Конец главы

Динни сделала над собой усилие и спокойно возразила:

– По-моему, Клер ничто не угрожает. Но может угрожать, если станет известно, что вы...

Он выдержал ее взгляд.

– Я рад, что вы рядом с ней. Ради бога, оберегайте ее, мисс Черрел!

Они дошли до угла Маунт-стрит. Девушка подала ему руку:

– Можете не сомневаться: я буду с Клер, что бы ни случилось. Спокойной ночи. И не унывайте.

Он стиснул ей руку и бросился прочь, словно дьявол гнался за ним по пятам. Динни вошла в холл и осторожно закрыла дверь на засов.

Какой тонкий лед под ногами! Девушка еле нашла в себе силы подняться по лестнице и, опустошенная, рухнула на постель.

XI

На другой день к вечеру, входя в Бэртон-клуб, сэр Лоренс Монт испытывал чувство, хорошо знакомое каждому, кто берет на себя заботу об устройстве чужих дел, - смесь неловкости; сознания своей значительности и желания удрать подальше от того, что предстоит. Баронет не знал, что он скажет Корвену, черт бы его побрал, и зачем он должен ему это говорить, если, по его, сэра Лоренса, мнению, самый разумный выход для Клер - еще раз попробовать начать семейную жизнь. Узнав от швейцара, что сэр Джералд в клубе, он осторожно заглянул в несколько комнат и в четвертой по счету, такой маленькой, что у нее могло быть только одно назначение служить для писания писем, обнаружил зверя, за которым охотился. Корвен сидел в углу, спиной к входу. Сэр Лоренс занял место за столиком, поближе к двери, чтобы разыграть удивление, когда Корвен будет выходить и наткнется на него. Нет, этот тип сидит непозволительно долго! Сэр Лоренс увидел на столе "Справочник британского государственного деятеля" и от нечего делать перелистал раздел об английском импорте. Наткнулся на картофель: потребление - шестьдесят шесть с половиной миллионов тонн, производство - восемь миллионов восемьсот семьдесят четыре тысячи тонн. Где-то на днях он читал, что мы ежегодно ввозим свинины на сорок миллионов фунтов стерлингов. Сэр Лоренс взял листок бумаги и набросал:

"Ограничение ввоза и покровительственные пошлины на те продукты, которые можно производить самим. Годичный ввоз: свинины - на сорок миллионов фунтов, птицы, скажем, - на двенадцать, картофеля - бог его знает на сколько. Всю свинину, все яйца и добрых пятьдесят процентов картофеля производить у себя. Почему бы не составить пятилетний план? Уменьшать с помощью покровительственных пошлин ввоз свинины и яиц на одну пятую, ввоз картофеля - на одну десятую в год, постепенно заменяя привозную продукцию отечественной. К концу пятилетия перейти на свою свинину и яйца и наполовину на свой, английский картофель. Сэкономить, таким образом, восемьдесят миллионов на импорте и практически сбалансировать внешнюю торговлю".

Он взял второй лист бумаги и начал писать:

"Редактору "Тайме".

План грех "К".

Сэр,

Нижеследующий простой план сбалансирования нашей торговли заслуживает, по нашему мнению, внимания всех, кто предпочитает идти к цели кратчайшим путем. Есть три продукта питания, ввоз которых обходится нам в... фунтов ежегодно, но которые мы можем производить сами, причем, смею утверждать, это не повлечет за собой повышения стоимости жизни, если, конечно, мы примем элементарную меру предосторожности, повесив первого же, кто начнет ими спекулировать. Эти продукты суть картофель, яйца, свинина, для краткости именуемые нами тремя "К" (картофель, курица, кабан). Наш план не обременит бюджет, так как для осуществления его нужно только..."

Но в этот момент сэр Лоренс заметил, что Корвен направился к двери, и окликнул его:

– Хэлло!

Корвен обернулся и подошел.

Сэр Лоренс встал, уповая на то, что обнаруживает так же мало признаков замешательства, как и муж его племянницы.

– Жаль, что вы не застали меня, когда заходили к нам. Долго пробудете в отпуске?

– Осталась всего неделя, а потом, видимо, придется лететь через Средиземное море.

– Ноябрь - нелетный месяц. Что вы думаете о нашем пассивном торговом балансе?

Джерри Корвен пожал плечами:

– Надо же людям чем-то заниматься. Наши никогда не видят дальше собственного носа.

– Tiens! Une montagne? [5] Помните карикатуру Каран д'Аша на Буллера под Ледисмитом? Нет, конечно, не помните: с тех пор прошло тридцать два года. Но национальный характер так быстро не меняется, верно? А как Цейлон? В Индию, надеюсь, не влюблен?

– В нас во всяком случае нет, но мы не огорчаемся.

– Клер, видимо, противопоказан тамошний климат.

Настороженное лицо Корвена по-прежнему слегка улыбалось.

– Жара - да, но сезон ее уже прошел.

– Увозите Клер с собой?

– Конечно,

– Разумно ли это?

– Оставлять ее здесь еще неразумнее. Люди либо женаты, либо нет.

Сэр Лоренс перехватил взгляд собеседника и решил: "Не стану продолжать. Безнадежное дело. К тому же он бесспорно прав. Но держу пари..."

– Прошу прощения, - извинился Корвен.
– Я должен отправить письма.

Он повернулся и вышел, подтянутый, уверенный в себе. "Гм! Нельзя сказать, чтобы наше объяснение прошло плодотворно", - подумал сэр Лоренс и опять сел за письмо в "Тайме".

– Надо раздобыть точные цифры. Поручу-ка я это Майклу...
– пробормотал он, и мысли его вернулись к Корвену. В таких случаях всегда неясно, кто же действительно виноват. В конце концов неудачный брак - это неудачный брак, и тут уж ничто не поможет - ни похвальные намерения, ни мудрые советы. "Почему я не судья?
– посетовал сэр Лоренс.
– Тогда я мог бы высказать свои взгляды. Судья Монт в своей речи заявил: "Пора предостеречь народ нашей страны от вступления в брак. Этот союз, вполне уместный во времена Виктории, следует заключать в наши дни лишь при условии явного отсутствия у обеих сторон сколько-нибудь выраженной индивидуальности..." Пойду-ка я домой к Эм".

Баронет промокнул давно уже сухое письмо в "Тайме" и вышел на темнеющую и тихую в этот час Пэл-Мэл. По дороге остановился на СентДжеймс-стрит, заглянул в витрину своего виноторговца и стал соображать, как покрыть добавочные десять процентов налога, когда услышал возглас:

– Добрый вечер, сэр Лоренс.

Это был молодой человек по фамилии Крум.

Они вместе перешли через улицу.

– Хочу поблагодарить вас, сэр, за то, что вы поговорили насчет меня с мистером Масхемом. Сегодня я встретился с ним.

– Он вам понравился?

– Да. Он очень любезен. Разумеется, влить арабскую кровь в наших скаковых лошадей - это у него просто навязчивая идея.

– Он заметил, что вы так считаете?

Крум улыбнулся:

– Вряд ли. Но ведь наша лошадь много крупней арабской.

– А все-таки затея Джека не лишена смысла. Его ошибка в другом - он надеется на быстрые результаты. В коннозаводстве все равно как в политике: люди не желают думать о будущем. Если начинание не приносит плодов к исходу пяти лет, от него отказываются. Джек сказал, что берет вас?

– Пока на испытательный срок. Я отправлюсь к нему на неделю, и он посмотрит, как я управляюсь с лошадьми. Сами матки прибудут не в Ройстон. Он нашел для них местечко в окрестностях Оксфорда, около Беблок-хайт. Там я и поселюсь около них, если окажется, что я ему подхожу. Но это уже весной.

– Джек - педант, - предупредил сэр Лоренс, когда они входили в "Кофейню".
– Вам нужно это учесть.

Крум улыбнулся:

– Я уже догадался. У него на заводе образцовый порядок. На мое счастье, я действительно разбираюсь в лошадях и нашел, что сказать мистеру Масхему. Было бы замечательно снова оказаться при деле, а уж лучше такого я и желать не могу.