Конец времен

– Это прощание? – спрашиваю я.

Он кивает.

Мы смотрим друг другу в глаза. Я, как обычно, понятия не имею, о чем он думает. Могу предположить, но это будут мои фантазии.

Он наклоняется ближе и застывает на расстоянии поцелуя. Я прикрываю глаза, изнывая от предвкушения.

Он накрывает мой рот своим, и тепло его губ разжигает огонь в груди, а затем внизу живота.

Время замирает, я забываю обо всем – конце света, врагах, слежке, монстрах в ночи.

Все, что я чувствую – поцелуй.

Все, кем являюсь – девочкой Раффи.

Затем он отстраняется.

Прижимает свой лоб к моему, и я чувствую соленые капли на своих ресницах.

– Ты вернешь свои крылья.
– Я сглатываю, и говорю быстрее, пока мой голос не дрогнул: - Станешь Посланником, и все последуют за тобой как за лидером. Ты отведешь ангелов домой, прочь из этого мира. Обещай, что после победы на выборах, ты заберешь их отсюда, подальше от нас.

– Этот пост получить не просто, но поверь, я сделаю все возможное, чтобы ангелы покинули землю.

И первым уйдет он.

Я снова сглатываю.

Мы стоим так еще немного, вдыхая один воздух.

Поднимается ветер, и, кажется, кроме нас, никого больше нет на свете.

Раффи выпрямляется.

– Дело не в том, чего я хочу или в чем нуждаюсь. Сама суть моего мироздания вот-вот разлетится на части. Я не могу позволить такому случиться.

– Я и не прошу, - говорю я, обхватив себя руками.
– Для моего народа ты тоже последний шанс. Если возьмешь контроль и вернешь ангелов туда, откуда они пришли, мой мир, как и твой, будет спасен.

Но тебя рядом не будет.

Я всхлипываю.

Раффи печально качает головой:

– Так мы живем, Пенрин. Мы солдаты. Легендарные воины, готовые приносить легендарные жертвы. Мы не задаем вопросов. И выбора мы не имеем. – Он говорит это, словно мантру; старый обет, повторенный тысячу раз.

Он неохотно и вместе с тем решительно отстраняет меня от себя.

Убирает волосы с моего лица, поглаживает щеку, рассматривает черты моего лица, будто пытается их запомнить. Легкая улыбка касается его губ.

Он опускает руку, поворачивается спиной и взмывает вверх.

Я зажимаю ладонью рот, чтобы не выкрикнуть его имя.

Октябрьский ветер треплет мои волосы. Брошенные и заплутавшие, в небе кружат листья.

ГЛАВА 25

Нужно идти.

Повернуться и покинуть это место.

Но ноги будто приросли к тротуару. И я продолжаю стоять, погрузившись в свои тревоги. А вдруг это ловушка? Вдруг я больше его не увижу? Вдруг он снова угодил в руки своих врагов?

Я настолько ушла в себя, что не слышу шагов за спиной, а когда замечаю шум, бежать уже слишком поздно.

Из-за домов появляются люди. Один, пятеро, два десятка. Все обернуты в простыни, все как один обриты.

– Вы упустили их, - вздыхаю я. – Да и смотреть было, в общем-то, не на что.

Они приближаются ко мне со всех сторон.

– Мы здесь не ради них, - говорит один из бритоголовых. Его макушка темнее прочих – лысина ему не в новинку. – Великие предпочитают решать вопросы без посторонних. Мы это понимаем.

– Великие?

Люди все ближе и ближе, я начинаю чувствовать себя загнанной. Но это же члены культа, а не уличной банды. Я не слышала, чтобы они когда-либо нападали на прохожих. Но рука тянется к медведю на бедре.

– Нет, мы пришли не за ними, - слышу я женский голос. – Никто не назначал награду за ангела, с которым ты дружна. – Теперь я вижу говорящую, это она предлагала себя Пейдж.

– Надо было позволить тебя съесть.

Женщина сверкает глазами. Она всерьез оскорблена тем, что я сохранила ей жизнь.

Сдернув игрушку с меча, я берусь за его рукоять. Клинок прохладен, тверд и готов к битве. Но я не спешу применять его против них. Врагов, желающих нас убить, и без того хватает, нападать друг на друга – это уже слишком.

Я пячусь от Загорелой Макушки. А круг тем временем сужается.

– Вы что же, собираетесь навредить сестре своей Мессии? – Надеюсь, они верят собственным сказкам.

– Нет, мы не станем тебе вредить, - отвечает Загорелая Макушка и тянется ко мне.

Я отступаю, выхватив меч.

Из-за спины высовывается рука с пропитанной чем-то тряпкой и прижимает ее к моему лицу. От ткани исходит малоприятный запах, он бьет по ноздрям, достигает рассудка, и мир начинает кружиться.

Я пытаюсь вырваться.

Я знала, что это ловушка. Но не знала, что для меня.

Мысли налетают друг на друга, мнутся и искажаются.

Острый химический запах наряду с гарью проникают в горло – это последнее, что я помню, прежде чем свет обращается тьмой.

ГЛАВА 26

Я просыпаюсь, жмурясь от яркого солнца, на заднем сидении классического Роллс-Ройса. Все здесь натерто до блеска, сверкает и выглядит просто роскошно. Из динамиков льется джаз – идеальный выбор в такой машине. На водителе черный костюм и шоферская фуражка. Он наблюдает в зеркало заднего вида за тем, как я потихоньку прихожу в сознание.

В голове туман, в носу стойкий запах химикатов. Что случилось?

Ах да, культ… Я поднимаю голову и, дотронувшись до волос, убеждаюсь, что те на месте. Мало ли что.

Шевелюра при мне, а меча нет. Лишь опустевший плюшевый мишка на наплечном ремне. Я поглаживаю игрушку, размышляя о том, что они сделали с клинком. Он слишком ценен, чтобы бросить его на улице, но слишком тяжел, чтобы куда-то нести. Остается надеяться, что им удалось дотащить его до багажника, иначе как они докажут, что поймали ту-самую-девчонку?!

Впереди и позади нашего Роллс-Ройса движутся классические авто – настоящий ретро-эскорт.

– Куда мы едем? – Горло будто забито песком.