунову, приняв рапорт от Полуянова, Мечеслав с товарищами и встречающими проследовали в 'гостевой домик', а в действительности огромный домина в два жилья с модными новшествами, водопроводом с холодной и горячей водой, канализацией с соответствующими теплыми туалетами. Хотя вся группа прибывших 'пиратов' в составе: Черного, передавшего командования на Карибах Полухину, Воротынского смененного на Седых, Басманова оставившего на эскадре вместо себя Гололобова, Крупнова передавшего связное хозяйство Стрит Степану и Пирогова сдавшего должность главного врача эскадры Яне Митиенко, предпочла пойти в баню, вместо помывки в ванне, имевшейся в каждом номере 'гостевого домика'. Потом застолье, сон на не качающейся постели. Наутро приступили к работе. Каждый из бывших флагманских специалистов проинспектировал подчиненные им службы верфи по своим направлениям. Подразделению конторы Воротынского наибольшее беспокойство доставляли обосновавшиеся в Архангельске англичане. Даже ряд несчастных случаев со смертельным исходом с очень наглыми купцами с 'Туманного Альбиона' или бесследное исчезновении наиболее любопытных наглов, не образумило настырных англосаксов. Они с настойчивостью осла, продолжали пытаться проникнут в припортовый городок и на саму верфь, в эллинги, чтобы узнать, как и из чего, дикие московиты строят такие первоклассные корабли. Наметили несколько мероприятий, увязали их в единое целое, набросали план их проведения. Связисты были недовольны малоустойчивой связью, пришлось Крупнову влезать в местную связную кухню и разбираться с проблемами. К счастью не решаемых вопросов не было, и они вскоре были решены. Басманов провел инспекцию прикрывающих верфь пары арт. батарей, уточнил таблицы стрельбы, ориентиры, еще раз перемирии до них расстояние. В общем провел проверку и оказал практическую помощь подчиненному подразделению. Имелись проблемы и по линии санитарно-медицинской работы. И то же Пирогову пришлось принимать решения, подсказывать, обещать направить медикаменты и медперсонал. Сам Черный приступил к передаче дел от бывшего руководителя Поморского промрайона Логуновой, уезжающей к мужу в Порт-Иван, новому начальнику района Полуянову. Но все когда-нибудь заканчивается, закончилась и передача дел.

Ранним утром 28 сентября от достроечной стенки верфи 'Архангела Михаила' отошел второй красавец клипер, на его носу по бортам и корме отливались золотом буквы, складывающиеся в слово, названия судна- 'Белуха' . В свой первый рейс клипер шел под командованием капитана Карпа Ломаный Нос с экипажем, прошедшим выучку на 'Касатке', на которой они ходили целый год вторыми номерами основного экипажа 'Касатки', а Карп даже два года, в должности первого помощника капитана. Груз в основном составляли строительные метизы и мешки с цементом. Кроме них в трюмы погрузили инструменты, станки и иное оборудования для новой верфи в Порт-Иване и материалы, в том числе листы катаной меди, для строительства кораблей на этой верфи и четыре дюжины пудовых крепостных 'единорогов' с лафетами, для перевооружения форта Порт-Ивана. На верх как обычно погрузили легкие грузы, короба с стеклянными бусами, дешевыми зеркалами, гребнями, тюки с разнообразными тканями, в том числе и для меновой торговли с туземцами, формой и обувью для воинов. Пассажирами в первый рейс 'Белухи' шли, Логунови и артель новгородских кораблестроителей с домочадцами, которых все-таки сманили посулами на новое место вместе с семьями. Первенец торгового флота 'витязей' 'Касатка' эту зиму осталась зимовать в порте Архангеломихайловск. Заодно и команда отдохнет зиму с семьями, с которыми давно так продолжительно не общались, и само судно пройдет профилактический осмотр и ремонт в условиях хорошо оборудованной верфи, для чего клипер перетащили в сухой док и откачав из него воду поставили на ремонт. За долгую зиму работники верфи и экипаж успеют сделать, и осмотр и ремонт этому красавцу.

А 'Белуха' распустив все свои паруса, летела над волнами Белого, потом Студёного моря, как белоснежное облако, легко разрезая своим острым форштевнем высокую морскую волну. 22 октября клипер вошел в гавань Порт-Ивана, где пришвартовавшись к только что поставленному каменному пирсу, высадил пассажиров и приступил к выгрузке большей части грузов, находящихся в его трюмах. Почти весь груз был выгружен и Ломаный Нос решил продолжить рейс, однако пришлось задержаться в порту по независящих от него причинам. Из Порт-Росса пришло радио о блокаде порта силами испанской карательной армады.

Остров Тортуга. Карибское море. Ноябрь-декабрь по новому стилю 1559 года РХ.

30 октября Порт-Россовскую бухту покинули очередные торговые экспедиции в Турцию за соотечественниками и во Францию для реализации товаров Вест-Индии в её портах. В своих трюмах 'турецкие' каракки везли сукно, как трофейное, так и выработанное на суконных фабриках Уральского уезда. Немного американских красителей, попутный груз парусины и различных канатов изготовленный в Поморье, до Кадиса для Лисовых и сотня тысяч песо серебром. 'Громовик' и по паре каракк и каравелл везли за своими бортами одни колониальные товары, в том числе кожи, красный перец и разнообразную ценную древесину для мебели. Интерес галеона и 'Розы' с 'Незабудки' во Франции был в выручке за привезенные товары звонкой монеты, а капитаны 'Любви' шедшей в Данцинг и 'Софии' направляющейся в Ригу, должны были на вырученный деньги или по бартеру загрузит трюмы своих судов пшеницей с рожью и доставить в порты Рюрик-на-Тобаго и Порт-Иван. Хотя крестьяне и успели вырастить и собрать урожай и его должно было в обрез, но хватит до новин, однако подстраховаться все же стоило. Шутит с пищевой безопасностью зарождающихся русских земель ни кто из 'витязей' не хотел, помнили из истории своего мира, как бывало вымирали от голода первые европейские колонии в Америки, если местные индейцы не выручали их, делясь своей пищей и буквально вытягивая пришельцем из лап голодной смерти. Видимо эти поставки хлеба в Русскую Америку будут крайними. Русские крестьяне, севшие по укрепхуторам в трех местах этой части света, первое время, очень сильно удивлялись возможностью дважды в год собирать урожай пшеницы с рожью. Однако вскоре хуторяне, особенно первые осевшие на землю на Экспаньоле, привыкли к этой особенности климата и даже не могли представить, как ранее, у себя на Родине, могли выпрашивать только по одному урожаю в год.

17 ноября небольшая каравелла вошла в бухту энкомьенды донны Каталины Хуарес де Кордова, с которой на причал сошла сама хозяйка усадьбы вместе с двумя служанками, с которыми уезжала почти полгода назад и супружеской пары новых слуг. Он, невысокий даже по меркам хроноаборигенов, крепко сбитый, почти квадратный, светло-русый, с такого же цвета, небольшой подстриженной бородкой. Она, так же не высокая, крепенькая, с длинными очень светло русыми волосами цвета пшеничной соломы, с крупными, полными грудями, прижимающая к себе пару свертков с грудничками, мальчиками. Первый со светленькими волосиками в цвет матери, второй уже сейчас явно выраженный брюнет, но с явными европейскими чертами лица. Кроме цвета своих волос, да молчаливости, новоприбывшие слуги ни чем, ни своим поведением, ни одеждой, не отличались от окружающих их обитателей усадьбы. Госпожа Каталина прониклась необычайной любовью к новой служанке и её мальчикам. Постоянно мать с детьми находилась с хозяйкой, даже ночевали в её спальне. Благосклонность благородной донны дошли до такой степени, что она частенько брала на руки детей своей служанки, правда почему-то у неё на руках оказывался только один из 'братьев', брюнет, тогда как блондин только один раз побывал в благородных руках госпожи. Глава прибывшей семьи особенно сошелся с охранниками усадьбы, которые как и он были молчаливы, ни с кем из слуг, кроме управляющего мэтра Рамона не общались и в свой круг ни кого не допускали. Однако теперь они сделали исключения и впустили в свою тесную компанию вновь прибывшего. И не только допустили в свой круг, но и он как-то сразу приобрел среди охранников авторитет. Пару раз в неделю они собирались в башенке, отведенной для проживания охраны, постоянно в эти дни приходил мэтр Рамон и даже сама донна Каталина Хуарес де Кордова в сопровождении своей молчаливой служанки с обеими мальчиками. О таком поведении своей хозяйки судачили слуги, но вскоре эти сплетни прекратились, после пары случаем, когда с такими сплетниками побеседовал управляющий, совместно с охранниками. Отлежавшись с неделю, после беседы, любители поболтать языком нашли для себя более безопасные темы разговоров, чем перемывать кости своей хозяйки.