Контролер

Еще одним событием для нас стала встреча с иностранцами. Туризм в Крыму был не только для граждан нашей страны, очень много людей и из-за рубежа приезжало сюда. Благодарить за это нужно было общество «Интурист». Государственная структура, созданная для привлечения иностранной валюты в страну. Об этом я узнал от главы местной ячейки общества, когда наткнувшись в течение недели на семерых граждан Германии, Франции и даже США, не выдержал и пошел удовлетворить свое любопытство. Почему-то раньше мне казалось, что иностранцы не особо охотно едут в нашу страну из-за иного политического строя, а если едут, то лишь по работе — завод построить «под ключ» или оборудование новое и еще нашими рабочими не освоенное поставить и научить им пользоваться.

Любопытство я свое удовлетворил, зато появились новые идеи для повышения качества отдыха и для наших граждан и для популяризации отдыха в СССР для иностранцев. Их тоже старательно записывал в блокнот. Раз уж нам так необходима иностранная валюта, эти идеи точно должны прийтись «ко двору».

Так из первого, что мне пришло в голову, это катание на водных лыжах. А что? Мотор к лодке прицепить — много ума не надо. Главное, чтобы он был. Еще веревка нужна и сами лыжи сделать. Далее можно привлечь ОСОАВИАХИМ для создания «крыла» и опять же — полеты за лодкой устроить на таком «парашюте». Еще можно с нашей резиновой промышленностью связаться, насколько велики их мощности. В мире уже вовсю дирижабли строят, даже у нас начались работы — узнал случайно от Алксниса — так что резина в стране есть. Вот из нее и создать «бананы» для катания за лодкой.

Как подумал про надувные конструкции, вспомнил и детские батуты из резины в виде замков и горок. А ведь их не только в Крыму можно разместить! Тут и нужно-то две вещи: сшитый резиновый батут и мощные вентиляторы для его накачки воздухом. Зато для детей такой аттракцион зайдет «на ура».

От чисто развлекательных идей перешел к бытовым. Понятие «все включено» тут еще не существовало, зато как оно политически благоприятно ложится! Заплатил один раз — и пользуешься всеми благами курорта. Во время проведения отдыха может даже возникнуть ощущение, будто все вокруг бесплатно. Чем не «коммунизм», если оставить за скобками первый платеж? Сам сервис тоже необходимо повысить — не дело, когда тебе с мрачным и уставшим лицом подают еду на раздаче в столовой. В общем, пока отдыхал, мой блокнот был заполнен уже больше, чем на половину.

Где-то через неделю Люда окончательно отошла от пережитого страха и детские визги и игры уже не вызывали у нее желания отвернуться и не видеть чужое счастье. Зато появилось иное — приобщиться к этой радости. Днем это выражалось в том, что она охотно шла играть с детьми в их игры, иногда и сама что-то придумывала и дурачилась. А по вечерам из меня выжимали все соки, что я еще не потратил за день. Не удивлюсь, если домой мы вернемся в «увеличенном составе».

Но все хорошее рано или поздно кончается. Завершился и наш отдых. Домой мы ехали немного уставшие и полные впечатлений.

Бутылку вина я для отца все же приобрел. И не только для него. В Крыму был совхоз-завод по производству вин, который мы с Людой посетили для этого. Ну и просто было интересно, как здесь людей коллективизация затронула. В целом Ялта оставила у нас впечатление яркого солнца, соленого морского воздуха и детского счастья. Хорошо отдохнули!

И какой контраст получился, когда мы вернулись в Москву. Уже начался сентябрь, так еще и вокзал встретил нас мелким дождем, словно напоминая о приближающихся холодах. Люда зябко поежилась и с тоской посмотрела на поезд, из которого мы вышли.

— Не в последний раз, — понял я ее состояние и поцеловал.

Та лишь кивнула, и мы отправились домой.

На следующий день я уже шел в университет. Последний год учебы остался. Группа встретила меня настороженно-нейтрально. Тут же нашел и Андрея.

— Привет, — сел я рядом с ним.

— Привет, — тот лишь сухо кивнул. — Как отпуск?

— Хорошо. У вас как дела?

Я почувствовал какое-то недовольство с его стороны и отчужденность.

— Нормально. Работаем потихоньку.

— Завидуешь? — решил я прямо спросить, что ему не нравится.

— Не в этом дело, — покачал тот головой, вздохнул и махнул мне выйти с ним в коридор. Уже когда мы оказались вдали от однокурсников, он продолжил. — Понимаешь, когда тебя попытались убить… Тогда ведь всех, кто знал о твоей поездке, задержали. И начались допросы…

Ему было неловко, и я видел, как он подбирал слова.

— Тебя били? — спросил я напрямую, когда пауза затянулась.

— Было такое, — нехотя кивнул Кондрашев. — В общем… я понял, что большая политика — не для меня. Извини.

Он хотел уже вернуться назад в аудиторию, но я его остановил.

— Поясни. Ты испугался? Чего?

— Да, испугался, — процедил Андрей раздраженно. — Чего? А того, что меня ни за что трое суток держали в тюрьме. Того, что я уже с жизнью прощался, хотя ни в чем не был виноват. Того, что меня снова могут вот так — как котенка, взять за шкирку и носом по столу! Нет уж. Пусть я и не буду работать в Кремле, но хоть таких резких поворотов не будет.

— Это ты зря так думаешь, — криво усмехнулся я. Он тут же напрягся. — Такие «резкие повороты», как ты говоришь, у нас в стране из-за того, что многие посты занимают не профессионалы. И так будет продолжаться, пока они либо опыта не наберутся, либо их не сменят более компетентные люди. Зато одно я могу сказать тебе уже сейчас: будучи в Кремле и большой политике, ты хоть как-то сможешь повлиять на то, чтобы ускорить этот процесс. А если отойдешь в сторону, то уж точно никак ни на что не повлияешь. А вот снова попасть в тюрьму — это раз плюнуть. Уверен, что хочешь уйти? Отступить?

Андрей замолчал. Признаться, меня его решение выбило из колеи. Да, я сам виноват, что толком не поинтересовался, как он, когда вышел из госпиталя. Больше тогда за Люду переживал, да был зол на Берию. А после уже меня чуть ли не выпнули из Москвы в Крым, выдав путевку, и об Андрее и остальных я вспомнил уже на полуострове. Созвонился тогда с Кольцовым, тот сказал, что все понимает и ко мне у него вопросов нет. Есть ли у него вопросы к ОГПУ, я спрашивать не стал. И так понятно, что он не в восторге от встречи с ними. На свой рабочий номер тоже звонил, но мне никто не ответил и я решил, что Андрею тоже дали отпуск. Кто же знал, что это не так?

Кондрашев замялся, но однозначно отказываться уже не спешил.

— Дай мне подумать, хорошо? — наконец сказал он.

— Думай. Только недолго. Надеюсь, пару дней тебе хватит. И может, все же расскажешь, что с тобой было за этот месяц?

— После пар. Занятие начинается, — согласно кивнул он головой.

Как и договорились с Андреем, после окончания лекций мы не отправились в Кремль, а неторопливо пошли по территории университета, делясь своими историями о проведенном месяце. Кондрашева отпустили, как он и сказал, через три дня после задержания. Следствие еще тогда шло, а я все еще был в коме. В итоге от работы его тоже отстранили. Отпуска ему никто не давал, да еще и расписку о не выезде за пределы Москвы взяли. Что делать, парень не знал. На работу не устроиться, даже временно, учебы нет — каникулы, друзья тоже или заняты, или уехали на лето из города. Вот ему ничего иного и не оставалось, как думать над своей дальнейшей судьбой.

— И чем же ты занимался? Не только ведь думы думал, — хмыкнул я.

— Мелким ремонтом по дому, — ответил Андрей. — Не только в нашей квартире, — тут же уточнил он, стоило мне открыть рот. — У нас соседей много. То бабе Клаве надо помочь ножку у койки заменить, то деду Пахому петли у двери смазать. Тетя Инна часто просила воды натаскать. Летом водопровод отключали, а у нее трое малых, один еще грудничок совсем. Там стирки — море. Ну и остальные не отказывались от моей помощи. Лишь когда ты очнулся, да следствие закончилось, меня обратно в Кремль взяли.