Комедия положений

Больше двух лет НИОПиК снимал зал, и мы ездили и играли там в теннис.

Начало занятий было в восемь часов утра, и я вставала в шесть! чтобы поиграть.

"Охота пуще неволи", говорила, бывало, моя бабушка.

Мама не пишет, погода стоит теплая. Катя купила себе сапожки осенние. На день рождения мне подарили серьги, а я хочу купить кольцо к ним (северная чернь). Сереге купили новый портфель и джинсы за 12 рублей.

На весенних каникулах Сережка опять сопливился, но обошлось без лекарств. Лечила картофельными ингаляциями.

На работе очень тоскливо. Всё неопределенно. Денег платят мало и никаких перспектив.

15 апреля. Среда. Около месяца записался в турнир.

Я проиграл Семилетову и Свиридову.

Завтра день самоуправления у нас в школе. Уроки будут вести ученики девятых-десятых классов. Даже Якунина и того заменят.

21 мая, Четверг.

Турнир доигрывать никто не собирается, никто не ходит.

Письмо от мамы

Дорогая Зоинька, получила твое коротенькое послание и сильно обеспокоилась. У тебя как-то был затяжной бронхит, Эра Вакиловна (врач воскресенской больницы, лечила меня в конце 70-х годов) думала даже о хр. пневмонии, но слава богу, обошлось. Что же ты, как малое дитя себя не бережешь? Ты мать, у тебя двое деток еще, а ты всё же иногда легкомысленно относишься к своему здоровью и здоровью детей: то всё им разрешаешь, а то ничего нельзя, вот они и не знают, видимо, как быть. У нас были ливни, сейчас тоже, угол весь промок, ремконтора замолчала и где она? Телеателье я разыскала - еще при Агнессе, не хотели идти на дом, уговорила + 7 рублей, он отключил стабилизатор, посадил на жучок (не знаю, что это), заменил предохранитель в самом телевизоре и был таков.

Сказал: "весь город на жучках а Вы как хотели?"

Сереженька, купи мне несколько штук предохранителей, а? Телевизор плохо работает, лица скачут. После отъезда Алексея (племянника) у меня повышалось АД 180/80, я вроде писала, ослабла, не думала, что встану, были все мои соседи, посоветовали адельфан, но я его реже, чаще папазол, валерьянку и корвалол. Мои соседи это Сона, Марина, Лена. У Лены внуки приехали в августе, Вовка такой большой, уже юноша.

Поезда ходят плохо, иногда с опозданием на 12 часов или сутки.

Я всего не пишу, но бывает нехорошо с кишечником, особенно при перемене пищи (ела макрорус величиной с треску, такой жесткий, везут, что похуже, но люди всё равно хватали.)

Поднялся ветер, пришлось всё закрыть, а в кухне в фортку прямо песок летит. Ночью было землетрясение, четыре балла. Ну и толчок! С минуту или 0,5.

Вдруг исчезла манная крупа в городе, может на Степановке (удаленный район Батуми) где и есть. У меня из круп только рис. Если нет гречки или разваримой овсянки, пошли любительскую вермишель, что ли, не знаю я, устала об этом думать. Сегодня хотела пойти на базар, и вот ураган. Сыр купить и картофель. Белье теперь требуют помногу носить (план!) У меня не взяли одно синее одеяло, пришлось вернуться и принести 3 розовых полотенца, налиняло от их же стирки. Такие собачки, а тут магнитные бури какие-то, уши закладывает, заболел 2-ой раз язык, так щипало, то ли от зуба (прикус изменился), то ли вирус какой напал. От Кати письма не дождусь, самой написать поздравление.

Приписка на полях Пишите, не хандрите, целую, ма и бабушка.

В мае, в самом конце занятий, Сережка, вернулся из школы туча-тучей. Он учился во вторую смену, приходил домой позже меня. И, обычно, с порога начинал оживленно тараторить, что-то рассказывать.

А тут молча разделся, прошел на кухню, сел, повертел ложку в руках. Брови нахмурены, полные губы поджаты:

– Мама, я решил задачку, а Валентина Васильевна сказала, что я решил её неправильно.

И он рассказал мне содержание задачки, надо было рассчитать, сколько будет счастливых билетов на тысячу, а вот какой билет был счастливым, я сейчас не помню.

Задача была трудная, и я не сразу поняла решение, а когда поняла, то обрадовалась, что Сережка так хорошо соображает, посмотрела на его мрачное лицо и сказала:

– Человек, который способен додуматься до такого решения, не может не знать, что оно верное.

– Да, - сказал сын, - я-то знаю. Но другие ведь не знают. А она меня перед всем классом опозорила, теперь получается, что я из этого вшивого задачника могу не решить какую-то задачку. Я там всё могу решить, мама, ты понимаешь, всё!

Я-то понимала, но я также понимала, что учительница математики, если ей показать такое решение, должна прийти в восторг, а если этого нет, то... не стоит и связываться. Наверное, я с педагогической точки зрения была не права, я учила ребенка пренебрегать признанием, тихо считать себя в душе умным и довольствоваться этим, но слабые учителя были у Сереги и по математике и позднее по физике, и переломить эту ситуацию в тот момент я была не в силах. Позднее она разрешилась сама собой.

Дальше мне видится темный зал, темный оттого, что за окном пасмурная, дождливая погода конца мая. Я сижу в зале и тихонько смахиваю слезы: моя дочка стоит на сцене в ряду своих подруг.

Десять лет позади, у нее последний звонок.

И бегут, бегут воспоминания под звуки официальных и неофициальных речей с трибуны. Им, учителям, сильнее заметен поток жизни, от них уходят каждый год, а для меня такое впервые, но и у них, у учителей, подозрительно блестят глаза и прерывается голоса - эти привычные уйдут, а вот эти, маленькие, с букетами, пришедшие провожать своих старших товарищей, какими будут они, кто знает.

А я вижу маленькую Катю, которая никак не справится с толстым картоном, не может вырезать буквы и поливает слезами и картон и ножницы, а я пытаюсь ей помочь, режу, и на моих пальцах образуются красные полосы от ножниц...Это первый класс.

Вот Катя приносит сочинение о родном городе, сочинение, признанное Таисией Петровной лучшим, и я обнаруживаю, прочитав, что написано хорошо, от души.

Вот плачет над алгеброй, учит геометрию, читает книжки...

И вот уже нет девочки с густющей челкой над глазами, какой была дочка на протяжении многих лет, пока быстро, за два года не вытянулась, стала взрослой. Высокий девчачий голосок не изменился, и услышав тоненький писк за дверью:

– Это я..., открывай, мама, - я, распахивая дверь, всё еще ожидаю увидеть девочку, а вижу взрослую девушку, укравшую у моей дочери голос.

И слезы уже ручьями бегут по моему лицу. Я позорно сморкаюсь в платок. Последний звонок в школе у ребенка это первая весточка родителям, что они постарели, нет, плохое слово, достигли зрелых лет.

Потом экзамены, день был яркий, солнечный, я вернулась с работы, открыла дверь и застала всю гоп-компанию, всех девчонок класса у себя за столом в большой комнате. На столе стояли рюмки, тарелки и пустая бутылка из-под вина "Монастырская изба".

– Ну вот, - сказала я.
– А я только что хвасталась подруге, что у меня есть целая бутылка "Монастырской избы" .

– Уже нет, - сказала Надя под дружный смех.

В тот день они писали сочинение.

Катя сдавала не так и хорошо, выдохлась, и последние полгода меньше занималась, всё больше они гуляли с девчонками и общей с ребятами компанией.

Класс был дружный и очень способный, Алевтина спустя год говорила, что следующий выпуск собирали математический класс, брали детей и из других школ, но всё равно, класс получился слабее, чем был её 10 "Г".

Фаина Борисовна, заслуженная учительница, известный в городе педагог, вела у них математику и драла с них три шкуры. Все контрольные первыми проводились в их классе и в зависимости от результата задачи на контрольной в двух других параллельных классах корректировались, проще говоря, если 10 "Г" плохо писал контрольную, то в других классах задачки давали полегче.