Конец истории
Шрифт:
– Не слишком, но придётся согласиться на такие условия.
Фантасмагория Неоновых Зверей – Алан
Меня временно поселили в самом центре города. В «Доме Перцовой», этаком особняке в неорусском стиле недалеко от Кремля. До «Того дня», он представлял собой офисы при Министерстве иностранных дел павшей Родины. После того, как произошло СТИРАНИЕ, офисное оборудование выкинули, снова превратив дом в жилой особняк. Это произошло со многими бывшими офисными зданиями.
Потому что в тот ужасающий выходной, многие могли законно не появляться на работе, оставшись дома. И, соответственно, после того, как упали
Что ещё забавно, так это то, что даже элитное жильё в центре столицы, по большей часть стало не очень востребованным, не говоря уже о хрущёвках на окраинах. Конечно, от тел богачей, лежавших в одиночестве посреди непомерно огромных хором, было избавляться проще, чем освобождать многоквартирные термитники. Да и качество жизни, очевидно выше в элитном жилье.
Однако и его, внезапно, оказалось слишком много. Несмотря на то, что все люди скучковались в центре, и тут куча домов осталось без хозяев. Никому ненужной элитной недвижимости было просто завались. И поэтому фараон гордо мог заявлять, что избавился от неравенства и сделал всех богатыми.
Хотя, по правде сказать, всех уровняла смерть. Она не отличила богачей от бедняков, хотя первых, впрочем, было довольно немного и до СТИРАНИЯ, так что после их стало и вовсе незначительное количество. Да и сами их богатства больше ничего не значили… Действительно всеобщую гибель можно назвать глобальным уравнителем. Более равными стали и живые: одинаковая нужда простейших благ, больше не производившихся ввиду краха предприятий, и одинаковый достаток в виде роскошных бесплатных квартир.
Впрочем, я отвлёкся. Особняк, в котором я жил, находился рядом с бывшим Храмом Христа Спасителя и станцией Кропоткинская. Церковь я назвал «бывшей», потому что по сути, её больше не существовало. По старой московской традиции, при смене власти или глобальных потрясениях, это место быстро меняло своё назначение. Церковь, Дворец Советов, общественный бассейн, снова церковь, а теперь вот и она разобрана, а из её кирпичей строиться пирамида. Не самая большая, что видел мир, но чёрт возьми целая пирамида в центре Москвы.
Рабочих для этих целей не слишком хватает, поэтому процесс всё ещё идёт. Хотя, как мне объяснил выделенный фараоном гид, процесс начали как только ситуация в Белом городе устаканилась. Он же рассказал, что пирамиду строят по образу и подобию Розовой пирамиды Снорфу. Не самой большой, но и далеко не маленькой конструкции, как раз влезающей на место бывшего храма.
Кроме того, это ещё и должно быть скорее общественное, нежели погребальное пространство. Что-то вроде символа мощи Москвы, пытающейся вернуть влияние над всеми осколками Родины. А заодно и место проведения праздников, собраний и прочей общественной чепухи. Проект не менее амбициозный, чем громадный колосс, что должны были возвести при Сталине, особенно учитывая исходные данные.
Складывая эту амбициозность с остальными мыслями о новом облике моего любимого города, мне всё больше думается, что местный владыка – социалист. Возможно даже коммунист. Очень странный и пытающийся играть в древнего царя чуждой страны, но тем не менее. История видала и более странные комбинации идеологий. А нынешний местный «Казем-Бек» был неплохим малым. По крайней мере, мне так казалось.
Пока пирамида строилась, всю церемониальную чепуху новой веры перенесли на близлежайшую станцию «Кропоткинская». Тем более, что она, ещё в те далёкие года, когда строилась, задумывалась как подобие древних
египетских храмов Амона. И теперь вот, дизайн получил внезапное новое назначение. Удивительная всё же штука, эта ваша история…На третий день моего прибывания в столице, человек фараона заглянул ко мне в дом и уведомил, что всё готово к нашему отправлению и мне пора познакомиться со своими спутниками. Для этого, мне предлагалось отправиться на эту самую станцию-храм, чтобы посетить небольшой праздник. К сожалению, не в честь моего отбытия, а в честь некоего «рождения солнца», чем бы это ни было.
Не подозревая, что именно меня ждёт, я направился в назначенное место к условленному времени. У арки вестибюля меня встретил сам местный владыка, всё также окружённый охраной, и со всё теми же двумя страдальцами, тащащими солнце. Он сказал, при виде меня:
– О, ты наверняка в предвкушении!
– В предвкушении чего? – спросил я, недоумевая, чего мне ждать и о чём дрожать.
– Знакомства со своей командой, конечно! И, славь Сета, это ещё и будет весело! – его радость мне была искренне непонятна.
– У меня очень смешанные чувства от фразы «это будет весело». – сказал я прямо.
– Очень зря. Это действительно будет весело. Видишь ли, Сет покровительствует чужеземцам, а потому в его храмах им всегда будет приют и почёт, в обмен на участие в культовых церемониях. Ты сегодня тоже в ней поучаствуешь, как и любой наш гость. И, разумеется, в ней же будут участвовать и твои спутники. Считай это театральной постановкой, где ты будешь одним из главных героев.
– Театральной постановкой? Я даже не знаю слов!
– У тебя их всё равно нет, не парься! Сейчас спустишься, и тебе выдадут твой костюм и пару пакетов неоновой крови. Наденешь их как сказано, а твои будущие коллеги сделают всё остальное. Кстати, я тоже играю роль. Но не беспокойся, я с тобой не поеду. А то местная демократия без меня развалиться. А вот вы познакомитесь в игровой форме.
– И кого же я играю?
– Всего лишь человечество. Сегодня праздник в честь годовщины «Того дня».
Меня сопроводили вниз. В помещения, где раньше располагались кассы, а теперь было что-то вроде гримёрок. Но только не для актёров, а для жрецов. По пояс раздетые жрицы, изукрашенные неоновой краской, в полутьме одели меня в тогу, закрепили под ней два светящихся ярко голубым пакета. Такой же краской изукрасили и меня, вручили мне палку и сказали: «Сражайся с честью, когда попросят».
Затем меня отвели на саму платформу, также прибывавшую в полутьме и освещаемую лишь масляными лампами на эпического вида колоннах. По краям от неё, на месте былых путей, располагались трибуны, на которых сидело довольно много людей. Гораздо больше, чем пришло на мою казнь. Было неловко под их взглядами выходить в центр зала и стоять без понимания происходящего.
Однако вскоре заиграла живая музыка от небольшого оркестра, что ознаменовало, по-видимому начало представления. В духе актёрской профессии, я решил соображать что-либо по мере происходящего.
Мелодия навевала настроение древности, явносно рисуя перед глазами образы шуршания тростника у далёкого Голубого Нила и шуршания песка у оснований древнейших мировых строений. Под такой ритм вполне могли собираться боги на собрание. Возможно дело в том, что сама музыка игралась на древних инструментах, чей звук я помнил по невероятно давнему посещению египетских залов Пушкинского музея: систр, арфа, лютня, кимвалы, трещотки, тростниковые флейты. Возможно, это и были те самые экспонаты, которые я видел и слышал раньше. Просто они были вынесены из экспозиции музея. Возможно. По крайней мере, я бы не удивился.