Контуберналис Юлия Цезаря

Сенатор и трибун недовольно переглянулись.

– Лысый монарх завоевывает дешевую популярность, - зло процедил Долабелла.

– Да чернь его любит до безумия, - согласился с ним Фаррел.

– Он раздает щедро левой рукой то, что награбил правой рукой у патрициев. Ведь имущество наших товарищей конфисковано, а сами они либо заколоты мечом, либо удушены в Мамертинском подземелье, либо сброшены с Тарпейской скалы. А жены их и дочери если не убиты и не обесчещены, то отправлены в ссылку по окраинам римской империи или по островам Тирренского моря.

– Хвала Фортуне, что никто не предал нас под пытками. Так бы и мы попали в проскрипционные списки и нас бы лишили не только состояния и имущества, но и головы.

– Юпитер нас любит, оттого и сберег наши головы. Они нам еще понадобятся. Цезарь скоро умрет. У него в последнее время ухудшилось здоровье, и участились припадки Геркулесовой болезни. Либо его смерть может случиться в походе против парфян. Впрочем, не все ли равно, где и при каких обстоятельствах произойдет кончина Лысой Тыквы. Если она произойдет, то это будет благом для нас и великого Рима. И вот, когда это сбудется, и его наконец-то перевезет через Стикс безмолвный Харон, то амбициозные Марк Антоний и Гай Юлий Октавий столкнуться в борьбе за царскую корону, как Геракл и Немейский лев, у трона в курии Помпея или на Капитолии. Они будут делить власть, пурпурный плащ и императорский венок, а мы поможем племяннику Цезаря свалить с ног Антония. Этого бабника и пьяницу я ненавижу также как и Цезаря. Императорский лизоблюд!

– Будем молиться славному Урану, чтобы Цезаря поскорее постигала кончина. Надоело мне жить при его власти, - сказал Квинт Фаррел.
– Жаль, что рядом с нами нет нашего великого Гнея Помпея Великого, он бы нам помог спихнуть Лысую Тыкву с трона.

– Жаль, конечно, нашего великого полководца, но Помпей сам виноват, что позволил Цезарю захватить верховную власть в Риме. Гней совершил при этом много ошибок. Первый промах: Помпей на свою голову, рискуя жизнью, спас Лысую Тыкву от мести страшного Суллы Счастливого. Второй: под баснословное кольцо и имя Помпея были уплачены киликийским пиратам пятьдесят талантов выкупа, когда Цезарь попал к ним в плен. Третий: именно Гней ввел Цезаря в Сенат и оставил его вместо себя консулом, когда сам ходил в военные походы. Четвертый: не посовещавшись с сенаторами, он отдал в подчинение Цезаря пятьдесят тысяч легионеров - это целых двенадцать легионов отменных воинов! И пятая роковая оплошность: Помпей не предпринимал никаких активных действий до тех пор, пока Цезарь не перешел Рубикон, и тем самым был застигнут врасплох и морально сломлен.

– И в битве при Фарсале имея подавляющее численное преимущество, был робок и нерешителен и позволил Цезарю разгромить его войска, - добавил Квинт Фаррел.
– Действительно, Помпей сам виноват в своем падении: если бы он в свое время не взял в верные друзья Цезаря и не женился на его дочери, то правил бы Римом до сих пор.

Долабелла согласно кивнул.

– Тут и к Минерве не ходи...

***

– Смотри, Давритус!
– воскликнул Фабий и указал в сторону упитанного грека вертящегося у стола с яствами.

Иван повернул голову налево и увидел знакомую физиономию сутенера.

Контуберналис и центурион подошли к торговцу девичьими телами. Тот яростно вгрызался желтыми плохими зубами в сочную с подрумяненной корочкой утиную ножку. По подбородку Давритуса тек жир, и грек вытирал его краем накидки.

– А, сальве, старый Сатир!
– поприветствовал сутенера Фабий.
– Ты тоже здесь. Надоели твои девочки, решил посмотреть на мальчиков. Я скоро прейду помыться, готовь своих нереид!

– похлопал по плечу грека центурион Фабий.

Давритус махнул головой и предупредительно улыбнулся.

– Как скажешь, господин. Я всегда рад видеть тебя и твоего патрона. Ваши частые посещения - это мое финансовое благополучие. Да не даст мне солгать богиня любви и красоты - Афродита.

– Как там знойная иберийка? Все так же неутомима в ласках?
– осведомился центурион.

– Ее уже я не содержу, господин. Продал ее в лупанарий за излишнюю строптивость. Там из нее быстренько сделают настоящую и дешевую "волчицу".

– Ты жесток, старый развратник. Мог бы и бережливее обращаться с хорошим и доходным товаром. Иберийка принесла бы тебе немало прибыли.

– А, славный Фабий, я не сожалею о рабыне, таких как она, я, если захочу, то куплю чуть ли не с сотню.

– Если не жалеешь, то продашь тогда ее мне. О цене договоримся после.

– С удовольствием, доблестный Фабий, как тебе будет угодно. Да, после поговорим...

Теперь пришла очередь полюбопытствовать Ивана.

– А эта фракийка Веслава по прозвищу Диана? Что с ней?

– Несчастье с ней случилась, мой господин. Попался буйный клиент - вот она и утонула в бассейне.

– Утонула?
– расстроился Иван.
– Как это так?..

Давритус противно улыбнулся и ничего больше не сказал.

"Ее утопили..." - понял Родин.

Хотя фракийка была ему никем, но е почему-то стало жалко Ивану. Да, рабство - это несладкая доля, натерпелась девушка издевательств и унижений, да еще погибла в таком молодом возрасте. Бедняжка! Рабы - в древнем Риме не человек, а просто вещь. Хочешь, убей, хочешь, покалечь, поиздевайся, продай на рудники - никто за него не вступиться! Иван к своим рабам хорошо относиться и они его за это любят.

...Знать вернулась на свои места.

Дали знак галерке с римской чернью отведать угощения от Цезаря. Лавина бедняков и маргинальных личностей рванула к остаткам еды. Поэтому и случилась давка, ругань, драки. Стражникам пришлось разгонять наиболее агрессивные и злобные островки толпы. Через минут тридцать дали сигнал возвращаться на свои места. Как муравьи засуетились служители цирка. Вскоре столы и остатки пищи были убраны и арену подмели от объедков и мусора.

Часть публики облегчились от излишнего в подтрибунных туалетах, вернулась на свои ряды. Сытые и довольные зрители готовились к финальной схватке первого дня состязаний. И предвкушала зрелище.

***

И вот звучат торжественно трубы. Наступает кульминация сегодняшних игр - поединок Мамерка и Балдегунде! Двух лучших гладиаторов Римской империи! Такое вряд ли где-нибудь еще увидишь! Лишь только в Древнем Риме, да и то лишь в Большом Цирке! Именно здесь сражаются самые храбрые и искусные воины мира.

Трибуны, переполненные людьми, бушуют, кричат, хлопают в ладоши и колышутся разноцветным гигантским морем. Музыканты трубят, играют на флейтах, стучат в барабаны. Кажется, можно оглохнуть от этого шума.

Македонянин и германец под овации зрителей выходят на арену и в унисон приветствуют диктатора традиционным выкриком:

– Ave, Ceaser morituri te salutant! (Славься, Цезарь, идущие на смерть, приветствуют тебя!)

Цезарь благосклонно кивает бойцам и поднимает руку в приветственном жесте: мол, начинайте состязание.