Конец всех песен

– Гм!
– сказал Браннарт. Его скрюченные пальцы потерли вогнутый подбородок.
– Действительно.

– Банки памяти нуждаются в том, чтобы с них стряхнули ржавчину, говорил ему Джерек.
– Требуется исключительный ученый, чтобы восстановить их...

– Действительно, - повторил Браннарт.
– Ладно, возможно, я смогу сделать что-нибудь в этом направлении.

Миледи Шарлотина похлопала его по горбу.

– Я буду так гордиться тобой, Браннарт. А какой вклад ты сможешь сделать в общественную жизнь, если заставишь некоторые из этих машин раскрыть свои секреты.

– Джеггет так будет завидовать!

– добавила Амелия.

– Завидовать?
– Браннарт просветлел еще больше.
– Полагаю, он будет.

– Ужасно, - сказал Джерек.

– Что ж, уж вы то должны знать это, Джерек, - ученый, казалось, даже заплясал на своей изуродованной ноге.
– Вы так думаете?

– Без сомнения!

– Гм...

– Ага! Вот ты где, я искал тебя - раздался раздраженный голос позади Джерека.

Это был Рокфрут. Он продолжил угрожающе:

– Если леди извинят нас, я хотел бы перекинуться словечком с тобой, осадок из ноздрей.

– Я уже извинился, лейтенант Рокфрут, сказал ему Браннарт Морфейл. Не вижу причины продолжать это...

– Ты предлагал мне насилие, грабеж, мошенничество, поджог, а все, что я получил, - это стал членом вонючего мужского гарема...

– Моей вины здесь нет. Вы не должны были соглашаться на женитьбу! Браннарт начал отступать назад.

– Если это был единственный способ получить кусочек женской задницы, что мне еще оставалось делать!? Иди сюда!

Браннарт кинулся ковыляя бежать, преследуемый лейтенантом Рокфрутом, которого тут же поймал подходящий Лорд Джеггет, поднял в воздух, отряхнул пыль, направил в другую сторону и продолжил свой путь к нам.

Браннарт с сопровождающей его будущей женой исчез позади скопления ларьков. Рокфрут исчез в палатке со сладостями. Лорд Джеггет казался довольным.

– Итак мир сохранен, - улыбнулся он Джереку и Амелии.

– Возможно, я должна назвать вас "Соломоном", - язвительно сказала Амелия.

– Ты должна звать меня "отец", моя дорогая, - кивок проходящему мимо О"Кала Инкардиналу, узнаваемому только по лицу на вершине шеи жирафа.

По причине, известной только ему самому, Лорд Джеггет сменил свои обычные пышные одеяния и воротники на простой серый утренний костюм, как у Джерека, и серую шелковую шляпу, на благородной голове. Единственным желтым цветом на нем была примула в петлице.

– А вот и моя собственная супруга, Железная Орхидея, восхитительная, какой только она может быть!

Железная Орхидея улыбнулась комплименту. Она носила сегодня свой именной цветок - орхидеи любой возможной формы и цвета облепили все ее тело, прижимаясь к ней, будто она осталась единственной материальной вещью во вселенной. Их совместный запах был таким сильным, что ошеломляя каждого в радиусе двадцати футов.

– Мой муж! И дорогие дети! Вы снова вместе и по такому прекрасному случаю! Сколько свадеб будет сегодня?
– ее вопрос был обращен к Джереку.

– Свадеб, мама? Три... нет, четыре... насколько я знаю.

– Всего около двадцати, - сказал Джеггет.
– Вы знаете как быстро подобные вещи подхватываются.

– Кто еще?
– спросил Джерек.

– Доктор Велоспион женится на Плановом Маке.

– Такое приятное пустое создание, - фыркнула Железная Орхидея, - по крайней мере до того, как она сменила имя.

– Капитан Мрамор уступает Суле Сен Сен, и леди Безголосая, я слышал, отдает себя Ли Пао.

Железной Орхидеи, кажется, не понравились эти известия, но она не сказала ничего.

– И как долго, мне интересно, продлятся эти браки?
– поинтересовалась Амелия.

– О, я считаю, сколько захотят различные пары, - пробормотал Лорд Джеггет.
– Мода может длиться у нас до тысячи, или, иногда, до двух тысяч лет. Трудно сказать. Все зависит от самих участников. Может, появиться что-нибудь еще, что воспламенит общественное воображение...

– Конечно, - сказала она, помрачнев. Заметив это, Джерек, снял ее руку, но она не повеселела.

– Мне казалось, Амелия, что вам должно было бы понравиться это изменение, - губы Лорда Джеггета чуть-чуть скривились.
– - Тенденция к социальной стабильности, не так ли?

– Я не могу откликаться на ваши шутки сегодня, Лорд Джеггет.

– Вы все еще, значит, горюете по погибшей картошке?

– Потому что она символизирует своей гибелью.

– Позднее мы подумаем об этом вместе. Должно быть решение проблемы...

– Сэр, не может быть решения проблемы человека, который не хочет быть трутнем в мире трутней.

– Вы слишком суровы к себе и к нам. Смотрите на это, как на награду человеческой расе за миллионы лет борьбы.

– Ну в некотором аспекте...

– Я не участвовала в этой борьбе.

– В некотором аспекте, сэр, мы все принимали участие, в другом нет. Это, как я знаю, вы согласитесь, зависит от точки зрения.

– Вы изменились.

– Боюсь, что да.

– Вы боитесь цинизма в себе.

– Возможно именно этого.

– Некоторым ваша позиция показалась бы трусливой.

– считаю ее трусливой, Лорд Джеггет, можете быть уверенными. Давайте прекратим беседу. Она исключает остальных. Мои проблемы никого не касаются.

– Вы не правы, Амелия. Разве я не имею отношения к созданию этих проблем?

– Полагаю, что вы обиделись бы, если я не соглашусь в этом с вами?

Его голос был спокойным, и только для ее ушей.

– У меня тоже есть совесть, Амелия. Все что я сделал, может быть рассмотрено как результат преувеличенного чувства долга.

Ее губы приоткрылись, подбородок чуть поднялся.

– Если бы я могла поверить в это, я примирилась бы с моей ситуацией.

– Тогда вы должны поверить в это.

– О, Джеггет! Амелия права. Нам наскучил весь этот неинтересный разговор.
– Железная Орхидея пододвинулась ближе к мужу. Лорд Джеггет приподнял шляпу.

– Возможно мы сможем продолжить его позднее, Амелия. У меня есть предложение, которое, наверное, удовлетворит вас.

– Вы не должны тревожить себя, - сказала она, - нашими делами.

Джерек хотел заговорить, но вдруг со всех сторон раздались душераздирающие звуки фанфар, и неестественно громкий, искаженный голос Королевского Герцога закричал из воздуха: