Комедия положений
Шрифт:
Несмотря на голодное время, стол накрыли, была и икра и копченая колбаска, и всяческие салаты, только горячее: мясо с черносливом не удалось.
Дочке мы купили дорогой, за триста рублей наряд из бежевого шифона, широкая клешеная юбка и блузка с широким длинным рукавом, разочлись за её восьмирублевое выпускное платье, которое она сама сшила.
Кольца купил Валера. Талоны молодоженам выдавали не только на кольца, но и на посуду, одежду, но не было ни денег, ни сил бегать, отовариваться, напрягаться. Как всегда, мне казалось, что у меня всё есть, во всяком случае, не так нет, чтобы суетиться. Хотя время было такое, когда даже носков в продаже не было, и на работах разыгрывали талоны на поездку в магазин для отоваривания.
Алешка выиграл на работе талон в ГУМ, съездил и купил сыну брюки, и помню,
19 мая 1990 года. Суббота.
Катя вышла замуж за Валеру Военного. Событие!
Были фотограф и родные Валеры.
Позавчера уехала бабушка Нона "освобождала место".
Мама поправилась, стало беспокоиться, как там квартира, не зальет ли, и она боялась всяких сборищ, скопищ людей, слово свадьба ее пугало, и она уехала перед самой свадьбой, что конечно, было нонсенс, бабушка не хочет присутствовать на свадьбе внучки. Но это не было демонстрацией неприязни и неприятия события, просто бабуля уехала, чтобы не путаться под ногами (по ее собственному выражению), так было легче ей и удобней для нас.
Люба, мама Валеры, и теперь наша сватья, слегка надрала уши сыну за скоропалительный брак, а Кате сказала:
– Ну и куда ты спешила? Никуда бы он от тебя не делся бы, а теперь вот учеба твоя пропадает.
Учеба действительно пропадала.
Врач-гинеколог в университете отнеслась к Катиной беременности просто по-свински, не дала ей даже справку освобождения от физкультуры и моя дурочка ходила беременная на занятия физкультурой, правда всего один раз, потом пожаловалась мне, что очень устала, и я запретила ей ходить. А та врач сказала:
– Вот ещё. Дашь тебе справку, а ты сделаешь аборт, и будешь гулять. Всё это было произнесено вслух, несмотря на уверения Кати, что она оставляет беременность. Далеко было ехать в университет, а то бы я побывала у этой стервы, сказала пару ласковых слов.
В нашей же консультации к Кате отнеслись внимательно, не заостряли внимания на ее неофициальном замужестве, только попросили отца ребенка для анализа крови, и Валерка ходил, сдавал свою кровь. Я думаю, это была военная хитрость, у Кати был положительный резус и зачем тогда кровь папаши? Алешка ни разу ничего не сдавал.
У Кати был токсикоз первой половины, и выражался он в том, что она температурила. Каждый день у нее было 37, 1, - 37, 2 и она не могла ездить в институт.
Я приходила с работу, находила дочку дома одну, невеселую, замученную.
– Мама, я дошла до платформы и вернулась обратно, не смогла даже на электричку сесть, сил нет никаких.
Очень хотелось мне, чтобы дочка закончила второй курс, тогда бы она могла целый год сидеть с ребенком и выйти в сентябре следующего года сразу на третий курс. Но не получалось.
Катеринка всё же доехала до деканата, рассказала секретарю и та разумно сказала ей, что сессию хорошо бы сдать, но здоровье дороже. И мы махнули рукой на Катину учебу, и весь апрель она прогуляла, а в мае ей стало полегче, но учеба отложилась до лучших времен.
Катя собирается жить в общаге. Точно не решили. Не буду писать про бытовые мелочи.
Вся жизнь бытовые мелочи, сынок.
26.05.90 г.
Свадьбу сыграли тихую, всего было одиннадцать человек, молодые, свидетели: Надя Устинова и Сережа Баев, фотограф - приятель Валеры - Иванов Андрей, наш Сережа и Саша, Катина золовка, и мы с Алешкой.
18 было девять дней, а 19 пришлось расписываться, уже тяжело было откладывать.
Папу хоронили 11, я там была. Кладбище голое, пустое место, стандартные по форме надгробия: в общем, и здесь коммуналка.
Вода там, в Новочеркасске, дрянь, сплошь хлорка, она папу и погубила. Отец столько лет звал к себе, а мы всё мимо ездили, так ни разу при его жизни и не побывали.
От всех этих событий я заболела - обычная моя реакция на переутомление.
Жду Светлану. Обещала на обратном пути из Новочеркасска в Йошкар-Олу заехать, но что-то нет и нет.
Катя вчера приходила, трещала без умолку, в основном об обедах, которые готовит. Выглядит устало, под глазами круги.
Живут
в общежитии, готовит в основном на плитке, документы из университета забрала. Ищу ей работу.21 октября.
Лето прошло. Света так и не приехала. Катя работала в НИОПиКе, у нас в лаборатории. сейчас уже в декрете. В середине лета (я описалась) ей рожать.
Когда Катя, бросив университет, повисла в воздухе, я попросила Колю Суровцева, нашего нового завлаба, чтобы он взял дочку на работу, и он согласился, хоть и знал, что она беременная. Я устроила ее к Лене, старшему научному сотруднику, для невредной работы, официальной причиной не допуска Кати к химреактивам была выдвинута ее аллергия. Катя успевала обслужить Лену, обработать (оцифрить) ещё и наши данные, и скучать, так как мы не могли загрузить ее работой. Она оказалась необыкновенно быстрой девчонкой, только вот посуду случалось, била. Но это у нее от свекрови, та как приедет, так что-нибудь разобьет.
Я сама посуду редко била, зато метко, просто грохнула в раковину с грязными тарелками чугунную сковородку...
Мама сейчас живет у меня. Привезли ее из Батуми. В Батуми накупили всяческих шмоток, приехали сюда, а здесь в магазинах одна капуста морская - никаких консервов, даже гороха, который всегда был в продаже, и того нет.
Мы с Алешкой полетели в Батуми в середине сентября. Я очень надеялась, что мы покупаемся, сентябрь сезон для Батуми. Но город встретил нас дождливой прохладой. Я помню это ощущение субтропиков, выходишь из душного замкнутого пространства самолета сразу на морской ветерок, вдали сереют эвкалипты на фоне синих гор и кожа на всём теле сразу становится слегка влажной. Уф, всё, полет позади, счастливо добрались. В Москве перед посадкой в самолете мы, как всегда, выглядели неприлично, с одной небольшой сумкой на двоих, ничего не сдавали в багаж, а кругом люди тащили баулы, огромные сумки, упакованные свертки, всё волокли для продажи там, на родине. Уже тогда на слуху было это слово: челноки. И среди челноков мы с Алешкой выделялись барской беспечностью, быстро зарегистрировались без очереди, так как нам нечего было сдавать в багаж, и засели играть в "гусарика" в сторонке от толпы, в ожидании посадки. Алешка по моему настоянию отпустил усы, чтобы его принимали за местного, по телевизору слышны были антирусские настроения в Тбилиси, но сейчас в аэропорту на меня никто не обращал внимания, я шла как под шапкой-невидимкой, а к Алешке подходили, предлагали квартиру в наем.
– Да уж, никого не обманули твои лихие усы, - веселилась я.
Героически отразив все попытки затащить нас в такси, мы сели в автобус и добрались до мамы.
Друзья и знакомые при встрече с нами сокрушались:
– Какая была жара до вас, какая была жара, давно такой не было. Все умирали от этой жары.
Как всегда, что-то необыкновенно хорошее или выдающееся плохое происходило как раз перед нашим прибытием, и никогда не было никакой возможности добраться вовремя, чтобы присутствовать при явлении природы, потрясшем город, будь то необыкновенная для сентября жара, очень теплое (как чай) море, жуткие дожди с наводнением, или засуха. Всё это вот только-только было и закончилось как раз перед нами. Температура упала, вода в море стала холодной, лужи высохли и от засухи остались одни невероятные воспоминания...
Но в этот раз, как когда-то четыре года назад, и нам досталось стихийное бедствие: тропический ливень и наводнение.
Мы вечером возвращались от Мани. Идти от них к нам с километр, всё по одной улице, бывшей Цхакая, сейчас имени грузинского царя Горгосалия, запомнить не могу.
Сначала нас настигла темнота. Освещение было в Батуми плохое, а южная ночь не предупреждает, накатывает за считанные минуты.
Потом начал накрапывать дождь. Мы открыли предусмотрительно взятый зонтик, правда один на двоих, зато большой, мужской. Дождь стремительно усиливался и мы не дошли ровно один квартал, двадцать метров, как нас застал настоящий ливень. Алешка еле удерживал зонт, такой он стал тяжелый от потоков льющейся по нему воды. Мы встали, прижавшись друг к друга и не имея возможности ступить и шагу, не хватало сил раздвигать эту сплошную стену воды.