Конец времен
Шрифт:
– Я серьезно! Как страшно жить…
Я моргаю, пытаясь это осмыслить. Должна признать, моя мать и непредсказуемость – сестры.
– У тебя чумовая мама! – кивают близнецы, походя на китайских болванчиков.
– Вы в курсе, где она сейчас? – спрашиваю я.
– Ага, - отзывается Тру. – Мы можем найти ее, если нужно.
– Спасибо, было бы здорово.
Мы переходим на Эль-Камино-Реал, уже готовые прятаться за машинами, когда до нас доносится чей-то крик. Кажется, в роще какая-то драка.
Пейдж находится там.
Я бросаюсь к деревьям.
ГЛАВА 19
Мы
Слышатся разгневанные голоса. Я абсолютно уверена, адские твари не владеют человеческой речью. И надеюсь, сегодня не день лингвистических сюрпризов из преисподней.
Под кронами деревьев кто-то с криками вскидывает и обрушивает свои кулаки на тело, сжавшееся в пыли, попутно его пиная. По мере приближения я замечаю иссушенную кожу жертв саранчи. На некоторых рваная и грязная одежда – они действительно похожи на восставших из могил.
Кулаки взлетают и опускаются на жертву, а та безропотно сносит побои, тихонько скуля при каждом ударе.
– Что происходит? – спрашиваю я, подбегая к ним, но меня, очевидно, никто не слышит.
– ЭЙ! – шепотом кричит Тру.
– Что за дела? – интересуется Тра приглушенным голосом, но в очень требовательной манере.
Несколько пострадавших оглядываются на нас, избиение не прекращается, но один из них говорит:
– Это тот подонок из Алькатраса. Он во всем виноват! Создал монстров, а после скормил им нас.
– Мужчина с силой пинает лежащего на земле. Мне трудно его рассмотреть, но уверена – это Док.
Видимо, близнецы приходят к тому же выводу. Они врываются в толпу с поднятыми вверх руками:
– Довольно!
– Совет велел вам оставить его в покое, - говорит Тру, отталкивая парня от Дока.
– Ваш совет нам не указ. Мы не часть лагеря Сопротивления, забыл?
– Вот именно, - отзывается другой. Его иссохшее лицо напоминает копченую колбасу. – Вы нас сами прогнали. И все из-за него! – Очередной яростный пинок.
– Следующий, кто распустит руки или ноги, лишится возможности делать ставки до конца своих сморщенных дней. А теперь расступитесь.
Как ни странно, они отходят.
Быть может, все и зареклись общаться с жертвами саранчи, но, наверное, близнецы не стали их дискриминировать в рамках своих пари.
Тру выглядит таким же потрясенным, как и я. Он бросает на брата взгляд.
– Чувак, мы же новые Эйч-Би-Оу [2] !
– Тру расплывается в улыбке.
Тра протягивает руку и помогает подняться мужчине, в котором я с трудом узнаю Дока. Он как-то странно поджимает руку. Его лицо, на котором и так красовался синяк, теперь так заплыло, что он едва может открыть глаза.
2
Эйч-Би-Оу - американский кабельный телевизионный канал. Входит в корпорацию Time Warner.
– Ты как? – спрашиваю я. – Что с твоей рукой?
– Они потоптались на ней. И даже не поняли, что натворили.
– Она сломана? – До меня потихоньку доходит, чем обернется такой перелом для хирурга.
–
Не знаю.– Его разум еще не осознал, но судя по тому, как бережно Док прижимает руку к груди, тело уже в курсе. – Из-за таких людей, как они, я теряю энтузиазм в отношении спасения человечества.
Док выглядит взбешенным, он обгоняет меня, но спустя пару шагов прислоняется к дереву и пытается отдышаться. Тра придерживает его за локоть.
– У нас есть еще один врач, - говорит мне Тру.
– Посмотрим, чем она сможет ему помочь.
– Я с вами!
Ужаленные саранчой по-прежнему здесь. Мне кажется, теперь я вижу их в новом свете. Сморщенные плечи и грудь каждой жертвы продолжают вздыматься от гнева и невыплеснутой злобы. Некоторые рыдают, выплакивая накопившиеся эмоции, вовсе не связанные с потасовкой.
Близнецы помогают Доку перейти улицу, а я не отстаю.
ГЛАВА 20
Я прислоняюсь к стене в помещении, полном пациентов, ожидающих своего приема. Док в приоритете, поскольку врачей в лагере раз, два – и обчелся. Ему вместе с одним из близнецов позволяют пройти без очереди, второй уходит по делам. Мне велели присесть с остальными.
Комната освещена пламенем единственной свечи. При этом окна плотно занавешены. Меня как-то особенно нервирует пребывание в помещении, в котором теней больше, чем света, под аккомпанемент перешептываний и кашля.
Дверь открывается, из-за нее показывается блондинистая шевелюра Тра.
– Каков вердикт? – спрашиваю я. – Перелом?
– Капитальный, - отвечает он, проходя в комнату. – На восстановление уйдет как минимум шесть недель.
Шесть недель. Я словно наглоталась кирпичей.
– А смог бы он ассистировать второму врачу? Стать его руками на время операции?
– Она не хирург. Кроме того, никто не желает становиться миньоном Дока. Для здоровья, знаешь ли, вредно.
– Ага, заметила.
– Я кусаю губу, пытаясь обмозговать ситуацию. Но что я могу поделать? Придется вернуться ни с чем. И как нам теперь быть? Док являлся лучшей надеждой и для Пейдж, и для Раффи.
Входная дверь распахивается, в помещение входит Тра.
– Хэй, я нашел твою маму. Передал ей, что Пейдж где-то в роще и что ты вот-вот подойдешь.
– Спасибо. Как она?
– Весьма и весьма взбудоражена. Поцеловала меня, обняла… - отвечает Тра.
– Серьезно? – удивляюсь я. – Знаешь, когда в последний раз она проделывала это со мной?
– Что с нее взять – немногим женщинам по силам устоять перед моими чарами. Так и липнут ко мне по каждому поводу.
– Он делает глоток из бутылки с ядовито-зеленым энергетическим напитком, полагая, что выглядит при этом очень сексуально.
Я направляюсь к выходу, не прекращая перебирать в уме альтернативы возращению в рощу с плохими вестями. Берусь за дверную ручку и замираю – что-то не так.
Еще до того, как рассудок всё осознает, по спине пробегают мурашки.
За стеной раздается топот бегущих ног.
Люди в комнате, подобно стаду испуганных овец, жмутся друг к другу, неотрывно глядя на дверь.
Снаружи кто-то кричит.
– Ну что на этот раз? – спрашивает Тру. Его голос пропитан благоговейным ужасом, словно инстинкты берут вверх и велят тоже забиться в угол.