Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)

Письменность Цу-венди, по словам сэра Генри, происходит от финикийской и немного заимствовала из египетского иератического письма, но точно не скажу, так как мало смыслю в этом. Мне известно лишь, что алфавит Цу-венди состоит из двадцати двух букв и буквы «Б», «Е» и «О» похожи на наши. В целом письменность сложная, но поскольку народ Цу-венди не пишет ничего, кроме деловых документов, то он вполне доволен своим алфавитом.

Глава XIV Храм Солнца

Мои часы показывали половину восьмого утра, когда я проснулся, проспав ровно двенадцать часов и чувствуя себя несравненно лучше. Благодатная вещь сон! Крепкий сон так освежил нас после долгих дней труда и опасности! Легли мы в постель усталыми, измученными, а проснулись совершенно бодрыми!

Первое, что мне бросилось в глаза, когда я сел на шелковом ложе — никогда не спал на такой постели, — это монокль капитана Гуда, устремленный на меня. По его взгляду я понял, что он ждал моего пробуждения.

— Квотермейн, вы заметили ее ноги, особенно лодыжки? Они гладкие и блестящие, словно мрамор!

— Лучше взгляните, Гуд, что там, — возразил я, указывая на занавес, из-за которого вынырнул слуга, показывавший жестами, что готов вести нас в ванную.

Мы с удовольствием согласились и последовали в чудесную мраморную комнату с емкостью, наполненной кристальной водой, посередине, куда с наслаждением погрузились. Искупавшись, мы вернулись в свои апартаменты, оделись и отправились завтракать. После завтрака мы долго прохаживались по комнате, любуясь обивкой стен, коврами и статуями и поджидая, что будет дальше. За это время мы так привыкли удивляться, что теперь были готовы ко всему. Снова появился слуга и любезно пояснил знаками, что мы должны следовать за ним. Мы повиновались не без колебаний, потому что догадывались, что верховный жрец Эгон не простил нам убитого бегемота. Однако мы надеялись на защиту королев, зная, что если женщина захочет что-то сделать, то всегда найдет возможность. Минутная прогулка через коридоры и двор, и мы очутились у больших ворот дворца, ведущих на холм к храму Солнца.

За массивными, искусно вырезанными воротами находился ров, наполненный водой, с перекинутым через него подъемным мостом. Как только мы приблизились, половина ворот распахнулась, и мы остановились, глядя на самую прекрасную в мире дорогу к храму. По обеим сторонам дороги величественно возвышались здания из красного гранита — жилища придворных и сановников, тянувшиеся на милю до холма, увенчанного храмом Солнца, господствовавшим над местностью. Пока мы любовались этим грандиозным зрелищем, к воротам подъехали четыре экипажа, запряженные белыми, как снег, лошадьми. Это были двухколесные деревянные экипажи на крепкой оси и рессорах. Колеса с четырьмя спицами были оббиты железом. В передней части, над осью, находилось сиденье для кучера, с перилами, чтобы он мог удержаться на месте при тряске. Внутри располагались три низких сиденья — два по бокам и одно сзади.

Если прочно сделанный экипаж выглядел немного неуклюже и оставлял желать лучшего, то про лошадей этого нельзя было сказать. Кони были великолепны, не очень крупные, но крепкие, с маленькой головой и широкими копытами, быстрые и горячие. Первый и четвертый экипаж были заняты стражей, поэтому мы с Альфонсом забрались во второй экипаж, а сэр Генри, Гуд и Умслопогас — в третий и двинулись в путь.

В стране Цу-венди принято пускать лошадей рысью, но если путь короткий, то их пускают галопом. Едва мы успели сесть, кучер закричал, и лошади рванули вперед. От быстрой езды у нас перехватило дыхание. Несчастный Альфонс, откинувшись на спинку с отчаянным лицом, воскликнул, что никогда больше не сядет в этот «дьявольский фиакр». На его вопрос, куда мы едем, я ответил, что нас везут бросить в печь для жертвоприношений. Надо было видеть его лицо, когда он отчаянно завопил!

Но экипаж несся вперед, и ветер, свистя у нас в ушах, заглушал крики Альфонса.

Наконец перед нами, во всем удивительном блеске и пышной красоте, показался храм Солнца, гордость народа Цу-венди, примерно как храм Соломона для иудеев. Огромные средства и труд нескольких поколений были вложены в строительство этого здания, законченное только пятьдесят лет назад. Результат был потрясающий не только по размерам — это самый большой храм в мире, — но по совершенству постройки, красоте материала и удивительной работе строителей. Храм, занимающий площадь в восемь акров на вершине холма, вокруг которого располагались жилища жрецов, имел форму большого цветка. От купола, словно от серединки цветка, расходились в виде лучей двенадцать лепесткообразных портиков, посвященных месяцам года и уставленных статуями, воздвигнутыми в честь знаменитых людей. Вышина купола достигала четырехсот футов, длина лучей — ста пятидесяти.

Белый мрамор, из которого было выстроено здание, представлял разительный контраст с красным гранитом городских домов и, подобно короне, сиял на челе Темной королевы. Наружная сторона купола и портиков были покрыты листовым золотом. Свод каждого портика венчала золотая фигура ангела с трубой в руке и распростертыми крыльями. Можно лишь представить, как удивительно красивы эти золотые своды, сияющие в лучах солнца, подобно тысяче огней, на мраморной горе; они сверкали так ярко, что были видны с горных вершин, за сотни миль отсюда. Эффект зрелища еще усиливался великолепными цветами, которые опоясывали мраморную стену храма и состояли из золотых чашечек и лепестков.

Главный вход в храм — между двумя обращенными к северу дворами — защищали бронзовые ворота и мраморные двери, украшенные аллегориями. За ними находилась другая дверь из белого мрамора, ведущая внутрь храма. Очутившись наконец в главном зале, под куполом, вы идете в тишине к центральному алтарю, поражаясь красоте убранства. Мраморный купол над вашей головой напоминает купол храма Святого Павла в Лондоне, и под ним парит фигура ангела, собирающего целое море солнечных лучей. На восточной и западной стороне находятся два других алтаря, также озаренных лучами солнца, льющимися в полумрак святыни. Повсюду белизна мрамора, таинственность и красота!

На центральном алтаре из мрамора, украшенном золотом, горит бледное пламя, увенчанное легким голубоватым дымком. К основанию алтаря, выполненного в форме солнца, приделаны двенадцать больших лепестков чистого золота. Всю ночь и весь день эги лепестки закрыты над алтарем, подобно тому, как лепестки лилии закрываются в ненастную погоду. Но когда полуденные лучи солнца проникают сквозь купол и озаряют золотые цветы, лепестки таинственным образом раскрываются.

Десять золотых ангелов стерегут покой святыни. Эти фигуры с благоговейно склоненной головой, с лицом, закрытым крыльями, поражают красотой. К востоку от главного алтаря пол сделан не из белого мрамора, как везде, а из прочной меди, и это обстоятельство обратило на себя мое внимание. Восточный и западный алтари не так богаты и красивы, хотя также созданы из золота, и крылатые фигуры золотых ангелов охраняют их. В стене позади восточного алтаря есть окно в виде бойницы. Сюда врывается первый луч восходящего солнца, нежно касается лепестков большого золотого цветка-алтаря и падает на западный алтарь. Вечером последние лучи заходящего солнца долго покоятся на восточном алтаре, пока не погаснут во мраке ночи.

За исключением трех алтарей и крылатых фигур над ними, остальное пространство храма под белым куполом пусто и лишено украшений, что, как мне кажется, усиливает грандиозное впечатление, которое производит храм Солнца.

Сравнивая это гениальное произведение искусства с пестрыми постройками и жалкими узорами, которыми архитекторы украшают европейские города, я думаю, что им бы следовало поучиться у мастеров Цу-венди! Когда мои глаза привыкли к полумраку храма, к совершенству его линий и очертаний, с моих губ сорвалось невольное восклицание: «Здесь бы любой уверовал!» Несмотря на некоторое святотатство, это высказывание яснее выражает мою мысль, чем вежливая похвала.

У ворот храма нас встретили стражники, находившиеся в подчинении жрецов. Они провели нас в один из портиков и оставили на полчаса. За это время мы успели переговорить о том, что находимся в большой опасности и в случае нападения на нас будем защищаться, насколько возможно. Умслопогас немедленно заявил, что разобьет голову верховного жреца своим топором. С того места, где мы стояли, было видно толпу в храм, собравшуюся в ожидании необычайного события. Каждый день, когда полуденные лучи солнца озаряют центральный алтарь, при звуке труб совершается жертвоприношение богу солнца, состоящее иногда из трупа барана или быка, иногда из фруктов и зерна. Случается это и позже: Цу-венди лежит недалеко от экватора и очень высоко над уровнем моря, поэтому солнце и после полудня бросает вертикально свои горячие лучи на землю. Сегодня жертвоприношение должно было произойти в восемь минут первого.