Концерт для виолончели с оркестром

8

Он заметил ее сразу. Тоненькая, высокая, не по-современному сдержанная и одинокая. Почему он сразу решил, что она одинока? Этого Володя не знал.

"Наверное, потому, что так мне хочется?" - упрекнул он себя. Нет, не поэтому...

– Ты чего башкой крутишь?
– спросил сосед по столу, могучий шахтер, прибывший из Воркуты.
– Стихи, что ли, задумываешь?

И захохотал оглушительно довольный своею шуткой. Его почему-то ужасно смешило, что взрослый мужик балуется стишками."

– Ну ты даешь!
– обалдел он, узнав о таком потешном роде занятий.
– Ты же старый уже.

– Во-первых, не такой уж я старый, - обиделся Володя.

– А во-вторых, при чем тут возраст?

– Мужик должен вкалывать; - убежденно заявил Николай, грохнув на стол в мозолях и трещинах кулаки.
– Этими вот руками.

– Я тоже вкалываю, - снисходительно улыбнулся Володя, - но головой. И еще - сердцем.

– Сердцем?
– недоверчиво переспросил Николай.
– А оно при чем?

– Оно при всем, - загадочно ответил его новый кореш.
– А сейчас, прости, мне на ванны.

– Так и мне!
– возрадовался шахтер.
– Погоди, только сбегаю, возьму полотенце.

Он увязался следом, и куда же было его девать?

Николай вообще органически не мог оставаться один.

– Мой-то все спит да спит, - жаловался он на старого язвенника, с которым ему так не повезло поселиться.
– Слова, гад, не скажет, такая зануда! А ты с кем в палате?

– Ни с кем, - небрежно бросил в ответ Володя.
– Один.

– И не скучно?
– ахнул Николай.
– Ну, Вовчик, давай дружить!

Володя поморщился - так его сроду не называли, - но промолчал. А Николай был в восторге.

– Давай отселим старика к тебе, а ты ко мне?
– возбужденно тараторил он.
– А то поллитру распить не с кем!

– Нет, спасибо, - вежливо отказался Володя.
– Я тут работаю.

– Работаешь?
– вытаращил на него глаза Николай.
– Так ведь же отпуск!

– У нас отпусков не бывает, - сдержанно улыбнулся Володя.

– Как это?

– А вот так.

Объяснять было лень, да и как ему объяснишь?

Спускались, бросив на плечо полотенца, к ваннам. Бело-розовым цветом светились вишни и яблоньки, весна набросила уже на склоны изумрудный ковер свежей зелени, далеко, на холме, горел в ясном утреннем солнце золотой купол церкви. Володя все думал об этой изящной женщине, неведомо как и откуда, как ветром занесенной сюда, в Пятигорск, а Николай все говорил, говорил, говорил, намолчавшись со своим язвенником до смерти. Говорил он странно, сумбурно, невнятно, перескакивая с сюжета на сюжет, и все про какие-то страсти: кого-то засыпало, что-то там возгорелось, пошел в забой газ... Наверное, старался быть интересным. Потом вдруг принялся потешаться над москалями, представителем которых и был его новый друг Вовчик.

– Так ты сам платил за путевку? За паршивые ванны да за жратву? Ну ты даешь! За меня все - местком. А как же? Я, понимаешь, вкалываю, корячусь...

От искреннего негодования он просто не находил слов.

– Мне еще подкинули на лечение!
– радостно вспомнил он.
– Ну я от супруги, конечно, заначил, накупил пузырей.

– Чего?
– рассеянно спросил Володя.

– Чего-чего, - почему-то рассердился шахтер.
– Ты, Вовчик, живешь как на небе. Водяры, вот чего. А для дамы коньяк.

– Для какой дамы?
– удивился наивный его собеседник.

Ответом был оглушительный хохот.

– Да уж какую-нибудь найдем!

"Как бы от него отвязаться?
– маялся Володя.
– Хоть бы и в самом деле какая нашлась". Он покосился на бодро шагавшего рядом с ним Николая. Круглый, как шар, маленькие, с хитрецой, глаза. "Что же, на безрыбье и рак рыба, - не очень уверенно подумал он.

– Для курортного романа сойдет".

Окончательно отключившись от его трепотни, вставляя невпопад "да ну?" и "да что ты?", Володя все думал о незнакомке, видел перед собой ее легкую фигурку, черные блестящие волосы, туго стянутые в "конский хвост", опущенные долу глаза. Очень строгая, очень замкнутая, очень манящая. Почему она смотрит в землю? Такая манера? Чем-то смущена? Где же она сидит в столовой? Сегодня за завтраком специально прошелся со своим стаканом через весь зал, зорко поглядывая по сторонам - вроде за чаем, - но ее не увидел, и такая его охватила тревога...

– И вот Серега орет: "Залезай, братан, в клеть!"

– Куда?
– устало спросил Володя.

– Ну, ты даешь! Неужто не знаешь?

Пока Николай описывал, как мог, шахтерскую клеть, Володя все думал, как бы отыскать эту женщину... А вдруг она вовсе не в "Ласточке"? Но тогда почему он ее там видел? Как - почему? Да мало ли...

Может, зашла к подруге... Больно защемило сердце.

Что же делать? Внезапно его озарило.

– Ах я дурак!
– радостно воскликнул он.

– Почему?
– вытаращился на него Николай.

– Ванны-то для всех!
– расхохотался его странный кореш и с размаху хлопнул по плечу своего спутника.

– А рука у тебя - что надо, - уважительно потер плечо Николай.
– Я-то думал, ты хлюпик.

– Потому что поэт?
– весело догадался Володя.
– Пошли быстрее!

И он почти побежал с горы. Ну конечно, там он ее и найдет - не на ваннах, так у источника. Скоро он уже лежал в теплой воде, сонно прищурившись, лениво наблюдая за стайками пузырьков, резво вырывающихся из глубин на поверхность, и представлял, как с утра пораньше, взяв синюю кружку с узким носиком - их здесь продавали всюду, - отправится к источнику и будет ждать, ждать, ждать, пока не дождется. Он не думал о том, как к ней подойдет и что скажет. Лишь бы ее увидеть! Почему-то это казалось теперь самым важным, важнее даже его стихов.

Всю ночь она ему снилась - черные волосы, прямые плечи, и как она идет по светлому просторному залу, и как сдержанная улыбка трогает ее губы. Проснулся он на рассвете от пения птиц, внутренней тревоги и яркого солнца. Оно щедро заливало палату, ветерок легонько теребил занавески - на ночь Володя никогда не закрывал форточку, - и предощущение счастья было столь острым, пронзительным, что Володя с трудом перевел дух. Он увидит ее сегодня - там, у источника, - и сюда они пойдут уже вместе. А потом поднимутся на гору, постоят у Лермонтова, на месте дуэли, сходят в лермонтовский домик, погуляют по городу...

Вообще-то он любил поваляться в постели, но сейчас вскочил как ошпаренный: он может ее пропустить! Душ, зубы, самая нарядная, кофе с молоком, рубашка, заботливо приготовленная с вечера, а к ней светло-коричневые носки и коричневый платочек в карман. Бриться, слава Богу, не нужно: побрился вечером, на ночь.

Быстрым шагом, мельком взглянув на цветущие яблони - создаст же природа!
– Володя спустился к источнику. Подумать только, что здесь бывал сам Лермонтов, здесь собиралось "водное общество" - дамы в длинных платьях, с кружевными зонтиками, кавалеры в цилиндрах и с тросточками, и среди них молодой поручик с дерзким, огненным взглядом. Здесь он увидел княжну Мери...