Конечно, это не любовь

Он не обиделся на нее, а просто решил сходить за спиртовкой и микроскопом.

Дружбы не существует. Глава 11

В порыве чувств Шерлок запустил пустой пробиркой в стену и почти порадовался, когда звон стекла возвестил о конце ее жалкой жизни. У него не получалось. Ничего. Совсем. Единственная реакция, которую он получил за два месяца экспериментов, — это брожение: зелье скисло. Другие реакции в его котле, колбе, кастрюле и банке (он пробовал разную тару, на всякий случай) протекать отказывались. Приходилось признать, что зельеварение не сводится к химии, и для него нужно что-то еще: катализатор, в роли которого, видимо, и выступала магия.

Гермиону его эксперименты сначала пугали, потом смешили, а в конце откровенно злили.

— Шерлок, прости, но у тебя действительно ничего не выходит. Может, хватит переводить впустую мои запасы? Профессор Снейп сильно рассердится, если узнает, что мне не хватает глаз тритонов или крыльев летучей мыши, — говорила она.

Но Шерлок твердо вознамерился доказать, что она не права. Он так и эдак изменял рецепт, сыпал в котел все составляющие вместе или строго следовал рецепту, доводил воду до кипения, охлаждал — все бестолку. И наконец, спустя два месяца, он был вынужден признать поражение. Гермиона была бы на седьмом небе от счастья, но увы, насладиться своим триумфом не могла — в начале августа семья Уизли пригласила ее в гости, чтобы вместе побывать на чемпионате мира по дурацкой игре с метлами, и она, разумеется согласилась.

— Шерлок! — раздался снизу мамин голос. — Что у тебя происходит, милый?

Шерлок не ответил, но все-таки собрал осколки, вылил в унитаз очередную не получившуюся бурду, выкинул остатки волшебных ингредиентов и понял, что до конца лета ему абсолютно нечего делать. Некоторое время он развлекал себя игрой на скрипке и даже пробовал что-то сочинять, хотя так и не придумал ничего лучше, чем «Восточный ветер». Но музыка не слишком сильно спасала. Правда, можно было бы пообщаться с Майкрофтом, на худой конец подразнить его, но они с братом не разговаривали с начала лета. В первый день после его возвращения из школы Майкрофт пришел к нему в комнату, чего обычно старался не делать, сложил руки на груди, принял позу, более подходящую надменному индюку-переростку, и сказал:

— Шерлок, мне стыдно за твои сумасшедшие эскапады.

Так как никаких эскапад в последнее время он не совершал, подобное заявление звучало весьма абсурдно.

— Что за очередные фантазии? Ты вообразил себя сыщиком? Я чуть со стыда не сгорел, слушая рассказ инспектора Мортимера о том, что некто по фамилии Холмс пытался учить его вести дела.

Шерлок скрипнул зубами и ответил:

— Мои дела тебя не касаются.

— Касаются, когда ты выставляешь себя посмешищем.

Майкрофт сжал губы. Он просто с ума сходил от собственной важности. Как же, секретарь какого-то помощника очередного бездаря, заседающего в палате пэров и просиживающего там штаны до дыр — важнейшая фигура в этом мире. А Шерлок, выходит, позорит себя, а значит, и его, ведь фамилия-то у них одна.

— Извини, что прихожусь тебе родным братом. Мне тоже это всегда казалось досадной случайностью, — ответил он резко.

Майкрофт чуть побледнел и прошипел:

— Рад, что ты это признаешь, братец.

После чего вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, и более с Шерлоком не заговаривал. Шерлок искренне отвечал взаимностью. Майкрофт стыдится их родства? Отлично. Он, Шерлок, тоже не в восторге, что вынужден называть братом самодовольную напыщенную мартышку.

Правда, мама сразу заметила, что и без того прохладные отношения сыновей стали почти враждебными, и несколько раз пыталась их помирить, но Шерлок на уступки не шел. Он не желал признавать, что хоть в чем-то был не прав, а без этого Майкрофт и слышать не хотел о примирении.

Так что вариант общения с братом отпадал.

Гермиона почти не писала. Шерлок, конечно, не ждал ее писем, но был уверен, что будет получать их чуть ли не раз в два дня. На деле же она написала пока только дважды, и оба раза — ничего интересного.

Поэтому все свое свободное время Шерлок проводил в комнате, в основном лежа на кровати и глядя в потолок. В один из таких дней, за полмесяца до конца самых скучных в его жизни каникул, его размышления прервал стук в дверь. Очевидно, это была не мама — она делала два коротких удара костяшками пальцев, после чего сразу открывала дверь. Не Майкрофт — он вообще не утруждал себя стуком, просто заходил с таким видом, словно был уверен в том, что ему априори рады. Значит остается…

— Открыто, папа, — сказал Шерлок, не поднимаясь с кровати.

Отец редко заходил в их с Майкрофтом комнаты, говоря обычно: «Мальчики уже большие, им нужно свое личное пространство». Тем неожиданнее было это его появление, а также то, что он не остался стоять на пороге, а прошел внутрь, снял со стула книги и сел недалеко от кровати.

Шерлок приподнялся на локте и спросил:

— Ты хочешь о чем-то поговорить. В чем дело?

Папа улыбнулся и поинтересовался:

— Неужели я не могу просто так зайти к сыну? Поболтать?

Шерлок закатил глаза.

— Брось, — сказал он, — ты не делаешь этого с тех пор, как мне исполнилось семь. Так что случилось?

Папа вздохнул и произнес:

— Ладно, ты прав. Беда мне с вами троими — вечно вы все знаете, — он снова улыбнулся, а потом нахмурился и заметил: — мне не нравится, что ты сидишь здесь целыми днями, как крот в норе.

— Погода плохая, — ответил Шерлок и снова опустил голову на подушку. Он не считал, что кто-то, даже родители, может указывать ему, что делать.

— Не настолько. Третий день дождь идет только с утра, а после обеда, посмотри сам, вполне солнечно. Я понимаю, тебе скучно, не с кем поговорить, — отец осекся, потому что Шерлок резко поднялся с кровати. Если папа начнет утешать его и говорить, что и без Гермионы здесь есть, чем заняться, он за себя не ручается!

— Тем более, что с Майкрофтом вы поссорились, — продолжил он, явно пропуская какую-то часть заготовленной речи.

Шерлок снова сел на кровать и сказал:

— Мне не скучно. Я вполне могу сам себя занять.

— Не сомневаюсь, — кивнул папа и неожиданно лукаво подмигнул ему: — но у меня есть предложение повеселей твоих важных размышлений и опытов.

Это было неожиданно — отец редко выступал с идеями или предложениями, предоставляя это маме. И уж тем более с его обычно спокойным и немного растерянным видом не вязалась эта хитрая улыбка. Заинтригованный, Шерлок подался вперед, а папа встал и сказал:

— Одевайся и спускайся к машине, — после чего вышел из комнаты.

Шерлоку не нужно было повторять дважды. Что бы папа вдруг ни придумал, это однозначно будет веселее его бесполезного лежания на кровати в попытках придумать себе хоть какое-то стоящее дело. Быстро одевшись, он сбежал вниз.

Отец уже завел машину и ждал, сидя за рулем. Шерлок разместился на переднем сидении и нетерпеливо спросил:

— Так в чем дело? Ты так и не ответил? Хотя…

Он стремительно оглядел салон машины, посмотрел на папу и быстро произнес:

— Ты одет для загородной прогулки, на ногах старые сапоги — собираешься ходить по грязи, жалеешь ботинки. Но едва ли ты решил просто погулять по лесу, иначе ни за что не надел бы рубашку. Ты не взял продукты, значит это точно не пикник. Ты выглядишь оживленным и что-то предвкушаешь, скорее всего это связано с… — Шерлок осекся, а потом почувствовал, как его лицо против воли расплывается в улыбке. — Я знаю цель нашей поездки, — сказал он.