Комедия положений

Весь учебный год девчонки 9 "г" собирались вместе на девичники, и я, вспоминая свои школьные годы, удивлялась этой странности: мы собирались всем классом, и ребята часто приводили друзей, так как мальчишки были в явном меньшинстве. Первой из новых Катиных подруг я запомнила Надю Устинову, голубоглазую девушку с косой и пылающим во всю щеку розовым румянцем, без пяти минут отличницу, четверка у нее была по физкультуре.

С Анютой я познакомилась, когда Аня и Катя купили и принесли домой серого мыша, но не простого, а какого голубоватого, с розовой мордочкой.

Мама вида мыши не переносила, всё время плевалась, и грозилась уехать, но Сережка пришел в восторг и не спускал эту мышь с рук, она ползала по нему, забиралась в рукав, оставляя на своем пути мелкие черные катышки, которые Сережка стряхивал в цветочные горшки.

При первом знакомстве Анюта удивила меня своей молчаливой отрешенностью. Села на диван, и молчала, не больше двух слов произнесла. Я пребывала в глубокой задумчивости по поводу того, чем мне грозит появление нового сожителя, маленького, но изрядно вонючего, и не обратила на девочку должного внимания. И только спустя месяц, я увидела на фотокарточке рядом с Катей очень красивую девушку и воскликнула:

– Надо же, какая красавица!

– Мама, да это же Аня Павлова, ты её видела.

– Да, и не обратила внимания. Во всяком случае, она очень фотогенична.

Но в следующий приход Ани я присмотрелась к ней внимательнее. Она и в жизни была хороша, не только на фотографии.

Вот с Аней и Надей Катя собралась в настоящую деревню.

В июле почти каждый вечер Аня и Катя прогуливались вместе по городу, о чем-то всё болтали, приходили около десяти, а то и позже. Я стала волноваться, кругом столько пьяных и просто болтающихся молодых парней, пристанут.

– Нет, мама, к нам не пристают, - уверяла меня дочь.

Однажды я, когда Алешка с Сережкой отдыхали в Лысьве, тоже с ними решилась пройтись, и к нам два раза подкатывались на предмет знакомства подвыпившие парни, не грубо приставали, но довольно настойчиво.

Я обиделась на дочку.

– Ну вот, ты уверяла, что к вам не пристают...

– К нам и не пристают, - рассердилась дочь.
– За всё время ни разу не заговорили. Это к тебе пристают.

– Это почему именно ко мне?
– возмутилась я.
– Чем я их привлекаю?

– Волосами, - спокойно ответила Аня.

В тот год у меня наросла огромная шевелюра, и руки не доходили постричься. А благодаря худобе и сумеркам я со спины сходила за молодую.

Я отпустила дочь в деревню, очень гордясь этим, так как меня в шестнадцать лет не отпустили бы из дому.

Девочки собирали ягоды, грибы, бабушка на убой кормила их щами, кашами, котлетами, в общем, воспоминаний была куча.

А пока дочка отдыхала в деревне, с нами произошла курьезная история.

Мы с Алешкой собрались в кино на последний сеанс. Сережка бегал во дворе с приятелями. Свой ключ он потерял, и мы отдали ему, уходя свои ключи.

Фильм закончился полдвенадцатого, и на обратном пути я стала волноваться, что сын наш, наверное, уже спит и придется его будить.

Дверь была заперта, на звонки никто не отвечал. Мы звонили, стучали ногами, кричали в замочную скважину, всё бесполезно. Возможно, мы разбудили весь дом, но только не Сережку. Сергей засыпал всегда долго и трудно, но перейдя, наконец, границу между сном и явью, спал как убитый. Можно было спокойно заходить в его комнату, разговаривать, он никогда не просыпался. Наблюдая, как безмятежно спит мой сын посреди шума, я всегда вспоминала строчки из "Конька - Горбунка": "Наконец городовой разбудил его метлой". Сейчас метлой до моего сына добраться было невозможно, а поднять другими способами не удавалось.

Я подошла к окну на лестничной площадке. В квартире у Сагиян на девятом этаже приветливо горел свет.

– Пойдем к друзьям ночевать, - сказала я.
– Не сидеть же на площадке всю ночь. Пойдем скорее, пока они не легли.

Алешка не любил беспокоить людей. Но, постучав последний раз в дверь и убедившись, что попасть домой невозможно, он согласился и мы завалились к Сагиянам в двенадцатом часу ночи с просьбой устроить нас ночевать!

В 6 утра Алешка тихонько поднялся и пошел домой, выяснять, что да как. Утром ему удалось пробудить Сережку, который, открыв дверь, очень удивился, увидев на пороге родного отца:

– А я думал, вы дома, - сказал он, сонно потягиваясь.

Решила иллюстрировать нашу жизнь фотографиями, и нашла фотокарточки Сережки в яхтклубе. Сразу вспомнила, что лето перед третьим классом и перед четвертым, он с Юриком Шуваловым ходил в яхт-клуб. Первое время мы только и слышали всякие морские термины, из которых сейчас всплывает в памяти только слово "шверт".

Один раз, в выходной, мы даже сходили в клуб, поговорили с тренером.

Тренер конкретно ничего не сказал про Сережку, поговорил вообще о парусном спорте

– Мальчишки увлекаются яхтами и каждое лето приходит куча народу. Но всё это до первого сильного ветра: попав в ветер, восемь из десяти уходят, оставшиеся становятся яхтсменами и это на всю жизнь. Всё решает первый сильный ветер.

Попал ли Сережка в такой ветер, испугался, и потерял интерес к яхтам, я не знаю, не проследила как-то. Но он начал болеть, мало ходил, и когда появился в клубе после долгого перерыва, оказалось, что товарищи его управляют много лучше него, Юрик Шувалов даже участвовал в соревнованиях и Сережка охладел к яхтам.

Вот, наконец, я добралась до сентября 1986 года, когда я снова, с перерывом в 21 год начала писать дневник.

Но это был уже не юношеский дневник, который пишется для того, чтобы описать свои чувства и переживания, нет, сейчас меня беспокоило другое, что не запоминаются, уходят безвозвратно события прожитых лет, и невозможно вспомнить, когда была куплена разбитая чашка, и вот для письменных доказательств реальности нашего бытия я стала вести дневник.

Под дневник я отвела большую амбарную книгу, принесенную с работы. Первая запись:

26 сентября 1986 г.

С сегодняшнего дня решила вновь вести дневник. Жалко стало, что годы проходят и ничего от них не остается. Видимо, старею.

Сегодня суббота. Сережка болеет с понедельника, а больничный Симонова не дала. Перебиваемся кое-как. У Сережки температура, насморк, кашель, налет в горле и болит живот. Давала 4 дня эритромицин, а сегодня увидела волдырь на руке и жалуется, что чешется - видимо аллергия.

Сегодня падал снег - большая редкость для сентября даже для наших широт. Катя завтра едет в колхоз, боюсь замерзнет. Даю массу советов, а ей не нравится.