Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски

Советский Союз не может принять конституцию ФРГ за правовой базис постоянных или промежу­точных урегулирований по Германии. Эта консти­туция построена на претензиях пангерманизма (рейх «в границах 1937 года», право выступать от имени «всех немцев», в том числе проживающих вне Гер­мании),, на отрицании социального выбора (что стало предлогом для запрета КПГ), на отклонении предписаний Потсдама, касающихся демократиза­ции, денацификации и демилитаризации Германии. Следовательно, чтобы стать дискуссионной, кон­ституция ФРГ должна была бы быть заблаговремен­но очищена от всех наслоений «холодной войны» и реваншизма. Но тогда возникла бы, по сути, новая конституция.

Стоит заметить, что основные экономические, финансовые, социальные и прочие мероприятия, скорому проведению которых руководство ФРГ и ГДР, судя по заявлениям, придает значение, не имеют прямой и жесткой связи с объединением по статье 23. Их осуществлению ничто не меша­ло при правительстве Модрова и не мешает при правительстве де Мезьера. Г. Коль маневрирует, имея в виду воспользоваться сложным экономи­ческим положением ГДР, во многом искусствен­но созданным не без влияния Бонна, чтобы про­бить решения, выходящие за рамки собственно объединения двух Германий.

4. Об экономических интересах СССР в контек­сте объединения Германии.

Вопрос этот связан, по преимуществу, с двусто­ронними отношениями между Советским Союзом и будущей единой Германией и едва ли займет цен­тральное место на переговорах по формуле «два + четыре». Тем не менее значение его для нас трудно переоценить. СССР связывает с ГДР многие тыся­чи контрактов. Действие некоторых из них прости­рается в XXI век.

Объединение по статье 23 формально освобож­дало бы ГДР от этих обязательств. В Бонне не ис­ключают, что без приемлемого решения СССР мо­жет вообще отказаться от рассмотрения внешних аспектов объединения Германии. Вместе с тем ФРГ не спешит дать гарантии, что слова Коля на мос­ковской встрече — «все будет в порядке» — не останутся словами.

Проникновение частного западногерманского капитала в экономику ГДР чревато уже сейчас радикальными переменами. Часть предприятий — основных наших поставщиков — намечена к за­крытию, другие переводятся на выпуск новой про­дукции. Обещания канцлера их ни к чему не обя­зывают. На повестке дня изменение условий и по­рядка взаимных расчетов.

Новый премьер ГДР де Мезьер высказывается за сохранение в общих чертах действующих правил. Его главная забота, чтобы не пресекся текущий из СССР поток энергии и сырья, пока ГДР будет за­нята торгом с ФРГ. Западные немцы тоже не за­интересованы в крутой ломке механизмов нашего экономического обмена с ГДР, тем более что при пересчете товарообмена на свободно конвертируе­мую валюту немцы внакладе не останутся.

Объективности ради надо отметить, что Бонн неоднократно просил советскую сторону предста­вить ему «для изучения» детальный список наших соответствующих пожеланий и претензий, касаю­щихся экономики, на случай объединения Герма­нии. До сих пор это не сделано, и при осложнениях в недалеком будущем немцы не преминут указать нам на сию медлительность.

Наконец, было бы целесообразно загодя — т. е. уже сейчас — вступить в доверительные контакты с ФРГ по вопросам, связанным с финансировани­ем наших расходов на содержание советских войск в ГДР после введения в оборот там западногерман­ской валюты. По некоторым сведениям, Бонн го­тов пойти нам навстречу, но в «замаскированной форме». Прямое компенсирование советских расхо­дов вызвало бы раздражение американцев, которые в ФРГ не пользуются такими льготами.

В. Фалин

Приложение 19. К БЕСЕДЕ С Г. КОЛЕМ

Докладная записка В.М. Фалина М.С. Горбачеву.

9 июля 1990 года

Уважаемый Михаил Сергеевич!

1. Решающая встреча. Позиции сторон выложе­ны на стол, причем в двух главных вопросах — (а) объединение Германии или поглощение Федера­тивной Республикой ГДР и (б) военно-политичес­кий статус будущей Германии — компромисс не вырисовывается. Лондонская декларация Совета НАТО закрепила наиболее жесткие элементы под­хода Запада.

Разговор с Г. Колем начистоту — единственный на сегодня шанс вскрыть резервы в позиции ФРГ и добиться сдвига на переговорах.

2. Думается, что было бы непродуктивным и из­лишним повторять наши правовые или моральные аргументы. Чем дальше, тем меньше упоенный успехом Г. Коль склонен считаться с ними. Впе­чатление на него может произвести совсем иной довод — соглашение, игнорирующее настроения советского народа, не будет ратифицировано Вер­ховным Советом СССР, а попытки навязать его — обернутся политическим кризисом в Советском Союзе. Попытки ФРГ и ее друзей де-факто про­вести решения, бросая вызов советским интере­сам, чреваты тяжелым кризисом, если не конф­ликтом, в Европе.

3. Переговоры по формуле «два + четыре» своего назначения не выполняют. Они превращены в ме­ханизм оформления советских уступок и демонтажа первоначальных прав СССР. График этих перегово­ров подчиняется расписанию Г. Коля безо всякой с его стороны платы. Объявление 2 декабря 1990 года в качестве даты общегерманских выборов выглядит как ультиматум в наш адрес.

4. Из слов канцлера Коля и министра иност­ранных дел Геншера, а также другой информации советская сторона заключает, что самым острым участком на сегодня является стабилизация эко­номического положения в ГДР. Наверное, на нем следовало бы сосредоточиться прежде всего. Эко­номический крах ГДР никому не был бы на поль­зу и мог бы опасно осложнить обстановку в Вос­точной Европе.

Если бы в экономической, экологической, тех­нологической и других подобных сферах начали завязываться в приемлемой для обоих германских государствах форме конфедеративные или даже федеративные структуры, то Советский Союз не стал бы этому перечить и оказал бы свое возмож­ное содействие. Судя по всему, через солидное, взвешенное приведение экономических структур ГДР и ФРГ к единому знаменателю можно было бы погасить страсти.

5. Думается, не в интересах самой ФРГ создавать о немцах впечатление как о ненадежном партне­ре. Если под этим углом зрения оценить нынешнее вмешательство ФРГ в дела ГДР, осуществляемое в нарушение Берлинского договора с ГДР и Москов­ского договора с нами, то тут есть над чем пораз­мыслить. И не нужно пытаться приукрашивать ситуацию ссылками на «чрезвычайные обстоятель­ства», «особые отношения», «приглашения» запад­ногерманским политикам рассматривать ГДР уже сейчас как свою вотчину и проч. «Чрезвычайные обстоятельства» возникают в жизни сплошь и ря­дом, причем не у одного Запада, и их не избежать в будущем.

6. Столь же неуместно, особенно в нынешней разгоряченной обстановке, чрезмерно идеологизи­ровать ситуацию. Нетрудно разобраться, что по­добные попытки создают немалые трудности для нас, ибо приглашают к контрдействиям. Кроме того, они таят в себе опасность для демократичес­ких институтов как двух германских государств, так и будущей единой Германии. Судя по актуаль­ному опыту, легче вызвать духи, чем их затем ути­хомиривать.

7. При всем вышесказанном, ядром германской проблемы был и остается его военный компонент. Договоримся о нем — значит быть Германии единой.

Но такая договоренность возможна лишь при том условии, что европейский и мировой баланс сил не будет ставиться под угрозу. Можно ли най­ти такое решение? На наш взгляд, вполне. Если ни одна страна или группа стран не будет претен­довать на большее, чем они готовы дать другой стране или другой группе стран.

Нашу мысль можно свести к довольно краткой формуле: чтобы с немецкой земли никогда впредь не исходила угроза войны, эта территория не дол­жна использоваться внешними силами для военных целей и особенно в целях, которые другие страны воспринимают как опасность себе, на территории Германии, далее, должен содержаться минимум национальных вооружений и вооруженных сил, не превышающий потребности оборонительной доста­точности.