Копье Теней

Юхдак пробивался через чащобу с боем, орудуя клинком и заклятиями, пока не добрался до верхних ветвей того места, которое искал. Дуардины колонизировали лес, по одному дереву за раз. Передвигались они по выдолбленным ветвям, превращенным в поднебесные мосты, или вдоль выровненных корней, ставших дорогами между покрытыми корой башнями. Трудолюбивый народ, хотя и не способный увидеть великой космической истины.

Каждая ветка, каждый корень сходились к этому месту — самому старому и высокому дереву в лесу старых и высоких деревьев. Выше любых шпилей Ярусного города, с корнями, погруженными глубже любых скавенских нор, — другого такого не было нигде. Но, как и остальному Владению, ему пришлось пострадать. Дуардины, выдолбившие ствол великана и превратившие его в цитадель, давно сгинули, и дерево заселил новый народец.

Юхдак развернулся — и снес с плеч голову подкрадывавшегося к нему грота. Еще двое, сжимая каменные клинки, кинулись на него из червоточин в стене и потолке. И еще один выскочил из-за паутины, стискивая татуированными пальцами древко грубого копья.

Щуплые тела падали одно за другим, присоединяясь к остальным, и символы на клинке принца с каждой смертью вспыхивали ярче. Оружие довольно подрагивало. Демона, заключенного в железо, не занимало ничего, кроме примитивного голода. Таким он когда-то был, таким, наверное, и остался. С каждой отнятой жизнью демон становился сильнее — и пробовал на прочность знаки, удерживающие его в клинке. Скоро он может воспротивиться его хозяину или, хуже того, повернуться в его руке, метя, к примеру, в горло владельца. Единственное, чему можно доверять в отношении демонов, так это что им нельзя доверять, даже когда держишь их за горло.

Существо в клинке беспокойно заскулило. Рукоять скорчилась в кулаке. Колдун тихонько зашептал, обращаясь к оружию и сожалея о том, что здесь нет его убийственной стаи. После падения Великого Короля он не видел ни одного ворона. Едва ли они его бросили. Но им, как и демону в мече, нельзя полностью доверять. Клинок снова захныкал. Невероятно, но что-то его напугало.

И это что-то наблюдало за ним. Теперь и Юхдак почувствовал тяжесть чужого внимания. То был не демон, не послание. И не простой зверь. Колдун обернулся, вскинув руку. Ведьмин огонь обвил пальцы, озарив дальние углы развалин холодным светом. В мерцающем сиянии маг различил намалеванные на стенах варварские метки. Гроты маниакально предавались творчеству — когда не ели друг друга. Объятый неожиданным для себя любопытством, Юхдак стал рассматривать каракули.

Символы легко поддавались расшифровке. Светящиеся пальцы колдуна скользили по пиктограммам, говорящим о погоде и великих битвах — в основном засадах. Но было и что-то другое, один символ повторялся снова и снова. Паук. Неудивительно с учетом специфического происхождения свирепости гротов. Но все-таки…

Он коснулся одного их восьминогих значков — и застыл. Что бы ни следило за ним, оно перестало просто наблюдать. Нет, теперь его изучали холодным взглядом охотника, взирающего на добычу. Меч затрепетал в руке, скрытый в оружии демон безмолвно завопил, предупреждая. Маг резко развернулся, полоснув клинком по теням. Теням, у которых росло слишком много ног, слишком много глаз.

В темноте кто-то заговорил.

Жуткий голос скрежетнул по стенкам души Юдхака, заставив его вздрогнуть. Голос не принадлежал мыслящему существу, это говорила сама стихия. Маг отшатнулся и затряс головой, отчаянно пытаясь освободить разум. Но голос продолжал вгрызаться в сознание, отшелушивая мысли слой за слоем. Колдун попробовал сопротивляться, но сила оказалась слишком мощной. Это место принадлежало ей, как и все подобные ему места.

Колдун упал на колено, торопливо выцарапывая символы на грубой древесине пола. Голос стал чуть тише. Когда же был вырезан последний знак, голос ослаб, превратившись в отзвук далекой грозы. Но не рассеялся. Тяжело дыша, Юхдак попытался собраться с мыслями.

За ним наблюдали пауки. Сотни пауков. В основном маленькие, не больше пальца, но попадались среди них и размером с кулак. Все они висели на паутине, уставив на него мерцающие глаза. И нечто следило за ним — через них всех. Колдуна пробрал озноб, когда он осознал, с чем столкнулся. Паучий Бог. Не совсем настоящий бог, но все же властелин тех мест, в которых он решит раскинуть свою паутину. Мест, подобных этому.

Настоящий бог или нет, он такой же хищник, как Великий Король. И почти так же опасен.

Юхдак постарался сохранять спокойствие. Паниковать нет смысла. Бежать — значит унизиться. Нужно подумать. Чтобы…

Тяжесть божественного внимания внезапно сместилась. Во мраке послышалось знакомое карканье и хлопанье крыльев. Поток птиц хлынул в коридор и обрушился на пауков. Вороны кружили над чародеем тайфуном когтей и перьев, и Юхдак почувствовал, что Паучий Бог отступает — с инстинктивной осторожностью зверя, столкнувшегося с чем-то новым.

А потом пауки исчезли, удрали в темные закоулки, отправились на поиски другой жертвы. Перед колдуном, протягивая руку, стояла предводительница стаи.

— Ты ранен? — спросила она, помогая ему подняться.

— Ранена лишь моя гордость. Как стая?

Она пожала плечами:

— Мы летаем. Харадронцы — нет. На все воля Великого Ворона. — Женщина разглядывала паутину. Впервые маг уловил в ее голосе проблеск эмоций. — Мы навлекли на себя гнев чего-то древнего. Оно отступило, но еще близко.

— Паучий Бог, — сказал Юхдак. — Грань Горкаморки. — Он замешкался. — Я так думаю.

Соблазн запретного знания дразнил его. Хотелось изучить это место — и присутствие, которое он ощутил здесь. Распустить нити паутины и посмотреть, что притаилось в ее центре. Но некоторые коконы все же лучше не трогать…

Он провел рукой и пробормотал несколько слов. Воздух запульсировал — и чувства колдуна затрепетали в такт. Он улавливал магию копья, пропитавшую древнюю древесину, точно сырая гниль. Оружия эти благословлены богами, выкованы в огне божьего гнева и закалены в крови. Их не укрыть способами смертных. Надолго, по крайней мере.

— Сюда, — показал он.

— Оно здесь? — спросила женщина-ворон, сжимая в руке меч. Ее воины уже окружали чародея, незаметно переменив облик. Черные глаза выжидающе сверлили его.

— Должно быть, — осторожно сказал Юхдак. — Где Кел? Близко?

— Не слишком, — ответила предводительница стаи. — Из-за нас он сбился с пути, заступив дорогу другому искателю. Выживший станет легкой добычей. — Она убрала меч в ножны. — Надо двигаться дальше.

Она скользнула взглядом по тяжелым складкам паутины на стенах. Пауки собирались снова.

Юхдак кивнул.

— Сейчас.

Он вытянул руку над трупом убитого грота и произнес три коротких слова. Подобие пара поднялось над тощим телом — последние воспоминания и мысли мертвого существа, застрявшие в остывающей плоти. Чародей быстро вылепил из них отдаленное подобие паука и отпустил на волю. Мерцающий белесый арахнид заспешил прочь.

— Идем. Он приведет нас безопасной дорогой к нашей цели.

Глава восемнадцатая. ЛОГОВО ПАУЧЬЕГО БОГА

Спуск оказался труден и занял больше времени, чем предполагал Волькер. Чем ниже, тем гуще и жарче становился воздух, и запах зеленокожих делался сильнее. Судя по всему, Окену и его отряду пришлось несколько раз отбивать нападения. Мертвые пауки висели, запутавшись в паутине, рядом со своими зеленокожими всадниками. Но гибли не только они: на конце одного из тросов обнаружился пронзенный стрелами дуардин — невысокий даже для своего рода, с бородой, выкрашенной в ярко-зеленый цвет по причинам, унесенным им в забвение.