Конструктор

Поэтому сейчас я пыхтел над собственным планером и размещением приборов в кабине пилота. Еще и электрику пришлось изучать с механикой. Иначе бы не смог понять, как провести провода от рычагов управления к рулям на хвосте планера. Да и радиостанцию для связи с землей я хотел в свой самолет впихнуть. Николай Николаевич смотрел на мои потуги с каким-то академическим интересом. Словно на мотылька: полетит — не полетит? Но не вмешивался и на мои вопросы отвечал охотно.

Крылья я решил разместить в нижней части, прямо под кабиной. Двигатель с винтом разместить впереди. Шасси — три колеса. По одному на крылья и одно опорное на хвосте. Хотел сделать их убирающимися, но понял, что пока знаний мне для этого не хватит. Мне казалось, тут надо или механический привод подводить — чтобы пилот сам «ручками» шасси убирал, или делать электропривод. А батарей и на радио-то не хватает, куда уж тут до шасси. Еще у меня была идея, чтобы пилот в любую погоду мог летать. В бурю конечно он вряд ли сможет лететь, но вот в туман или темной безлунной ночью — вполне. А для этого нужны приборы. И тех, что есть, категорически мало. Пообщавшись с Николаем Патрушевым, который ко мне относился довольно тепло, я пришел к выводу, что сейчас для навигации в тумане и темноте ему не хватает двух вещей: света и умения ориентировать самолет в пространстве. Первое решается относительно легко: фонарь под винт вместо фары, как у автомобиля, и при заходе на посадку включаешь. Емкости аккумулятора даже в одну минуту должно хватить. Я его за спиной пилота в корпусе планера решил разместить. Там места полно еще. А вот второе…

— Я ж не могу понять, как сильно я от маршрута отклонился, — пытался мне объяснить летчик. — Вот мне влево надо крен дать — а как сильно? Ориентиров-то не видно.

— Я тебя понял, подумаю, возможно ли что-то сделать, — ответил я ему тогда.

И ведь придумал же! В будущем за положение самолета в пространстве будет отвечать «авиагоризонт». Сейчас такого прибора еще нет, да и как он там в будущем будет реализован и когда — я не знаю. Зато знаю, как я сделаю его аналог.

Сделать круглую плоскую пустотелую стеклянную тару в нынешнее время не проблема. Технически. Были бы связи с руководством стекольных заводов. Мой же вариант авиагоризонта был прост, как лом, и достаточно дешев. На круге размечаются насечками градусы от нуля в верхней точке до ста восьмидесяти в нижней. Этот круг помещается в стеклянную тару под его размер, и все внутри заливается непрозрачным раствором. Остается лишь небольшой шарик воздуха, через который можно рассмотреть насечку в верхней части тары. После этого емкость запаивается, и по сути получается то, что в будущем строители называют «уровень» и активно используют. Размещаешь круг на приборной доске перед пилотом так, чтобы «0» находился вверху, и при поворотах теперь летчик легко может определить градус, на который получился крен самолета. Еще и подсветку ему можно организовать включаемую. Размещаешь такой же круг-«уровень» сбоку от пилота, и по нему можно определить отклонение самолета от горизонтали в продольной оси. Грубо говоря «вниз» он летит и насколько или «вверх». Вот так! Все гениальное — просто!

Оказалось, что подобный прибор давно известен, вот только в авиации до меня его никто не сообразил применять. Об этом мне сказал сам Поликарпов. Николай Николаевич оценил мое новшество по достоинству и тут же добавил этот прибор в свой биплан. Правда, в будущем авиагоризонт это вроде один прибор, а у меня он из двух одинаковых частей получился. Ну да ничего страшного.

Летом отец впервые за долгое время пришел домой с улыбкой на лице.

— Сергуня, нам ставки вернули! — радостно поделился он со мной новостью.

НЭП набирал обороты, и уравниловка военного коммунизма стремительно отступала под его напором. Вот и на заводе теперь все будут получать не одинаково, а соответственно вложенному труду, как это и было раньше. И вообще купля-продажа возвращалась повсеместно. Заводы теперь тоже должны отчитываться согласно своей прибыли-убытка. Прибыль разрешается пускать на улучшение жизни рабочих, повышения им заработной платы, или модернизации производства. Частный бизнес вернули — неслыханное дело! Все это вводилось постепенно, но голоса о реставрации капитализма звучали все уверенней. Особенно со стороны Троцкого и его приверженцев. Ленин отбрехивался, что мера эта вынужденная, что нужно построить материальную базу для начала, а то разруха везде, что мировая революция не получилась (в Польше рабочие заставили Красную армию умыться кровью и не поддержали ее совершенно, на что надеялся Владимир Ильич) и надо всему миру показать, как строить коммунизм в отдельно взятой стране… Но все это не устраивало Льва Давидовича. Разногласия в партии большевиков нарастали.

Это влияло и на простой народ. Споры о НЭПе и его последствиях то вспыхивали, то затухали. Возвращение к торговле было благом, это видели все. Но в то же время торговля прочно ассоциировалась с олигархами, кулаками, ростовщиками и прочими эксплуататорами. Теми, кто наживался на простых людях, делая их жизнь невыносимой. Поэтому не было ничего удивительного, что многие боялись новой экономической политики и воспринимали ее очень агрессивно. Чем и пользовались сторонники Троцкого и он сам. До открытых столкновений пока не дошло, но мне кажется, это лишь дело времени. Если память меня не подводит, в моем прошлом мире Троцкий Ленина пережил, а вот Сталин до него добрался. Иосиф Виссарионович то ведь тоже мировую революцию не торопился совершать, полностью совпав в этом вопросе с Владимиром Ильичом. Но сейчас о Сталине слышно мало. Почти ничего.

У меня же этап чертежей закончился, и пришло время строить макет. Пока без двигателя, да и я намеревался узнать, как продувают самолеты в аэродинамических трубах перед тем, как допустят их к испытательным полетам. Ну и еще двигатель сейчас — жуткий дефицит. Если мне все же удастся раскрутить Николая Николаевича на него, то мой планер должен быть идеален! Иначе больше мне доверия в этом вопросе не будет.

— Сергей, продуть конечно можно, — медленно протянул инженер, когда я обратился к нему с таким вопросом. — Но зачем?

Я аж растерялся.

— В смысле? А если у меня ошибка в конструкции? Самолет или не взлетит, что еще не плохо, или в полете уже что-нибудь с ним произойдет. Для этого же аэродинамические трубы и нужны.

— Так-то да, но…

Вот это «но» оказалось тем, что у нас в стране аэродинамические трубы хоть и были — первая вообще была построена еще Циолковским для проведения его опытов — но особо никто ими не пользовался. Во всяком случае, обязательных инструкций об испытании планера до полета в трубе не было. И сам Поликарпов не собирался испытывать свой биплан в трубе, намереваясь ограничиться расчетами, после чего сразу и собирать прототип.

— Вам виднее, но я без продувки допускать летчика к своему планеру не собираюсь, — заявил я ему.

В итоге на том и сошлись. Только вот собирать планер я должен был самостоятельно. Ну еще мог кого в помощь себе позвать. И естественно никто мне двигатель на него не даст. Николай Николаевич так и сказал:

— Вот испытай тогда свой планер, как хотел, и лишь потом и поговорим насчет двигателя.

Ну ничего. Если он думал, что я буду годами возиться со сборкой, то мой наставник жестоко просчитался! Оказалось, достаточно выбить из него разрешение на допуск в ангар, где будет вестись сборка планера, посторонних лиц, на кого я укажу. А там — все пацаны со двора к моим услугам! Ну а мы с Борькой, как самые опытные по сборке самолетов, у них за бригадиров.

В итоге на всю сборку моего планера у нас ушло всего три дня. Больше времени ушло на ожидание, когда клей подсохнет, да на сбор основного каркаса — тут уж без помощи взрослых не обошлось. У нас просто сил даже просто поднять осевые балки не хватило. Когда работа была завершена, мы отошли от планера на десяток шагов и завороженно смотрели на «настоящий самолет, который мы построили сами». Непередаваемое ощущение!

Моноплан по схеме «низкоплан» — когда крылья крепятся к днищу. Винт в носовой части, трехлопастной — очередное мое нововведение. Сейчас-то применяли двулопастные встречного хода. Кабина пилота — кокпит — закрытого типа. Крылья довольно толстые, что не удивительно — я там баки расположил. Сами крылья трапециевидной формы. Корпус самолета, если убрать крылья, похож на рыбу — середина самая толстая, и истончается к носу и хвосту. Долго консультировался с тем столяром — родителем одноклассника, который нам кровати делал, как можно дерево таким образом согнуть. В итоге балки гнутые заранее были подготовлены, а обшивка вся в основном и так была тканево-лаковая. И только сейчас, когда мы собрали мой планер, я понял, на что он похож — на самолеты второй мировой войны, как я их в фильмах видел! Вот подсознание мое учудило!

— Красавец, — одобрительно сказал Николай Николаевич, незаметно подойдя к нам сзади.

Пацаны аж вздрогнули, сбросив накатившее оцепенение. Захмыкали смущенно, кто-то носом шмыгнул, кто-то грудь вперед выпятил. Но все чувствовали себя причастными к созданию самолета.

— Когда продуть его сможем? — деловито подошел я к наставнику, сделав вид, словно для меня это — обычное дело.

Тот рассмеялся добродушно.

— Не беги впереди паровоза. Кто ж знал, что вы так быстро управитесь? На днях договорюсь, тогда и свозим твоего «коня». Как кстати его назвать думаешь?

Я почесал затылок и выдал:

— СОг-1.

— Ну, пусть будет «сог», — кивнул наставник.

На этом мы и закончили. Продувку мой планер прошел лишь через месяц. Я уж известись весь успел. Хорошо хоть сам себе на лето занятие заранее «обеспечил» — теплицы требовали присмотра. И пусть школьники, особенно школьницы, и сами там со всем справлялись, но знаний по уходу за растениями у них не было. Когда поливать, сколько раз, о том, что стоит удобрять, не все знали.

Однако чаще всего проблема была даже не в этом. Мне приходилось решать мелкие споры. То один не так огурцы подвязал, а другой начал его учить и не придумал ничего лучше аргумента, чем дать в глаз. То ведро случайно с водой уронили на взошедшие ростки моркови, и тут же надавали тумаков «провинившемуся». А тот обиделся и новое ведро воды не на растения, а на товарищей вылил. И снова огреб. После чего приходил я и судил — кто был прав, в чем, и как следовало поступить. Ну и какое кого ждет наказание за неправильный поступок. Тот еще геморрой. Особенно с ребятами из старших классов.