Конец всех песен

– Ты хотела стать мученицей в ответ на голос Бромли? По причине являющейся в лучшем случае глупой?
– Джерек удивился своим словам, и было ясно, что удивил ее тоже.

– Этому миру, тоже нет никакой пользы от таких как я!

– Хотя ты любишь меня. Ты веришь мне?

– Я верю тебе. Джерек, но я не верю твоему окружению, твоему обществу - всему этому...
– она оглянулась на город.
– - Он ценит личность, и все же невозможно чувствовать себя личностью в нем. Ты понимаешь?

Он не понимал, но продолжал утешать ее. Он помог встать ей на ноги.

– Я не вижу для нас будущего здесь, - сказала она ему усталым голосом.

Он вызвал свой локомотив.

– Нет будущего, - согласился он, - только настоящее. Именно этого всегда хотели влюбленные.

– Если они только влюбленные, и больше ничего, Джерек, мой дорогой, она глубоко вздохнула.
– Ладно, вряд ли есть смысл в моих жалобах, - она храбро улыбнулась.
– Это мой мир, и я должна любить его.

– Ты полюбишь его, Амелия.

Появился локомотив, пыхтя между высокими полуразрушенными башнями.

– Мое чувство долга, - начала она.
– ...

– Мой мир ценит тебя, как никогда бы ни смог оценить Бромли! Прими это уважение без оговорок, оно дано тебе так же без оговорок.

– Тем не менее, слепо, как делают дети. Человек хочет уважения за... благородные дела.

Он, наконец, понял.

– Твой уход к Гарольду - это было "благородно"?

– Полагаю, да. Самопожертвование...

– "Самопожертвование" другое. И это "достойно"?

– Считается, да.

– И "скромно"?

– Скромность часто имеет место.

– Твое мнение о собственных поступках скромно?

– Надеюсь.

– И если ты ничего не делаешь, кроме того, что хочет твоя душа - это "лень", да? Даже "зло"?

– Вряд ли зло на деле, но определенно недостойно...

Локомотив опустился рядом с ними на место, где недавно стоял хронобус.

– Я просвещен наконец!
– сказал он.
– И быть "бедным" - значит, вызвать недовольство Бромли.

Она начала улыбаться.

– Действительно, так и есть. Но мне не нравится это. В моей благотворительной работе я стараюсь помочь бедным столько, сколько могла. У нас было миссионерское общество, и мы собирали деньги, чтобы купить определенные основные блага...

– А эти "бедные", они существуют для того, чтобы вы могли удовлетворять свои инстинкты по отношению к "благородству" и "самопожертвованию". Я понял?

– Не совсем, Джерек. Бедные... ну, они просто есть. Я и другие, подобные мне, пытались облегчить их условия, пытались найти работу для безработных, лекарства для больных.

– А если бы их не было? Как тогда вы выразили себя?

– О, имеется много других возможностей, по всему миру язычники, чтобы быть обращенными в веру, тираны, чтобы быть наученными справедливости, и тому подобное. Конечно, бедность - главный источник всех проблем...

– Я мог бы, возможно, создать "бедных" для тебя.

– Это было бы ужасно. Нет, нет! Я была разочарована в твоем мире прежде, чем поняла его. Сейчас я по-другому отношусь к нему. Я не могу изменить его. Я сама должна измениться, - она снова заплакала.
– Тот, кто должен понять, что вещи останутся такими, как есть, вечно, что тот же самый танец будут танцевать снова и снова, и что только партнеры будут другими...

– У нас есть наша любовь, Амелия.

Выражение ее лица изменилось.

– Ты разве не видишь, Джерек, что именно этого я боюсь больше всего! Что такое любовь без времени, без смерти?

– Это, конечно, любовь без печали.

– Любовь без цели?

– Любовь - это любовь.

– Тогда ты должен научить меня верить этому, мой дорогой.

26. СВАДЕБНЫЕ КОЛОКОЛА В КОНЦЕ ВРЕМЕНИ

Она должна быть Амелией Ундервуд, она настаивала на этом. Они нашли семена и луковицы, сохраненные городами, и посадили их в саду. Они начали новую жизнь. Жизнь как муж и жена. Она снова учила его читать и писать, и, если Джерек чувствовал себя довольным, она, по крайней мере, чувствовала себя чуточку спокойнее, ее взгляды на супружескую измену стали приемлемее ей. Но хотя солнце сияло, дни и ночи сменяли друг друга с регулярностью, необычной в конце Времени, смены времен года не было. Амелия боялась за свой урожай. Хотя она заботливо поливала рассаду, ростки не появлялись, и однажды она решила раскопать кусочек земли, чтобы посмотреть как поживают ее картофелины. Она обнаружила, что они загнили. Ни одно семечко, которое она посадила, не дало даже ростка. Джерек подошел к ней, когда она лихорадочно раскапывала огород, ища хотя бы признаки жизни. Она показала на испорченные клубни.

– Я полагаю, они плохо сохранились, - предположил он.

– Нет, мы пробовали их. Эти точно такие же. Это земля портит их. Это не настоящая почва, она бесплодна. Джерек, как и все, в основе бесплодно в этом мире.
– она бросила лопату и пошла в дом. С Джереком по пятам она подошла к окну, глядя на свой сад. Он присоединился к ней, чувствуя ее боль, но неспособный найти средства облегчить ее.

– Иллюзия, - сказала она.

– Мы можем экспериментировать, Амелия, чтобы сделать Землю, которая позволит вырасти урожаю.

– О, возможно...
– она сделала усилие переломить свое настроение, но ее лицо снова омрачилось.
– Здесь твой отец подобный Ангелу Смерти, пришедший, чтобы присутствовать на похоронах моих надежд.

Это был Лорд Джеггет, шагавший упругой походкой по извилистой дорожке и махавший ей рукой.

Джерек впустил его. Он оказался в веселом настроении.

– Время пришло. Цепь закончена. Я дал миру прожить еще неделю, чтобы установить период петли, затем мы спасены навечно. Мои новости расстроили вас?

Джерек ответил за Амелию.

Нам не нужно напоминать о способе которым поддерживается мир, отец.

– Вы не заметите никаких эффектов.

– У нас будет знание о том, что произошло, - пробормотала она. Иллюзии прекращают удовлетворять, Лорд Джеггет.

– Зовите меня отцом тоже, - он уселся на краю, вытянув ноги.
– Я считал, вы счастливы теперь. Жалко.

– Если человеку предлагают вечную иллюзию, а он знал настоящую жизнь, то он склонен немного поворчать, - сказала она с показной иронией...
– Мой урожай погиб.

– Я понимаю тебя, Амелия, - ответил он.
– Если она счастлива, значит, буду счастлив я.
– Он улыбнулся.
– Я - простое создание отец, как мне часто говорили.

– Гм, - сказал Лорд Джеггет. Он наклонился вперед и хотел сказать что-то еще, когда, в отдалении через раскрытое окно раздался звук.

Они прислушались.

– О, - сказала Амелия.
– Это оркестр!

– Что?
– спросил Джерек.

– Музыкальный оркестр, - сказал его отец. Он выскочил из дома. Пойдемте посмотрим.