Конструктор
Шрифт:
— Ты, Сергей, дело правильное сделал. Но у тебя сейчас учеба начнется. Да и многим не нравится, что малолетка старостой в кружке ходит.
— Это кому? — перебил я его, чувствуя, к чему он клонит.
— А из твоей же школы ученикам, кто в пятом, да в шестом классах учится. Да и из других школ и не только ребята есть. Ты пацан умный, но все равно… не солидно, — подражая кому-то из взрослых, закончил свою речь Ромка.
Можно было тогда встать в позу и стоять на своем… но это мало бы что дало. Лишь наработанный авторитет свой слил в утиль. Потому что это было бы поведение капризного ребенка. Я же видел, что Ромка прав. Да и родители детей, которые ходили к нам в кружок ему больше доверяли. Поэтому спорить я не стал, договорившись, что буду кем-то вроде
Но этот опыт не прошел для меня даром. Умение организовать людей и повести за собой, а еще — повысить свою известность и уважение среди окружающих это тоже немаловажный навык для инженера и будущего конструктора. Взять того же Королева, на которого я неосознанно ориентируюсь. Наверное из-за того, что рядом со мной растет один из его будущих соратников по созданию ракеты, Борька Черток. Сергей Павлович то был хорошим организатором! За счет чего во многом и обошел других ракетчиков. А так-то не только Королев ракетной тематикой занимался. Ну и уважали его сильно. Поэтому с началом учебы я отправился к Якову Моисеевичу с предложением сделать в нашем классе кружок. Но не радиотехники, а игры в морской бой! Кого мог, уже радиотехникой «заразил», и таких ребят в нашей школе не очень много. А те, что есть, в более старших классах учатся и уже высказали пусть и через Ромку Маликова, свое отношение ко мне. Но вот «морской бой» — это совсем иное дело.
— Молодой человек, — недовольно скривился мужчина, — вам учиться надо. И даже если вы такой уникальный, что схватываете все быстро, то про ваших товарищей я такого сказать не могу. А тут еще и отвлекаться будут. Нет!
— Но Яков Моисеевич, они все равно будут играть, — возразил я. — Я просто хочу поставить это дело под контроль. Ведь правильно говорят: не можешь остановить — возглавь! А тут — сделаем турниры, но допускать к ним будем только тех, кто уроки не пропускает и задания выполняет.
Вот тут учитель задумался. А после хитро прищурился и молча протянул мне руку. Кажется, я только что мимоходом поднялся в его глазах. Чтобы охватить весь класс, создал еще и кружок игры в «героев». А то не все любят морской бой.
Я не прогадал — организация кружков и то, что я стал в них старшим, действительно подняло мой авторитет среди одноклассников еще выше. Да и для учителей я стал тем, кто выражает мнение класса. Что автоматически сделало меня старостой. До этого эту почетную должность занимала Алла Куропаткина. Но ее из наших никто не слушался, из-за чего девчонке приходилось часто дергать учителей для «приведения класса к порядку». Что тоже очков к ее репутации ни у кого не прибавляло. Мне даже показалось, что когда ей сообщили о том, что старостой буду теперь я, она вздохнула с облегчением.
Все эти заботы, а ведь работу на заводе тоже никто не отменял, да и кружок радиотехники я тоже посещал, так заняли меня, что я почти выпал из жизни не только нашего барака, но и даже нашей семьи. Поэтому заявление отца о том, что мы переезжаем, стало для меня полной неожиданностью.
Глава 7
Осень-зима 1920 года
— Ну вот, теперь заживем… — с гордостью и радостным предвкушением в голосе сказал отец, заходя в комнату.
Я зашел следом и отступил чуть в сторону, чтобы дать пройти маме. После чего осмотрелся. А ничего так. Комната где-то четыре на пять метров с одним большим окном напротив входа. В высоту так метра три будет — и все это раньше принадлежало то ли мелким дворянам рухнувшей империи, то ли даже просто обычным купцам.
Да, теперь мы из барака переехали в комнату. Причем я с удивлением узнал, что это во многом моя заслуга! Игра «герои» настолько пришлась ко двору, что новости о ней попали в главную газету страны — «Известия». А когда ее редактор, Юрий Михайлович Стеклов, узнал, кто придумал игру, то захотел взять у меня интервью. Чтобы
показать на всю страну, как обычный мальчишка, сын рабочего, способен показать себя при новом коммунистическом режиме. Правда первое, что он выяснил — мое место жительство, и оно ему не понравилось. «Картинка» для статьи выходила не очень. Вот и дали отцу ордер вроде как на его имя от завода, а по факту — через Стеклова.Сама квартира была трехкомнатной, и кроме нас сюда заселялось еще две семьи. Я когда это узнал, прямо спросил отца — а почему нам полностью свою квартиру не дают, а только комнату? Пусть бы и поменьше она была, зато ванну с кухней и туалетом ни с кем делить не пришлось.
— Ты, Сергуня, это прекращай, — нахмурился тогда отец. — Мы не кулаки какие-то, чтобы свою квартиру иметь, когда другим жить негде.
— И что? Теперь даже помечтать о своей квартире нельзя? — не понял я его мыслей.
— Ну почему? — смягчился отец. — Помечтать можно. И будет у нас когда-нибудь своя квартира. Но только тогда, когда всех из бараков переселим. А то вот Ивана-то помнишь, с нами в цеху работает?
— Конечно.
— Вот он вообще в подвале живет! Лишь сейчас на наше место в бараке переедет. А ты про квартиру свою говоришь… — покачал батя головой укоризненно.
Но даже своя комната — это оказалось гораздо лучше, чем отгороженные койки в бараке. Ее хоть запереть можно и не боятся, что кто-то в твоих вещах рыться будет. Да и просто чувство уединения какое-то появилось. Только сейчас понял, насколько мне его не хватало. Когда можно просто посидеть одному, глядя в окно, и никто тебя не трогает. Не пялится с соседней койки. Правда, до полного уединения далеко… И дело даже не в родителях, а в соседях по квартире.
— */-!!! — приглушенный женский ор был не разборчив и мне противен.
— Да ты /№-*!!! — мужской мат в ответ я хотя бы понимал, но приятнее он от этого не становился.
В течение примерно пяти или десяти минут соседи орали друг на друга после чего…
— Бум-бум, бум-бум, бум-бум, — ор прекращался и наступала очередь ритмичных очень характерных стуков.
Мда. «Веселые» соседи нам достались. Молодая пара с ребенком — девочкой примерно моего возраста. Правда как я узнал гораздо позже, несмотря на молодость хлебнуть лиха им уже пришлось. Сами из деревни, подались в город от голода и подальше от «продразверстки». Как им комната досталась — для меня загадка, ответа на которую я так и не узнал. Да и кроме дочки у них уже двое детей рождались, но умерли, не дожив и до года. Дочку у них звали Катя, и она оказалась еще той занозой. Хоть и словоохотливой. Большинство информации о соседях я узнал от нее. Но она так и норовила меня поддеть. А началось все с пустяка.
За коммуналку с 1919 года никто не платил и подача воды, как и выдача дров для обогрева здания, была нормированной. Но Катя об этом не знала и, не думая, потратила не только дневную норму воды для своей семьи, но и нашу. Расплата наступила быстро. Буквально тем же вечером мой батя пошел к соседям на разборки. Игорь, отец Кати, молча выслушал претензию, после чего недолго думая снял ремень и отходил малолетнюю транжиру. Рев стоял на всю квартиру. И почему-то после этого Катя всерьез обиделась не на моего батю, или своего отца, а на меня. После чего пройти мне мимо нее, не получив какую-нибудь словесную колкость стало просто невозможно.
Интервью со Стекловым все же состоялось. Это добавило уважения от соседей и еще больше прибавило неприязни ко мне от Кати. Чтобы хоть как-то помириться с девчонкой, я решил сводить ее до булочной, заодно и поговорить там серьезно. А то надоели ее подначки да попытки мне насолить — иногда в прямом смысле слова, насыпав в тарелку побольше соли, кухня то одна. Вот тут я узнал страшное…
— То есть, как это — денег нет? — уставился я на отца.
Уже полгода как я не забирал свою зарплату. Новых задумок не было, а отец уже приучил меня отдавать часть своего дохода в общий бюджет. Здесь же я просто спихнул на него право забирать и мою зарплату, зная, что в любой момент смогу забрать ее. Ну, я так думал. А оказалось…