Конец войны

Я размышлял, держа под визуальным контролем приближающихся монстров. И тут одна тварь, присев, резко рванула вперёд, совершая невообразимый прыжок. Было понятно, что это существо способно в конечном пункте своего прыжка достичь нашей группы.

— Бах! — я первым среагировал и нажал спусковой крючок своего пистолета.

На уровне подсознания, я понимал, куда стрелять. Бил в пасть, предполагая, что именно там, в районе головы, у твари единственное место, поразив которое, ее можно отключить. Убить ли? А можно убить то, что уже мертво, но только лишь передвигается?

От пули тварь заваливается на бок и моментально высыхает. Как будто из неё только что невидимые силы высосали всю кровь и подкожный жир. Тварь превращается в сущий скелет, обтянутый серовато-коричневый кожей.

— Бах-бах-бах! — начал работать старшина.

Он бил одиночными, попадал в цель с невероятной меткостью, но это была лишь меткость человека.

Твари пришли в движение и начали ещё быстрее приближаться. Казалось, что их не менее пяти десятков, но мой мозг, начавший лихорадочно быстро работать, дал точную оценку количеству противника — тридцать восемь волко-обезьян. Понимая, что на всю нашу группу достаточно было бы и трех таких тварей, я также включился в отстрел приближающихся монстров.

Разумеется, я стрелял лишь в тех, которые были наиболее близко ко мне и, которые, по моему убеждению, более остальных угрожали товарищам.

— Бах! — стреляю я.

После моего выстрела заваливается ещё одно существо. В этот раз я попал твари прямо в большой глаз с узким, похожим на светящуюся полосу, зрачком.

Стреляли уже все, кроме Игната. Якут также начал использовать свою винтовку и достаточно метко отстреливал тварей. Меньше остальных меткостью отличалась Ольга, однако я заметил, что именно в её сторону, а девушка стояла по правую руку от меня метрах в четырёх, твари даже не смотрят. И всё, я ощутил ту самую ауру любви, или как её ещё назвать, которая исходила от Ольги.

— Дед, я ухожу влево, пристраивайся рядом с Ольгой и веди точечный отстрел. Я буду их уводить! — приказывал я.

Пришло понимание того, что происходило и кто является главной целью для тварей. Именно меня они больше всего хотели заполучить в жертву, ну или в пищу. Возможно потому, что чувствуют во мне больше силы, или по каким-то иным причинам. И этому факту я нисколько не испугался, напротив, обрадовался. Ведь сейчас можно не просто вести отстрел тварей, которым еще нужно попасть в голову, иначе и пять пуль не валят существ. С пониманием того, что Ольга не привлекает тварей, а меня они не отпускают, можно выстроить хоть какую-то тактику. Так, я, отвлекая тварей, могу заполучить минимальное, но преимущество, выиграть время.

Я стал уходить в сторону, а у монстров, как мне показалось, начала струиться из ушей кровь или что-то в этом роде, они устремились следом за мной. Ими кто-то, или что-то, управлял. И я не для тварей был важен, а для того, кто создал этих клыкастых уродов.

Лишь только с десяток волко-обезьян оставались рядом с другими членами нашей группой. И эти твари были растеряны. Наверное, аура соблазнения, исходящая от Ольги, на них действовала частично. А вот автоматная очередь и три выстрела из винтовки подействовали на монстров очень существенно. Половина из них перестала существовать почти сразу, как только долетели пули.

Как же не хватало какой-то шашки или мачете, потому как у меня в какой-то момент пришло понимание, что осталось только три патрона. Конечно, идея рукопашки с такими тварями была так себе, но, если нет иного выхода, и лишь три патрона в последней обойме, а тварей, увязавшихся за мной, не менее двенадцати, ничего не оставалось бы делать, как умирать с достоинством и с острым клинком в руках.

У меня был нож, и это оружие последнего шанса. Можно было, конечно, уйти в сторону, где всё ещё отстреливался Дед, и где была остальная часть нашей группы, но я этого не делал. Нужно не играться в паровозики, пригоняя на убой тварей, а быстрее выполнять задание. Если взрывчатка уже установлена, но товарищам нужно уходить в сторону от скорого выстрела.

И тут я понял, что я не тем оружием пользуюсь. Мне же получилось когда-то спрятаться от пехотного офицера. Так, почему же я этого не могу сделать и в отношении твари?

— Бах-бах-бах! — три метких выстрела упокоили такое же количество тварей.

Все же это отличный навык — попадать всегда, или почти что всегда, туда, куда и метишь.

Я отбежал ещё чуть в сторону, а после замер, достал нож, и всеми фибрами своего сознания приказал стать незаметным. Твари остановились. Своими исковерканными мордами они крутили из стороны в сторону, принюхивались, но ничего не могли обнаружить.

— Готово! Уходим! — прокричал Игнат.

Твари откликнулись на его крик и устремились в сторону Игната и других.

— Я здесь! — прокричал я, выходя из тени.

Твари замялись, остановились и стали смотреть то в сторону остальной группы, то на меня. Выбор для них был очевиден, и они вновь рванули ко мне.

Логично было бы вот так и поступать: прятаться, а когда твари обращают внимание на товарищей, появляться вновь. Я сильно захотел оказаться невидимым, собако-обезьяны остановились, но одна из них, может, не успела притормозить, или ещё по какой причине, но продолжила свое стремительное наступление.

— Мля! — выругался я, отправляясь в полёт.

Туша твари врезалась в меня, сбрасывая полог невидимости и отбрасывая меня на несколько метров в сторону. Ещё в полёте я почувствовал изменение обстановки. Всё пространство стало тягучим, вязким. Удачно сгруппировавшись, я, словно в замедленном действии, приземляюсь на бок, чувствительно ударяясь о землю.

Время замедлилось. Я увидел, как ко мне приближаются твари, но успел осознать своё преимущество. Собако-обезьяны казались ещё более медлительными, чем я. Выставив вперёд нож, мне даже пришлось, по ощущениям, подождать целую секунду, пока лезвие не встретится с противной мордой твари. Следующего монстра я был уже готов встречать стоя. Однако, пуля, видимая мной, медленно, но входила прямо в отверстие, которое, монстру должно было заменять ушные раковины. Выстрелил Якут.

Тут все твари замерли, будто превратившись в изваяния. В голове зашумело, а после в ней зашевелились… Будто ожил муравейник, словно тысячи мелких насекомых начали хаотично бегать в моём мозгу.

— Умри! Ты должен умереть! — безжизненный голос проник в мою голову.

Я видел, как корчатся от боли все члены моей группы. Они уже успели подбежать ближе ко мне, но дальше от взрывного устройства, готового к подрыву. Оставалось лишь нажать редкий для этого времени электронный дистанционный взрыватель. Но Игнат лежал и не подавал признаков жизни. Большой пульт с рычагом и проводом был рядом с ним.

Кольцо на пальце нагрелось, я и сам принимал неимоверное усилие, чтобы противостоять всему тому, что сейчас хочет убить меня и моих товарищей. Я видел, как в метрах ста двадцати на стене стоит то, что я уже отказываюсь считать человеком. Оно раскинуло в сторону руки, неестественно запрокинуло голову назад, и от него исходила та самая скверна, много, много скверны. Это существо было переполнено ненавистной мне энергией, и только большое расстояние, наверняка, не позволяло главной твари убить меня.