Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски

В. Фалин

Приложение 17

Докладная записка В.М. Фалина М.С. Горбачеву.

Февраль 1990 года

Уважаемый Михаил Сергеевич!

А.С. Черняев доложил Вам существо дела. Не повторяясь, полагаю необходимым обратить вни­мание на следующее.

1. Из всех центрально- и восточноевропейских государств ГДР имеет для Советского Союза наи­важнейшее значение. Сдача социализмом позиций в Польше, Чехословакии или Венгрии еще не означает для нас качественного ухудшения ситуа­ции в целом. Иначе обстоит с ГДР, ибо она не столько форпост социализма, как модно было го­ворить, сколько рубеж обороны, нивелирующий угрозы национальной безопасности СССР, созда­ваемые американской военной политикой. При­чем не на одном европейском направлении.

2. Следовательно, «германский вопрос», словно гидра о многих головах, опять выходит на ключе­вое место в нашей внешней политике. Это отлич­но понимают в Вашингтоне, Лондоне, Париже, и какие бы эмоции они ни питали по отношению к объединенной Германии, три державы в конце кон­цов не устоят перед соблазном «загнать Советский Союз в границы 1941 года»._Особенно если бы за­маячил шанс сохранить нетронутой НАТО (в смыс­ле использования атлантическим блоком терри­тории нынешней ФРГ при военной нейтрализации территории ГДР в случае создания единого государ­ства).

3. Признаки пересмотра США, Англией и Фран­цией первоначально заявленных возражений про­тив ломки европейских реалий налицо. Уже дис­кутируются условия удовлетворения «законных чаяний немцев». У всех этих условий есть нечто общее — они игнорируют стратегические интере­сы СССР. Консенсус, казалось бы найденный на недавних встречах с Бушем, Миттераном, Тэтчер, таким образом размывается.

4. ФРГ — на уровне как правительства, так и партий — ведет себя безответственно. Шаг за ша­гом, целеустремленно готовится почва для погло­щения ГДР и создания обстановки, в которой мы сами сочли бы односторонний вывод советских войск из Германии за «оптимальное решение». С учетом военной ценности для США и всей НАТО западногерманской территории, три держа­вы фактически идут или вскоре пойдут на поводу у Бонна.

5. Мы можем сыграть на опережение и выдви­нуть такие предложения объединения Германии, которые будут весьма привлекательны для немцев в ГДР и ФРГ и против которых, если придержи­ваться принципов равенства и равной безопасно­сти, трем державам и Бонну было бы Трудно что-либо возразить (создание нейтральной, демокра­тической, по сути демилитаризованной Германии). Может быть, так и придется поступить, коль ско­ро Запад не оставит попыток взять нас в клещи. В этом случае может возникнуть необходимость поощрения социал-демократизма в ГДР, приняв во внимание, что социал-демократы, в отличие от ХДС, не против германского нейтралитета.

6. Времени на раздумье немного. Решению, од­нако, должен был бы предшествовать разговор «на­чистоту» с Г. Колем. Или он возьмет перед нами твердые обязательства и перестанет двурушничать, или мы лишим его знамени, с которым он собрал­ся выиграть декабрьские (1990 г.) выборы в бунде­стаг.

Для такого разговора лучше всего подошла бы модель рабочей встречи. Коль к ней готов, возмож­но не очень ведая, что его ждет.

В. Фалин

Приложение 18

Докладная записка В.М. Фалина М.С. Горбачеву.

18 апреля 1990 года

Уважаемый Михаил Сергеевич!

США и ФРГ при несколько пассивной роли Анг­лии и Франции настойчиво и целеустремленно ведут дело к тому, чтобы все внутренние и внешние аспек­ты объединения Германии были решены за рамками переговорного процесса «два + четыре», а Советский Союз ставился бы перед совершившимися фактами. Общественное мнение исподволь приучают к тези­су, что в «шестерке» ни одно государство не долж­но обладать правом вето. Особенно в вопросах, где налицо мнение «демократического большинства». По сути, предварительно сговариваясь в своем кру­гу, западные державы уже нарушают принцип кон­сенсуса и — в сравнении с ситуацией на встречах с Бушем на Мальте, а также с Бейкером в Москве и Оттаве — позиции СССР и США по ключевым про­блемам расходятся все дальше

Исходный мотив в поведении как Вашингтона, так и Бонна весьма незамысловат: свобода манев­ра Советского Союза ныне ограничена до предела, и Запад в состоянии без риска серьезной конфрон­тации реализовать по максимуму свои давние при­тязания. Сторонников более взвешенного подхо­да, не исключавших — ради обеспечения длитель­ной фазы конструктивного развития — соразмерно­го учета интересов СССР, почти не слышно.

Существенным моментом западной тактики яв­ляется интенсивная обработка не только членов блока НАТО, но и наших союзников по Варшавс­кому договору. Цель видна невооруженным взгля­дом — изолировать СССР, оставить его в одиноче­стве и в «шестерке» и на встрече «35-ти».

Представляется насущно необходимым со всей определенностью выразить советскую позицию, прежде всего, по следующим вопросам:

1. Мирный договор.

Должно быть показано, почему Советский Союз не считает приемлемыми для себя неправо­вые варианты подведения черты под второй миро­вой войной (декларации, меморандумы и т. п.), а также попытки растащить главные составные мир­ного акта (послевоенные границы, военные обя­зательства Германии, судьба четырехсторонних со­юзнических решений и вытекающих из них прав и пр.) по различным в качественном отношении урегулированиям.

Констатировать, что к фундаментальным про­блемам войны и мира срок давности неприменим. Упорное стремление некоторых кругов уклониться от заключения мирного договора может лишь на­стораживать и само по себе является дополнитель­ным доводом в пользу мирного урегулирования.

В любом случае впредь до подписания соответ­ствующего документа, адекватного по правовой значимости и реальному содержанию мирному до­говору, СССР не сложит с себя прав и ответствен­ности, которые он принял, поставив свою подпись под Ялтинским и Потсдамским соглашениями, Ак­том о безоговорочной капитуляции и Декларацией о поражении Германии, остающихся частью дей­ствующего международного права и отраженных в Уставе ООН.

Что касается формы и сути мирного урегулиро­вания, то СССР открыт для конструктивного диа­лога, в котором представители ФРГ и ГДР вы­ступали бы как равные с другими участниками про­цесса. Поскольку речь пойдет в первую очередь об определении обязательств Германии перед между­народным сообществом, т. е. о внешних аспектах германского объединения, вполне логично, чтобы тема мирного урегулирования стала предметом пе­реговоров «два + четыре».

Можно было бы высказаться за то, чтобы «ше­стерка» взяла на себя труд — в тесном контакте с Польшей, Югославией, Чехословакией, другими государствами, подвергшимися гитлеровской аг­рессии и оккупации, — подготовить текст доку­мента, который был бы затем открыт для подпи­сания правительствами всех стран, участвовавших своими вооруженными силами в войне с Герма­нией.

Во избежание классической дилеммы «победите­ли — побежденный» можно было бы говорить не о мирном договоре, а об «акте мира», а также эко­номно использовать слова и понятия, акцентирую­щие различия в статусе договаривающихся сторон. Наработанная практика (Московский и другие «во­сточные» договоры, ряд соглашений, которые ФРГ заключила, в особенности с Францией) позволяет без ущерба для дела описать и надлежащим обра­зом закрепить искомую ситуацию в недискрими­национном для немцев стиле и тем избежать «вер­сальского синдрома».