Конец парада. Восстать из пепла
Шрифт:
– Меня ждет безумие, - быстро проговорила она и тут же себя одернула, - Что за глупости!
Она заставила себя признать, что два года назад у нее были отношения с мужчиной. Это в порядке вещей - не бывает такого, чтобы у школьной учительницы почти двадцати пяти лет не было хоть какого романа, пусть это даже не более чем нахальное разглядывание с стороны джентльмена в чайной... и его исчезновение через неделю... Необходимо иметь хоть такую несостоявшуюся любовную связь, будь ты учительницей, служащей министерства или уважаемой дактилографиней. Бережно сохранить эту историю в самом дальнем ящике памяти, а каким-нибудь воскресным днем перед отменно скудным обедом вытащить
У нее же был роман с честным человеком, с таким бесхитростным созданием! Таким ХОРОШИМ! Словами не передать, каким ХОРОШИМ... Совсем как покойный Альберт, принц-консорт! Самое искреннее, беспомощное, но в то же время надежное существо, которое ей не следовало заманивать - все равно, что отстреливать прирученных голубей! Потому что у него уже была Знатная Жена, блиставшая на страницах иллюстрированных журналов, в то время как он сидел дома и развивал статистическую науку, или же приходил на чай к ее такой замечательной и такой рассеянной матери и помогал приводить в порядок ее статьи. Именно со стороны женщины шло соблазнение... Он не поддался чарам!
Но почему?.. Потому что он был ХОРОШИМ?
Очень возможно...
Или же, - эту тягостную мысль она постаралась отогнать подальше туда, где покоились ее воздушные замки, - или он на самом деле ничего к ней не испытывал?
На званых вечерах они оказывались рядом, - вернее, это он оказывался рядом, потому что по распоряжению Эдит Этель она как старлетка (???) разливала чай и не могла отойти от чайного стола. Он же передвигался по комнате, рассматривая корешки книг или объясняя очевидные вещи какому-нибудь гостю. В конце концов, он неизменно доходил до ее уголка, чтобы перекинуться парой словечек... И его красивая жена - до отчаяния красивая жена!
– шествовала под руку с выклянчившим эту милость вторым сыном графа Такого-то, и люди расступались перед ней...
Так продолжалось с первого июля двенадцатого по четвертое августа четырнадцатого...
После все пошло наперекосяк - и обрушилась тревога. Его отъезд на опасную службу. Проблемы. У него возникли проблемы со всех сторон - с начальством, абсолютно лишними в этой ситуации гуннскими снарядами, проводами, грязью; деньги, политика, страдания без надежды услышать хотя бы одно ободряющее слово... Неразрешимые сложности, которые никогда не распутать, но которые каким-то образом захватывают тебя в свой переплетенный узел...
Потому что он нуждался в ней! В его последний отпуск он подошел к ее столу намного раньше, и оставался дольше, чем обычно, до тех пор, пока все не разошлись, и они смогли посидеть вместе у камина и... поспорить о правильности и ошибочности войны!
Она была единственным человеком на свете, с кем он мог поговорить... Оба отличались рассудительным и практичным умом, без особого романтизма... Хотя... доля романтизма в нем все-таки присутствовала. Иначе он не попадал бы все время в передряги. Он отдавал все, что имел, любому, кто просил - с этим можно смириться. Но те, кто жил за его счет, сами затягивали его в круговорот проблем - что совсем неприемлемо. Нужно противостоять!
Потому что... чем больше отдаете, тем сильнее неприятности! И если не защищаться, то родные и близкие вынуждены страдать вместе с вами. И она относится к этим родным и близким... Или относилась когда-то!
И тут ее нервы не выдержали и голова пошла кругом... Предположим, что человек, о котором она два года ничего не слышала, не знал, как с ней связаться... Как последняя дура она с легкостью решила, что он попросил леди... чтоб ее!.. "свести
их вместе". Но с другой стороны, трудно представить, что даже у Эдит Этель хватит наглости звонить ей с таким предложением без его ведома!Ее рассуждения зашли в тупик... Переполненная нерастраченной чувственностью, она позволила разуму сразу перепрыгнуть к тому выводу, который напрашивался при первом же упоминании о Нем - он просит ее прийти и стать его возлюбленной... Или сиделкой до его выздоровления...
Разумеется, это не означает, что она поддалась. Но если бы не идея, что на самом деле через Эдит Этель говорит он сам, она бы не позволила своим мыслям зациклиться на его проклятых напыщенных достоинствах!
Почему-то она считала, что если он бы он позвонил сам, значит, в эти два года без писем к ней он не развлекался с другими девушками... Да неужели?..
Надо разобраться! По какой причине мужчина, почти... ПОЧТИ... "воспользовавшийся ею" в ночь перед отъездом во Францию два года назад... После этого не написал ни словечка!.. Про него все можно сказать: поразительный и грозный, выдающийся и полоумный, Джон Пил в сером пальто ("отважный Джон Пил в охотничьей куртке..." - герой песни, простолюдин - прим.перев.) или настоящий английский землевладелец белых костей и голубых кровей, праведник, подобный Богу или Иисусу... Все это про него. Но никто не вправе отправиться в пекло, практически соблазнив молодую женщину и оставив ее в муках адских, и за все два года прислать единственную открытку с видом Мицфы! Никто не вправе! Никто!
Иначе надо в корне пересматривать представления о своем характере и принять само собой разумеющимся, что вы забавлялись с нею, и после спокойно развлекались с девушками из Женской вспомогательный Службы в Руане или где-то еще...
Когда по возвращении вы позвоните своей девушке... или обратитесь к ней через титулованную особу... без сомнения, это поможет восстановить вашу репутацию в свете, или, по крайней мере, в глазах этой девушки, будь она более слабовольной...
Неужели он сам? Смешно думать, что у Эдит Этель не хватит наглости своевольничать! Винсент задолжал ему три тысячи двести фунтов, не считая процентов, - ради этой суммы Эдит Этель не постесняется с самой сладенькой улыбочкой выпрашивать подушки в госпитале, где лежат умирающие... Ее можно понять - она спасает своего мужчину. Ради своего мужчины можно вытерпеть любые унижения. Но ей, Валентайн, даже это не помогло!
Она вскочила со скамьи, сжала кулаки так, что ногти впились в ладонь, и с силой топнула ногой в ботинке на тонкой подошвой о совершенно жесткий бетонный пол:
– Он не просил ее звонить мне! Он не просил! Он не просил!
– сопровождая каждую фразу топаньем.
Она направилась к телефону, все это время издававшему длинные, режущие слух гудки, и одним движением оборвала закрученный зеленый шнур телефонной трубки... Сломала его с неожиданным для себя удовольствием!
Ей не было стыдно за то, что она нанесла урон имуществу Школы.
"Внимание, Баффы!" ("Steady the Buffs!" - очень распространненный призыв сохранять спокойствие. Баффы - сокращение название служащих Королевского Восточно-Кентского полка. Название произошло от цвета их формы. Buff - темно-желтый цвет - прим.перев.) - призвала она саму себя. Она привыкла называть свои мысли "баффами", потому что, как правило, они часто были лишены романтичности... Лихой полк, эти Баффы!
Но если бы она не сломала телефон, она могла бы сама позвонить Эдит Этель, чтобы узнать, просил ли он сам... свести их снова вместе. Только она, Валентайн Ванноп, способна разбить единственное средство разрешения мучительных сомнений...