Копье

— Путешествуем. Мы странствующие артисты, зарабатываем тем, что даем представления в городах и пересказываем истории, услышанные где-то в других краях.

— Хорошо. — кивнул страж. — Напоминаю вам, что в городе двигаться на… лошадях можно только если это… э-э-э… повозка, либо если имеется особое… разрешение. Всем прочим полагается вести… лошадей… руками.

Шалихадец изъяснялся как-то косноязычно, постоянно делая паузы между словами, будто вытягивая их, сопротивляющихся, из собственного лексикона за хвосты. Словно он говорил на каком-то плохо знакомом языке, или, вернее сказать, на языке, который он условно знает, но вся практика ограничивается занятиями в школе, половину из которых он прогулял. Примерно так же я объяснялся с одним американским туристом, который отбился от группы и пытался выяснить, как ему пройти в его гостиницу. И это при том, что я учил английский тринадцать лет и думал, что я его знаю.

— Оружие… есть? — снова поинтересовался страж.

Тора с улыбкой развела руками и побряцала седельными сумками, показывая, что даже если бы и было, то деть его было бы некуда.

— В городе запрещено… оружие длиннее… локтя. — хмурясь, выдавил из себя страж. — Напоминаю.

— Спасибо. — включив очаровательную дурочку, прощебетала Тора. — Мы можем проезжать?

— Проезжайте. — кивнул страж, махнул куда-то себе за спину и отошел. Решетка, перекрывающая въезд в город, шустро поползла наверх, открывая путь. Мы тронули лошадей, и, когда отъехали достаточно далеко, чтобы нас точно не услышали, я обратился к Торе:

— В Шалихаде тоже женщин не держат за людей?

— Почему «не любят»? — не поняла Тора. — И что значит «тоже»?

— Ну… — я задумался, пытаясь подобрать слова так, чтобы она меня поняла правильно. — В моем мире есть похожие… Ну, как минимум с виду похожие страны — Иран там, Пакистан, еще какие-то… Так вот у них там в порядке вещей, что женщина вообще не считается человеком, она как бы приложением к мужчине идет. Не может работать, не может иметь собственного мнения, ни на что не претендует, и постоянно всем всё должна.

— Бред какой-то! — фыркнула Тора. — Нет, здесь не так! Просто здесь принято незнакомым мужчинам обращаться к другим мужчинам, а женщинам наоборот — к женщинам. Ну, то есть, если бы там была стражница-женщина, то она бы сразу обратилась ко мне, а не к тебе.

— Тогда почему он все же говорил с тобой?

— Потому что я ему сказала, что ты не говоришь, ты же слышал. — закатила глаза Тора. — Правила Шалихада не запрещают мужчине разговаривать с женщиной… Да и не правила это, а так, традиция скорее!

— Тогда почему он так странно с тобой разговаривал? Будто бы через силу.

— Ну так не родной же язык, надо думать. — пожала плечами Тора. — Он андрадский наверняка знает на уровне школьника, да и то только потому, что является стражем пограничного города, через который постоянно проходят караваны андрадских торговцев. Он наверняка знает еще с пол-десятка языков, но все — крайне плохо.

— Постой. — я нахмурился. — Так он говорил на андрадском?

— Ну, когда я ему сказала про андрадский, он перешел на андрадский. — Тора удивленно подняла на меня глаза. — А к тебе он по привычке обратился на шали… Ты что, не понял этого?

Глава 11 Чайхана

Ночью городам положено спать. Это справедливо как для городов моего родного мира, так и для городов Андрады, к которой я уже успел привыкнуть. Пусть мое знакомство с тамошними поселениями можно уверенно назвать «весьма поверхностным», но кое-что я запомнил и усвоил — города Андрады по ночам вымирают.

В отличие от них, Стандан ночью жил.

Даже если бы страж на входе не предупредил нас о том, что в городе нельзя передвигаться на лошадях, у нас все равно бы это не вышло — здесь просто было негде проехать на лошади! Людей на улицах было столько, будто здесь какой-то местный праздник празднуют! Мостовые, сложенные из больших, в четыре квадрата, песочного цвета, плит были запружены людьми, которые совершенно бессистемно куда-то шли, не соблюдая никакого видимого порядка и от того постоянно толкаясь и задевая друг друга. Это не вызывало никакой агрессии или недовольства — наоборот, столкнувшиеся весело смеялись, махали друг другу руками и расходились.

А еще они все разговаривали.

Все разом.

От этого на улице стоял гул, словно в токарном цеху. Сотни голосов переплетались в один общий шумовой фон, в котором чтобы тебя расслышал собеседник надо было, как минимум, наклониться к нему.

Так я и сделал.

— У них что, сегодня праздник какой-то?! — спросил я Тору прямо в ухо.

— Нет никакого праздника! — так же на ухо ответила мне она. — Тут так всегда!

Я чуть не подавился следующим логичным вопросом и недоверчиво уставился на Тору. Волшебница в ответ кисло пожала плечами и снова прижала губы к моему уху:

— Города Стандана живут, в основном, по ночам! Днем слишком жарко, поэтому все спят, а ночью — и происходит основная… как ты там говорил? Живуха?

— Движуха. — пробормотал я, косясь на протекающий мимо людской поток.

К счастью, возле ворот с внутренней стороны был предусмотрен небольшой закуток, видимо, как раз на такой случай, как у нас — когда ошалевшие от вида большого города деревенщины не могут заставить себя захлопнуть варежку и мешают пройти остальным.

Ну как «небольшой закуток». На самом деле тут влезла бы пара телег, но сейчас всю площадь неделимо занимали мы.

А если быть до конца честным — то я. Потому что Торе уже не терпелось стронуться с места и нырнуть наконец в этот людской водоворот — я видел это по ее глазам, когда она оборачивалась на меня. «Когда» — в смысле «каждую минуту».

Но я пока был объективно не готов. Ночная жизнь Стандана просто раздавила мое не готовое ни к чему подобному сознание. Будто бы попал в один гигантский ночной клуб, раскинувшийся на территории целого города. Оупен-эйр невиданного размаха, не на тысячи, а на десятки тысяч человек и сотни танцевальных арен с разными видами музыки на каждой из них.

Да, и музыка здесь была тоже. Заунывная, построенная на какой-то дудке-жалейке и гитарном переборе, разная, но одновременно — неуловимо похожая, она раздавалась из нескольких мест сразу, сплеталась, превращаясь в настоящую какофонию и дополняя общий шумовой фон города.

И запахи. Очень много разных запахов — пахучие специи, уставшие лошади, душистое сено, острая еда, ароматные благовония, приторные духи, и еще сотни других, абсолютно не знакомых мне запахов, которые, собравшись единым кулаком, безжалостно били в нос до полного его отключения.

Казалось, будто бы этот город строили, проектировали, заселяли и сейчас управляют им, преследуя только одну цель — полностью дезориентировать и сокрушить любого, кто впервые окажется внутри его стен. Сумасшедшая карусель раздражителей для всех органов чувств рядом, вызывающая моментальную сенсорную перегрузку — вот что такое Стандан.

— Ты в порядке? — обеспокоилась Тора. Кажется, мое лицо весьма красноречиво говорило о моем состоянии.

— Не совсем. — признался я. — Это все… Сбивает с толку. Какой-то огромный парк развлечений, а не город.