Контрснайпер

И случилось бы страшное, но тут…

Из ванной донесся жуткий грохот.

И это был не подземный толчок. Распахнув дверь, они увидели перед собой картину под названием «Налет вражеской авиации на санузел». Почти вся плитка обрушилась и теперь бесформенной кучей топорщилась в ванне, а по стене, старательно огибая несколько чудом уцелевших квадратов, грязными ручейками стекали остатки раствора.

— Цемент на рынке покупала? — деловито поинтересовался Елагин после неловкой паузы.

— Да.

— Никому веры нет… Ничего. Будут и на нашей улице распродажи.

Парк на западной окраине Юрьевска был разбит на небольшом острове искусственного происхождения. Давным-давно, еще во время Первой мировой войны, на этом месте размещались подземные военные склады. Дабы оградить их от непрошеных гостей и молодых революционеров, с трех сторон складов прорыли широкие рвы. Четвертой стороной была река. В результате получился имевший почти идеальную прямоугольную форму остров, который соединили с «материком» одним-единственным каменным мостом. После Великой Отечественной склады потеряли свое значение и со временем пришли в запустение, став наконец излюбленным местом паломничества местных диггеров. Но, после того как в восемьдесят втором от взрыва найденного там артиллерийского снаряда погибло трое копателей, катакомбы в срочном порядке засыпали.

В середине восьмидесятых местные власти, готовясь к визиту тогда еще всесильного Генсека, решили продемонстрировать высокому гостю, как у них «пошел процесс» в рамках конверсии. На остров срочно завезли грунт, посадили деревья, проложили дорожки, вдоль которых расставили скамейки, и установили несколько дежурных аттракционов во главе с традиционным колесом обозрения. В довершение ко всему, вместо единственного существовавшего ранее полуразрушенного моста через рвы перебросили четыре широких пешеходных мостика с ажурными перилами, из-за чего на плане парк стал напоминать гамак. Так его юрьевцы и прозвали, что было и короче, и понятнее официального «Парк имени семидесятилетия Октябрьской революции». А чуть позже, когда революция официально была предана анафеме, у парка осталось только неофициальное прозвище.

«Гамак» довольно быстро приобрел популярность у жителей всех возрастов, и в выходные дни, особенно в жаркую погоду, сюда съезжался чуть ли не весь город. Мгновенно почуяв конъюнктуру, сами мостики и прилегающую к ним территорию оккупировали торговцы мороженым, сувенирами, китайской мишурой, пиратским видео и прочей дребеденью.

Елагин с Мариной как раз проходили по одному из мостиков, когда сержанта окликнул женский голосок с характерным процессуальным акцентом. Обернувшись, он увидел Воронову, которой было отказано в проведении ремонтных работ.

— Привет!

— Здравствуй, Свет, — смутился Сергей, заметив, что дамы обменялись взглядами, не имевшими к доброте и состраданию никакого отношения.

— Гуляете?

— Да вот — выходной в кои-то веки. И погода как по заказу… Почему бы не прогуляться? А ты чего здесь?

— С подружкой встречаюсь… Счастливо погулять.

Воронова вяло улыбнулась и направилась в сторону колеса обозрения.

— Кто это? — с плохо скрываемой формальностью уточнила Марина.

— Светка Воронова, из следственного отдела при прокуратуре. Мы с ней в детстве в одном лагере отдыхали.

— Красивая…

— Не то слово, — охотно согласился Елагин. — Но для меня — всего лишь сестра по оружию.

После такого признания Марина решила сменить тему:

— Сереж, а у тебя когда выходные в следующий раз?

— Выходные? Во-первых, Мариша, в разговоре с будущим полицейским употреблять это слово во множественном числе — просто безграмотно. А во-вторых — бессмысленно. Правильного ответа он и сам не знает.

— Нет, серьезно, — когда? В следующую субботу?

— Сие, видите ли, зависит не от календаря, а от настроения начальства. А что? С какой целью интересуетесь?

— Я к бабушке хотела съездить, в деревню. Там и мама сейчас. Может, составишь компанию?

— Ха! — воскликнул бравый сержант. — Да ради такого дела я прогул возьму. Когда отправляемся? — Он уже предвкушал романтическое общение на фоне идиллических пейзажей — сосен, березок и прочих представителей флоры и фауны.

— Подожди еще, — улыбнулась Марина. — Мне тоже надо на работе договориться. Это ведь триста километров в один конец. За один день не обернуться.

— Вот здорово!

— Почему?

— Потому что — это уже два прогула.

И в подтверждение этих слов он приобнял Марину за березовую талию.

— Куда дальше пойдем?

— Не знаю…

— У меня, кажется, есть идея! Свежая.

Занятые обсуждением отгулов и дальнейшего маршрута, они не заметили, что за ними пристально наблюдает продавец компьютерных дисков — молодой черноволосый хлопец. Дождавшись, когда парочка отойдет на безопасное расстояние, он переговорил с соседом, торговавшим матрешками-президентами, и двинулся следом, стараясь оставаться незамеченным, что у него получалось легко. Объекты его наблюдения были слишком поглощены друг другом, чтобы замечать такие мелочи, как слежка.

Вокруг небольшого шатра с вывеской «Караоке. Дешево» толпилась жадная до чужих песен публика. Правда, желающих публично сфальшивить среди них не находилось. Каждый ждал, что петуха пустит кто-нибудь другой. Владелец аттракциона пытался заманить певцов, жонглируя микрофоном.

— Хозяин, почем музыка для народа? — поинтересовался Елагин, растолкав зевак.

— Пятьдесят рублей! Без НДС!

— Получите… Выбирай песню, Мариша! Только не из современных, если можно. Мне старинные больше нравятся.

— Ты что, серьезно?

— Не, придуриваюсь. Сама же обещала спеть. Не стесняйся! Все оплачено!

— Я тебе тет-а-тет обещала. — Марине совсем не улыбалось развлекать посторонних.

— А ты только мне и пой. Представь, что здесь больше никого нет. Хочешь, прогоню?

Девушка заколебалась.

— Скажите, — спросила она у хозяина игрушки, — а у вас есть «Эхо любви»?

— У нас есть всё, кроме денег и совести, — кивнул тот, наклоняясь к ноутбуку. — Сейчас организуем. И с эхом, и без эха. Вот вам пока микрофончик… Еще момент… Готовы?.. Внимание на экран!

— Товарищи! — громогласно обратился Сергей к населению. — Вы становитесь свидетелями уникального события — рождения таланта. Давайте дружными аплодисментами поддержим молодую певицу из нашего родного города, чье имя скоро узнает весь мир! Наша юрьевская Уитни Хьюстон!

Покроется небо Пылинками звезд, И выгнутся ветви упруго, Тебя я услышу за тысячу верст, Мы — эхо, мы — эхо, Мы — долгое эхо друг друга…

Голос Марины, несильный, но мягкий, плавно вплетался в льющуюся из динамиков мелодию. Слова этой песни она знала наизусть, а потому смотрела, не отрываясь, на Сергея, сознавая, что поет только для него. Окружающие превратились а те самые пылинки, которыми покрылось небо. Легкий фон для сильных эмоций.