Конь бледный еврея Бейлиса

Шел медленно, проверяя каждый шаг (стоило ли теперь, после стольких страхов и усилий, легкомысленно утонуть?). И сколь ни хотелось мгновенно взлететь на высокий, будто во сне приближающийся берег - шел тихо, шажок за шажком, пробуя носком ботинка, не ледок ли тонкий над бездной, и только потом наступал твердо. Часа через полтора добрался до шоссе у Царского сада и сразу же остановил извозчика - опять повезло. Еще через сорок минут уже стучал в дверь Бейлиса.

– Ой...
– только и сказал Мендель, появляясь на пороге. Вгляделся. Еврей никогда бы не сделал такого...- тронул заледеневшую одежду пальцем. Таки да... У вас есть запасная, чтобы надеть?

– Я только до утра, - торопливо вошел, невежливо отодвинул хозяина. Прими совет: тебе и твоей семье лучше тихо исчезнуть. Переехать куда-нибудь.

– Что он говорит!
– закричал Бейлис.
– Хорошенькое дело! Эстер, ты слыхала? А кто мне даст кусок хлеба? Кто накормит мою семью? Вы? Не смешите, Евгений Анатольевич! Кому я нужен? Вы уверены, что я кому-то нужен? Таки нет! И куда? Куда мне идти? С таким кагалом?

– Речь идет о жизни и смерти...
– тихо сказал Евдокимов.

– Э-э-э...
– замотал головой, - я одно знаю: прав Превечный Создатель, нет у него несправедливости! Как вы говорите? "На все воля Божия..." И мы говорим так же!

Катя Дьяконова привезла Зинаиду Петровну на Дорогожицкую.

– Вот ваша комната, - открыла двери, - очень уютно, правда?

Металлическая кровать с ажурными спинками и горой подушек, слоники на комоде, икона в красном углу, драпировки. И вправду, мило и удобно.

– Вы мне такую любезность оказываете...
– улыбнулась Зинаида Петровна.
– Отчего же?

– Бог с вами, - Катя пожала плечами, словно давала понять: "Какая любезность? О чем вы таком говорите? Пустяки какие..."

– Вы позвонили мне на квартиру, о которой я и сама ничего не знала до последней минуты...
– спрашивала без подозрения, просто удивительно было, как Катя узнала.

– Ничего сложного, - махнула ручкой, - тот человек, что вас сюда из Петербурга вызвал, - мне знаком. Да вот фотография...
– протянула с улыбкой; Зинаида взглянула и едва сдержала крик: та самая, единственная... Оставалась у Мищука с давних, безвозвратно минувших дней... Правда, переснята.

– Где... Евгений Францевич?
– сердце билось сильно, прижала ладонь к груди, и голос дрогнул.

– Вы так волнуетесь...
– сочувственно произнесла Катя.
– Не надобно, все хорошо. Ну... Я хотела сказать, что будет хорошо. Вы ведь знаете: Мищука арестовали.

– Знаю. Где его держат?

– В замке, на Лукьяновке. Он бежал оттуда.

Показалось, что в комнате темно. И все слова исчезли. О Господи... Она повторила слова жандарма. Значит, правда? Или... сговор?

– Вы думаете - чего вас полиция взяла?
– Катя поняла, о чем думает гостья.
– И к жандармам отправила? В том-то и дело, что бежал... Вы не волнуйтесь, он скоро появится, а сейчас пока еще опасность очень велика, очень!
– Катя сделала большие глаза.
– В общем, вы будете жить у меня столько, сколько нужно будет. Ни о чем не беспокойтесь.

– Катя... Скажите внятно: почему вы мне хотите помочь?

– Толстого помните? Все честные люди должны взяться за руки и противостоять бесчестным. Так просто все...

– Что ж... Действительно просто ("Какая милая девочка")...

Вдруг стало томительно и странно. Почему? Она не понимала.

– Как мы... сделаем это? (Что "сделаем"? И что значит "это"?) - Катя села за стол и вытянула руки; сомкнутые в кулак пальцы побелели от напряжения.

– Вы волнуетесь?
– дружески улыбнулась Зинаида Петровна.

– Я хочу, чтобы вы поверили мне. Не удивляйтесь. Не думайте, что я сумасшедшая... Понимаете, мы выйдем в город. Мы станем ходить по улицам. Зайдем в рестораны, в музеи, у нас "Голгофа" есть, очень впечатляет, такая удивительная реальность - страдания Христа. Я знаю: рано или поздно Мищук увидит вас и подойдет...

Боже мой, боже мой... Какая нервная... Все похоже на дурной роман...

– Катя, милая, вы уверены? Да как же он узнает? Я не понимаю.

– Просто узнает, - сжала губы, рот исчез, так бывает у покойников.
– В Сыскной полиции у Мищука есть друзья. Они увидят вас и передадут ему.

– Почему бы вам не сделать это, Катя? Вам - сподручнее.

– Вы, право слово, шутите. Мы не знакомы. Если бы я могла встретиться с ним - я бы его привела сюда. Разве не так?

Так. Конечно же - так. И все же... В ее речах было нечто такое... Неуловимое. Входишь в комнату и - запах. А понять нельзя. И вдруг крыса в углу. Дохлая...

– А вы...
– Катя потупила глазки, ладони нервно поглаживают одна другую, лицо вспыхнуло.
– Вы знаете кого-нибудь из Сыскного?

Зинаида Петровна пожала плечами.

– Откуда? Я первый раз в городе...

– Да, - Дьяконова сдернула скатерть, встряхнула.
– Сейчас мы поужинаем и ляжем спать. Утром - как договорились. У меня только одна кровать, вам не противно будет?

– Бог с вами, что вы... (Знала бы ты... Даже в детстве никогда не спала в одной кровати. С мамой. С сестрами. Но если дело того требует...) Только я с краю, хорошо?

...Поутру, наскоро выпив крепко заваренного чая с румяными булочками (когда только и успела Катя их принести?), сели на трамвай и отправились в город.

– С чего начнем?
– спросила Зинаида Петровна.

– О-о, у меня целый план!
– воодушевленно отозвалась Катя.
– Я думаю, что теперь у Евгения Францевича очень много свободного времени и, как человек интеллигентный, он непременно захочет побывать в театрах, музеях, разве нет?

– Не думаю...
– с сомнением произнесла Зинаида.
– В общественных местах его станут искать прежде всего!

– Вы так считаете?
– В голосе Кати звучало превосходство, - уверена, что ошибаетесь! Почему? Да потому, что Мищук - талантливый полицейский! Он владеет приемами гримировки, изменения внешности! Я убеждена (хотя вы это знаете лучше), что он не станет отсиживаться! Он будет продолжать!

Зинаида Петровна словно споткнулась.

– Что? Что он будет продолжать, милая Катенька?

– Ну-у...
– Катя смутилась.
– Не знаю... Его из-за чего-то арестовали? В городе ходят слухи, что он евреев выгораживал. Знаете, я лично считаю, что евреи невиновны и те, кто возводит на них напраслину, - делают это не из фактов, а из убеждений! Так вот: Мищук станет выяснять причины своего ареста, разве не так?

Не глупо... Очень даже похоже на Мищука ("Хотя вы это знаете лучше"). И в самом деле, он бросится в бой!