Контуженый

— За что так с ней?

— А-а, брось! Девка с такой фигурой и мордашкой не пропадет.

Я едва сдерживаю злость: а животик ее не заметил? И мысленно отвечаю: нет. В Дальске Злата еще прятала беременность.

Причину моей злости Шмель истолковывает по-своему:

— Согласен, я тебя обделил. Сколько ты хочешь?

— Сколько денег? Шмель, ты убил лучших друзей!

— Их убили укры.

— Ты убил отца Русика!

— Его отравила Злата.

— А если бы меня грохнул Пуля, ты тоже был ни при чем?

Шмель вскипает:

— А ты что, безвинный ангел? Чистеньким хочешь быть? Скольких мы положили? На войне друг друга убивают тысячами! За деньги в том числе.

У меня нет слов. В кармане медаль «За отвагу». Я швыряю награду в Шмеля.

— Твоя медаль! Посмертная!

Медаль ударяется ему в грудь и падает на пол. Шмель пододвигает мне бокал. Я залпом выпиваю коньяк, не чувствуя крепости. Он встает и идет к картине с сельским пейзажем на стене.

— У меня твоя доля из нашего тайника. Пора вернуть.

Шмель снимает картину, под ней вмонтированный в стену сейф. Он поворачивается:

— Позволишь открыть?

Я опускаю взгляд на медаль на полу. Там славной боевой награде не место. Наклоняюсь, чтобы поднять медаль. Щелкает замок сейфа. На пол летят пачки купюр.

— Отойди! — кричу я, предчувствуя неладное.

Вскидываю руку и стреляю.

47

Пуля пробивает холст, прислоненный к стене. Рама с картиной у ног предателя. Выстрел заставляет Шмеля замереть с вытянутой рукой у раскрытого сейфа.

До меня доходит, на что я среагировал. Шмель не станет швырять деньги, как мусор. Так и есть! В сейфе из-под папки с документами торчит рукоятка пистолета. Я выстрелил вовремя.

— Руки вверх! — требую я. — А теперь медленно топай обратно.

— Ты не так понял, Контуженый. Папка с документами на завод чуть не вывалилась. Я ее подхватил, а деньги сами посыпались.

— Руки держи на виду, и без фокусов! — приказываю я.

— Как скажешь. Сам возьми сколько надо. — Шмель пинает денежную пачку и с растопыренными ладонями возвращается к столику.

Я обратным ходом делаю полукруг по комнате, забираю из сейфа пистолет и сую за пояс. Шмель разваливается на диване. Я не сажусь, держу предателя на расстоянии. Жалею, что не связал ему руки.

Шмель напряжен, но запуганным не выглядит. Спрашивает со скрытой издевкой:

— И что теперь? Убьешь?

— Ты прав, пора заканчивать. Но я не палач. Для ликвидации предателя есть особая группа. Сейчас позвоню Чапаю, и за тобой приедут.

Одной рукой держу пистолет, другой достаю телефон.

— Подожди! — просит он. — Давай договоримся.

— А как же Чех, Русик, Урал, Днестр, Механик и Кедр? Нет, для предателя приговор один.

— Я про живых. Пока еще живых. Еще минуту, сейчас…

Его взгляд прикован к телефону на столике. Часы на дисплее отмеряют новый час и мобильник включается. Шмель преображается. Взгляд из просительного становится надменным.

Шмель тянется к телефону, но я останавливаю:

— Не трогай!

— Любимой девушке не ответишь?

— Кому?

Он кивает на телефон:

— Со зрением тоже беда?

На дисплее светится имя Маши Соболевой. Я в недоумении:

— Какие у тебя дела с Машей?

— Общие с тобой, Контуженый. Ответь на видеозвонок. Давно Машку не видел, полюбуемся.

Я делаю шаг к столику, касаюсь телефона, включаю связь. Изображение дергается, сначала я слышу мужской голос, а потом различаю картинку в свете фонарика:

— Так видно? Вот она. Не признается, сука, где Контуженый.

— Покажите ее получше, — требует Шмель.

Я вижу Машу и узнаю наше тайное место. Она в кресле машиниста в паровозной будке. Ее волосы растрепаны, на лице синяк, губа кровоточит.

Рядом самодовольный крепыш. Видимо из тех, кто назвался «музыкантом» и искал меня. Он хватает девушку за волосы и запрокидывает голову. Маша кричит и дергается, он придавливает ее к спинке кресла.

Его напарник снимает на телефон. Я вижу его руку с пистолетом. Правая, все пальцы целы. Это не трехпалый Григ.

Он действует еще более жестоко, чем первый. Сует ствол в распахнутый от крика рот Маши и допрашивает:

— Говори, где Контуженый?

Я потрясен. Неужели это «музыканты Вагнера», искавшие меня? У группы розыска такие методы? Перевожу обескураженный взгляд на Шмеля.

— Кто они?

Шмель наслаждается моим состоянием и объясняет:

— С одним никчемным киллером ты справился. Я послал двоих покруче, а тебя нет. Парни скучают.

От его слов холодеют руки. Это бандиты и убийцы, нанятые предателем. Жизнь Маши в опасности.

Шмель приказывает в телефон:

— Эй! Куда ты суешь? Как она ответит? Освободи ей рот, у девки есть дырочка получше!

— А можно? — переспрашивает тот, что с пистолетом.

— Нужно. И пожестче!

«Пожестче»! — это указание Шмель озвучил по телефону, когда я прятался под лестницей. Он еще тогда принял решение не останавливаться ни перед чем, хотя передо мной изображал раскаявшегося друга.

Бандит-крепыш с радостью разрывает пуловер на груди Маши. Я слышу ее крик и сам кричу в телефон:

— Не трогай ее! Прекрати! Я здесь!

— Контуженый у меня, — объясняет Шмель киллерам. — Но вы продолжайте, пока он не выполнит мои условия.

Крепыш бьет Машу, чтобы не сопротивлялась, и валит ее поперек кресла животом на сиденье.

Я разъярен, но беспомощен. Тычу стволом в сторону друга-предателя:

— Что тебе надо?

— Положи пистолет. — Шмель указывает на стол.

— Прикажи отпустить Машу.

Шмель не спешит с ответом. Мы оба смотрим на дисплей телефона. Один бандит зажимает ногами голову девушки и снимает то, что делает другой. А крепыш сдирает с девушки джинсы до колен и с гадким рыком хлопает по обнаженной попе.