Конец эпохи "Благоденствия"

Но не только этим был неоценим для по-оркски прямолинейного Буюрука его страшный советник. Еще он мог незаметно убивать. И уже не раз это демонстрировал, убирая с пути хана его самых опасных соперников.

– Все складывается так, как ты и говорил, - сказал в пустоту, в которой где-то был его собеседник, Буюрук. – Через месяц соберется курултай, на котором меня предложат выбрать Верховным каганом. Правда, есть и серьезная проблема. Один конкурент. Хан Судуй. Воинов у него не меньше, чем у меня, но он старше и прославлен успешными набегами на людей и особенно - прошлогодним походом на эльфов, когда смог проникнуть в их лес, разгромить три поселения и, взяв богатую добычу шелковыми тканями и пленными, без потерь вернуться в степь. Надо бы его убрать с моего пути. Поможешь?

– С Судуем вопрос решим, - прошипел сбоку от хана тихий голос, и Буюрук, поняв теперь, где в царившей в шатре темноте находится Кумран, повернулся к нему. – Но только его одного. Больше никого до курултая трогать нельзя. Это вызовет подозрения и, кроме того, может из-за выборов новых ханов орд привести к задержке курултая. Потерпи. Потом с ними покончим. Что творится в Наймюре, других королевствах? Не забудь, что через год тебе нужно доставить моему господину в Черные скалы его долю – не менее десяти тысяч рабов. Молодых. Лучше – девушек. Еще лучше – невинных.

– Там тоже все идет так, как ты предсказывал, - ответил Буюрук. – После того, как ты убил наследника Наймюра, во всех пяти королевствах со скоростью несущегося скакуна распространяется хаос. По тем слухам, что мне привезли наши разведчики, по твоему совету разъезжающие теперь с целыми караванами наших товаров, как какие-нибудь торговцы, скоро там вспыхнет сразу несколько войн. И даже если при нашем вторжении люди их прекратят, то все равно объединиться уже не смогут. Гномы укроются в горах, а эльфы в своих лесах.

– Хорошо, - со зловещим присвистом прошипел невидимый собеседник. – И приготовь мне еще парочку рабов помоложе.

– А эльфийка, которую я тебе привел три дня назад? Оно уже все?

– Нет. Еще жива. Но в ней почти не осталось жизни и крови, - ответил подручный Короля Теней, а Буюрук, чьи глаза уже успели привыкнуть к темноте, разглядел в углу шатра, сидевшую скрючившись девушку, которая еще три дня назад был испуганной, но красивой и какой-то очень живой, а сейчас сидела на полу, не реагируя ни на что вокруг.

Буюрук еще больше напряг зрения и смог увидеть, что глаза у эльфийки потухшие и ничего не выражающие, а тело иссушено, как у мумии, которую он как-то раз видел в одном из склепов, когда вместе с отрядом юных воинов участвовал в разграблении одного из храмов Единого во время набега на Дундлак.

– Найду тебе двух рабынь, - передернув плечами от увиденного пообещал он. – Скоро мы перекочуем ближе к становищу Судуя. Надеюсь на твою помощь.

– Не беспокойся, будущий Великий каган, - усмехнулся из темноты Кумран. – Сделаю. Мне это самому удовольствие доставляет. Убивать.

Из шатра советника Буюрук вышел, вытирая выступивший на лбу пот и зябко поеживаясь от охватившего его озноба. Уже пять лет он близко общается с Тенью, но никак не может привыкнуть к тому липкому страху, который его охватывает каждый раз, когда необходимо зайти в его шатер.

«Вот бы днем приказать нукерам накинуть арканы на верхушку шатра, да одним рывком его сдернуть. Посмотрел бы я, как ты будешь корчиться на нашем ярком солнце. Но нельзя. Пока нельзя», - завершил он свою мстительную мысль, лелея надежду, что когда-нибудь рассчитается с Тенью за тот, страх который опять только что испытал.

«Кретин, - думал в этот момент Кумран. – Тупой дикарь. Рассчитывает, что став каганом, он и королевства людей подчинит и моего хозяина обманет. Не выйдет. Притащишь ты, жалкий пастух, рабов к Черным Скалам. Я прослежу. А потом хозяин при помощи их крови вернет себе и всем нам тела. И тогда не будет уже больше ни каганов, ни королей, ни властителей эльфов, ни глав родов у гномов. Будет только один Великий Император и мы – его приближенные».

Буюрук, который, как правильно угадал советник и одновременно соглядатай, приставленный к нему Королем Теней, подумывал о том, чтобы не выполнять условие последней договоренности со своим союзником о доставке ему десяти тысяч рабов, глубоко втянул в себя горьковатый воздух становища, который всегда казался ему слаще самого сладкого эльфийского меда, и уверенным шагом направился к своей юрте, по дороге приказав немедленно вызывать к нему шамана Тигая.

Тигай, который был старше хана всего лет не пятнадцать, был тем самым шаманом, который, посмотрев на тогда еще десятилетнего Буюрука, предсказал, что тот когда-нибудь станет первым Верховным каганом орков. Тогда над молодым шаманом только посмеялись, но потом, когда Буюрук занял место своего отца и начал аккуратно, но неуклонно подводить под свою руку соседние племена, Тигай стал вторым человеком в растущем, как на дрожжах ханстве.

Это был первый случай в степи, когда шаман становился такой значимой персоной. Шаманов уважали, побаивались, но не любили и всегда сторонились. И, кстати, это возвышение Тигая стало чуть ли не единственным поступком Буюрука, совершенным до заключения союза с Тенями, за который Кумран его не только похвалил, но и научил, как в дальнейшем использовать с пользой для достижения своей цели.

Тогда Буюрук, да и Тигай не сразу поняли, какое важное значение может иметь симпатия степных шаманов к ханству. Зато после того, как Тигай переговорил с наиболее сообразительными из своих коллег, а те увидели, каким положением и какими богатствами пользуется их собрат, стоило только намекнуть на желательный для Буюрука результат камланий, как печень черной овцы или прокаленная на огне лопатка белой начинали несомненно указывать, что курултай нужно провести и что хан Буюрук, если станет каганом, поведет орков к невиданному процветанию.

Войдя в свой шатер, Буюрук уселся на сложенные в стопку кошмы и, дождавшись, когда молоденькая рабыня-наложница стянет с него сапоги, показал ей знаком, чтобы налила ему кумысу.

«Видимо, - подумал он. – придется и ее отправлять к этому ненасытному чудовищу. Жаль, она еще вполне свежа и не успела наскучить. Но с другой стороны, скоро будет большой поход, к которому он так долго и тщательно готовился, а значит – будут новые молодые рабыни».

Проблема была в том, что Буюрук, копя силы, уже три года запрещал своим нукерам совершать столь любимые ими набеги на королевства людей. Нечего распылять силы и терять молодых воинов в ничего не значащих стычках с хорошо вооруженными дружинниками. Тем более, что потери бывали практически всегда. И случалось и так, что из отряда из пятидесяти молодых, отчаянных орков, отправившихся за славой, обратно возвращались хорошо, если два десятка. И без какой-либо добычи.

Но теперь ни добычи, ни новых рабов не было совсем. И орда начинала роптать. Да даже ту эльфийку, которую он сегодня полумертвую видел в шатре у Тени, ему пришлось купить у Судуя. До чего же красивая она была, вспомнил опять хан. Хотел даже себе оставить, но потом все-таки отдал. Обещал за убийство наймюрского принца. А слово хана крепче стали.

– Присаживайся, Тигай, - кивнул Буюрук, вошедшему в шатер шаману. – Налей себе кумысу и расскажи мне, удалось ли тебе, наконец, что-то выяснить об этом жалком полукровке моем сводном братике Урбае?