Концепция силы. Юлька

— Почему Юлия — хозяйка? Хотя нет. В чём я рассуждаю как ребёнок?

— Не всякий талантлив умением властвовать. Ты хочешь иметь силу, но категория силы не главная в вопросе о власти. Сила — это всего лишь глина. Глины везде полно, но среди тысяч людей только один человек — гончар. Или ты рассуждаешь по принципу: сила есть — ума не надо? Тогда это точно не настоящая власть.

— Сила — основание власти, — начал было Влад, но девушка рассеянно перебила его:

— А зачем тебе власть?

— За надом. Мне обязательно отвечать на твои вопросы?

— Совсем не обязательно. Интересно же. Вот и спрашиваю.

По-детски простодушная улыбка, с которой она произнесла последние слова, вновь обратила его внимание на Юлию. Нет… Их всё-таки две.

Ему хотелось выговориться в этом странном месте перед странной девушкой, сказать вслух не раз обдуманное, услышать произнесённые слова — облечённую в звучащие формы мысль. Но манера неизвестной скакать по верхушкам тем сбивала с толку. Ему хотелось внимательного слушателя — девушка оказалась спорщицей не легче Юлии. А самое раздражающее было в том, что Влад чувствовал тупик: он добрался до первозданной мощи, откуда мог черпать энергию вечно; он получил силу, естественно переходящую во власть. И почему-то уткнулся в каменную стену.

Он не мог целостно проанализировать свои ощущения, но одно осознавал твёрдо: ему нужно радоваться, ликовать — ведь цели он, собственно, достиг! — а в нём с каждой секундой тяжелело разочарование. Чем же он разочарован? Обыденностью происходящего? Но ведь он и не ожидал, что у источника мощи его встретят победные звуки фанфар. Значит, его всё более отчётливая нервозность из-за чего-то другого. Из-за чего? Что слишком смешным и глупым стал вопрос о силе как о базе власти, чуть только об этом заговорила неизвестная?

— Если я спрошу, ты ответишь? — осторожно полюбопытствовал он.

— Смотря какой вопрос.

— Что для тебя сила?

— Свобода и покой.

— Ну, насчёт покоя… Какая же свобода у тебя может быть в этой дыре? В чём она выражается?

— Ты как-то забыл, что представление об определённой категории разнится у любой личности. Это место — дыра для тебя. Но не для меня.

— Запросы разные?

— Нет. Восприятие мира… Вспомни, как некий герой сказал: по капле, вытекающей из водопроводного крана, можно судить об имеющемся где-то океане.

— А конкретнее?

— Если я начну конкретнее, ты снова увидишь дыру. Потому что эта конкретика только для меня.

— Сбиваешь с толку.

— Скорее — с лежачего камня. У него ведь тоже своё основание.

— Ты дашь мне уйти с тем, что я хочу?

— Иди. — Кулачки, подпиравшие щёки, не изменили своего положения. Смуглое в живом свечном огне лицо было умиротворённо. Она лишь перевела взгляд с Влада на Юлию, и он вспомнил:

— Почему она в обмороке?

— Кто-то воспользовался тем, что она не знает себя. Она выпускала в свой мир избирательно грязную и примитивную энергию. Ту же глину, но перемешанную с жутким дерьмом.

Присев перед Юлией на корточки, Влад, как и наверху, попытался найти пульс на её безвольной кисти.

— Я возьму её с собой.

— Пожалуйста, — откликнулась неизвестная — у Влада язык не поворачивался назвать её так, как она назвалась, — Хозяйкой. Тогда бы он чувствовал себя послушным гостем, а не охотником или, лучше — пиратом: пришёл и взял, что хочется.

Он легко поднял Юлию на руки, мягко встряхнув, чтобы лицом она уткнулась в его плечо. Но одна мысль всё же беспокоила его. Он оглянулся на неизвестную.

— Прощай…

— Не получится. До свидания.

— Предсказываешь?

— Предвижу.

— Имея такую силу, возвращаться сюда? Когда можно просто вычерпывать её отсюда?

Она наконец разогнулась и примирительно сказала:

— Получив какой-то предмет, ты ведь сначала овладеваешь навыками его использования. Значит, этот предмет в какой-то степени и сам учит тебя. Та сила, которую ты берёшь, тоже заставит тебя учиться. Ты вернёшься, но не за силой.

Псы внимательно слушали их, смяв широкие мягкие носы о решётку ворот. Девушка пошла к ним, а Влад начал подниматься к двери.

«Отпустила. Я хотел спросить, неужели она отпустит меня… Спрашивать не пришлось. Так легко. Туману, правда, навела. Ладно, со свободой я согласен, но покой и сила… Смешное сочетание. Глупое. Сила — это энергия, бесстрашие. И наркотик — власть. Покой… Разве только в качестве защиты: мой дом — моя крепость. Для апатичных личностей. Вот сюда-то хорошо и вписывается Бунин: „Я человек. Как Бог, я обречён Познать тоску всех стран и всех времён…“ Познание — покой? Вот уж во что в жизни не поверю…»

Юлия на руках тихо застонала, забормотала. Кажется, приходит в себя.

28

Пальцы Влада медленно съехали по диванному краю. Он вздохнул и открыл глаза.

— Она осталась там, за дверью. Сказала, что забыла сказать тебе, но ты знаешь её пароль. Какой-то универсальный.

— Что там было? — вырвалось у Олега.

— Обморок. Вернётся — передай: пусть сожжёт пентакли. Они больше не нужны… Я пошёл. Счастливо оставаться.

Будто заглянул на минутку справиться, как дела, и ушёл.

Дверь закрылась за ним. Олег повозился с внутренним замком, никогда ранее не востребованным, и обезопасил себя от нежданных гостей.

С минуту он смотрел на Юлю, потом лёг рядом с нею, осторожно вытянул руку под её головой и тихо сказал:

— Время спящей красавицы.

Ночная тяжесть привалила его к ней. Он вдохнул запах её волос и уснул. Мгновения спустя она зашевелилась, открыла глаза. Прислушавшись к сонному дыханию Олега, она постепенно начала дышать в одном сонном ритме с ним и, наконец, уснула обычным сном.

… Женщина-рыба лежала в стороне от дороги, на пригазонной дорожке. Она ещё помнила, что где-то близко обретается Первый. Но собственные мысли переплетались с чужеродными, и она всё же пыталась остановиться на одной конкретной. Получалось плохо. Женщина-рыба подозревала, что, освобождая от своего присутствия узурпированное человеческое тело, она больше не может заглушить сигналов умирающего мозга настоящей его владелицы. Бесполому существу, каким являлась сущность, было неприятно выслушивать прорвавшиеся человеческие мысли, тем более что его самого томил нудный страх: с минуты на минуту женщина-рыба ждала, что Первый сожрёт её.