Контракт с подонком
Шрифт:
– Ты - охреневшая! Тебе говорили уже?
Закатывая глаза, забираю у неё из рук пальто. Открываю гардероб, развешиваю на плечики.
Протягивает мне и мою куртку. Накидываю ее на напольную вешалку. Из вредности.
Там же оставляем обувь.
– Ну и в чем сермяжный смысл?
– Специальный человек завтра проснется и уверует, что Данилевский младший всё-таки человек, а не...
– Стоп. Ты меня утомила. Пойдем займем твой душный рот едой.
– Ого...
– медленно крутится Мелания вокруг своей оси, разглядывая кухню.
Открываю
– Бутеры с красной икрой будешь?
– достаю банку.
Пожимает плечами.
– Может, просто пожарим пару яиц? Хочется горячего.
– Эм...
– растерянно оглядываюсь я.
– Ты умеешь?
Встаёт рядом со мной, смотрит в холодильник.
– Всё можно брать?
– Да. Но есть в комнатах - табу. Поэтому, придется здесь. Так как в столовой прислуга уже не уберет сегодня. А Софья Алексеевна не вынесет оставленного на ночь бардака.
Мелания сглатывает слюну.
Я вспоминаю, что и не кормил ее толком ещё со вчерашнего.
И мой желудок тоже протестующие урчит.
Прикусив губу, Мелания достает яйца, помидоры, зелень, кусок сыра...
– Шафкейзе...
– читает, крутя его перед очками.
– Из овечьего молока.
– Ой. Ну... Ладно.
Крутит в руках упакованную бастурму. Словно сомневаясь, кладет ее обратно.
Всовывает мне всё в руки. Прихватывает сливочное масло и банку зелёных, фаршированные острым перцем оливок.
– Можно открыть?
– Да конечно...
Потом мы шаримся в поисках посуды.
Развалившись на стуле, наблюдаю за ней.
Заплетает волосы в косу. Моет руки.
Озадаченно пытается включить плиту.
– А как здесь?
– Понятия не имею.
Огонь наконец-то вспыхивает.
– Мне - пашот, можно?
– Можно. Делай.
– Я не умею.
– Я тоже...
– пожимает плечами.
Аккуратно разбивает яйца на растопившееся сливочное масло.
– Я не ем глазунью.
– Ешь бутерброды.
Стучу перебором по столу.
– Ладно. Тогда мне на беконе. И перемешать желток с сыром.
– Делай.
Зараза...
Зараза, таскает из банки оливки пальцами. И аппетитно облизывается. Не удержавшись, тоже ныряю пальцами в банку.
– Оу!
– дергаюсь я от боли.
На распоротом об острый край пальце начинает сочиться алая кровь.
– Ну ты чего??
– упирает она руки в бока.
– Остро!
– возмущённо осматриваю жестяной край.
– Конечно остро. Ты не знал?
– Мне подают их не в банке!
– раздражённо облизываю кровь.
– Положи мне в тарелку.
Держу палец под струей холодной воды.
– Положи сам...
– Тебе сложно?!
– взрываюсь я.
– А тебе?
– В чем твоя проблема, а?
– Я же кошка, у меня лапки.
Злопамятная какая!
Ааа... То есть, я тебя тискал, и ты не дергалась, да?
– Я же просто попросил, Лана.
– Ты не просил, Макс. В моем мире,
если ты начал выполнять чужие приказы и капризы, тебе капец. В твоём не так?– Не надо мериться со мной членами, ясно? Член - у меня. Показать?
– Увольте!
– Ты - изначально выполняешь мои приказы и капризы. В этом суть контракта!
– Нет. Суть контракта - я твоя жена до тех пор, пока меня это устраивает. Как только перестанет - я подам на развод. Поэтому капризы - это моё право.
– Меня где-то наебали, да?
– вздыхаю удрученно.
Высыпаю оливки на разделочную доску. И ем оттуда.
– То, что ты можешь захотеть развод, вообще-то не предполагалось. Кто ж знал, что ты не в себе? С виду была подходящая…
– Ладно уж. Тебе повезло, что я - не капризная.
– Не капризная?? Да ты мне весь мозг за сутки выклевала!
На сковороде аппетитно шкварчит.
– Так ты будешь глазунью или нет?
– Буду!
– цежу я.
– Ах...
– любуется на тарелку из китайского фарфора.
– Из этого можно есть?
– Это для рыбы.
– Ну можно?
– Можно. А мне - в нормальную.
– Какой ты...
– раскладывает еду нам в тарелки.
– Какой?
– Я когда тебя увидела, думала, ё-моё, какой красавчик, прямо Ален Делон...
Улыбаясь, тяну к себе чашку и, выебываясь, перебираю между пальцами вилку, как четки.
– А ты не Ален... Ты, блин, Алёнушка!
– Чо?!
– поднимаю ошеломлённо бровь.
– Капризный, нервный, беспомощный и красивый.
– Нет, ты точно охреневшая!
Ем дурацкую глазунью.
– Bon appеtit...
– выдавливаю из себя, вспоминая камень в свой огород по поводу этикета.
– Благодарю, Максим.
"Благодарю, Максим", - передразниваю ее про себя.
Ярко красная долька исчезает между ее нежными припухлыми губами.
Красивый я, да?
Ладно. Устрою я тебе сейчас "Алёнушку"...
Глава 13 - Наглец, засранец... Гад!
В комнате убрано, и даже ковер, куда Максим шмякнул мои мокрые джинсы уже высушен. Альбомы исчезли. Кровать заправлена. Моей одежды тоже нет.
Пока Макс принимает душ, успеваю вырубиться с краешку на кровати.
Просыпаюсь от ощущения, что кровать покачнулась.
Сонно, оглядываюсь.
Оу!
– мгновенно просыпаюсь я, попадая взглядом ему прямо в пах.
Он лежит на спине, опираясь широкими плечами на мягкую спинку кровати.
В распахнутом белоснежном халате и черных трусах Версаче.
Резинка очень низко. Дорожка темных волос от пупка вниз... Кубики на прессе... И мощные спортивные бедра...
– Выключи свет, пожалуйста, - прошу его.
И отворачиваюсь поспешно.
Свет гаснет, остаётся только ночник.
– "Включи свет!"
Свет медленно разгорается снова. Из тусклого в более яркий.
– "Выключи свет!".