Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)

Первой заговорила Зорайя, и, как ни серьезна была ее речь, мне слышалась в ней насмешка.

— О Эгон, ты сам хочешь поднять нечестивую руку против правосудия бога. Полуденная жертва принесена, солнце приняло в жертву своего жреца! — В ее словах была правда, и народ одобрительно зашептался. — Подумай об этих людях! Они чужеземцы, приплывшие сюда по озеру. Кто принес их сюда? Как добрались они? Откуда ты знаешь, что они, так же как мы, не поклоняются солнцу? Разве принимать тех, кто приехал в нашу землю, значит бросать их в огонь? Стыдись! Разве это гостеприимство? Нас учили принять чужеземца и обласкать его, перевязать его раны и накормить! Ты хотел обласкать их огнем в печи и накормить дымом? Стыдись! — Она замолчала, наблюдая, какое впечатление ее слова произвели на толпу, и видя, что народ поддерживает ее, сменила тон. — На место! — крикнула она резко. — На место, говорю вам. Дайте дорогу королевам и тем, кого они покрыли королевской мантией!

— А если я не хочу, королева? — процедил сквозь зубы Эгон.

— Стража проложит нам дорогу, — последовал гордый ответ, — даже здесь, в святилище, через трупы жрецов!

Эгон побледнел от ярости и взглянул на толпу. Было очевидно, что симпатии народа на стороне королевы. Цу-венди — любопытные и общительные люди. Как ни чудовищно было в их глазах наше святотатство, они вовсе не радовались мысли бросить в огненную печь живых чужеземцев, которых видели впервые и о которых хотели разузнать побольше. Эгон видел это и колебался.

— Сестра права, Эгон, — обратилась к нему своим музыкальным голосом Нилепта. — Возможно, чужеземцы также служители солнца, но не могут сказать об этом. Оставь их, пока они не выучат наш язык! Разве можно осуждать, не выслушав оправдания? Когда эти люди будут в состоянии говорить за себя, тогда мы расспросим их и все выясним!

Это была отличная уловка для Эгона, и старый мстительный жрец ухватился за нее.

— Пусть будет так, о королевы! Отпустим этих людей с миром и, когда они выучат наш язык, допросим их! Я же вознесу мою смиренную молитву перед алтарем божества, чтобы отвратить от страны бедствие, посланное в наказание за святотатство!

Хвалебные возгласы были ответом на слова жреца.

Окруженные королевской стражей, мы направились из храма во дворец и долго обсуждали опасность, которой нас подвергли жрецы. Даже королевы бессильны против их могущества! Если бы не их хитрость, мы были бы убиты. Но кажется, попытка бросить нас в огонь, когда мы не подозревали об опасности, была не последней уловкой жрецов, чтобы покончить с нами.

Глава XV Песня Зорайи

Мы вернулись во дворец и отлично проводили время. Обе королевы, сановники и народ старились выказать нам почтение и засыпали подарками. Что касается печального инцидента с бегемотом, то его, к нашей радости, предали забвению. Каждый день появлялись делегации, рассматривали наши одежду и кольчуги, ружья и инструменты, особенно карманные часы, которыми они восторгались. Но мы пришли в ярость, когда модные франты Цу-венди вздумали скопировать нашу одежду, а именно мундир капитана Гуда.

Однажды утром нас ожидала многочисленная группа людей, и капитан Гуд, как обычно, дал рассмотреть им свою морскую форму. Но эта делегация состояла из людей другого класса, чем те, что приходили к нам раньше. Они были чрезвычайно учтивы, и все их внимание было обращено на подробности формы, с которой они сняли мерку.

Капитан Гуд был очень польщен, не подозревая, что имеет дело с шестью главными портными города Милозиса. Через день он имел удовольствие увидеть семь или восемь туземцев, щеголявших в полной морской форме. Мне никогда не забыть выражение удивления и досады на его лице!

Чтобы этого не повторилось, мы решили носить местное платье, тем более что наша одежда порядком износилась. И хотя выглядели мы в нем смешно, но должен признать, что ничего удобнее я не носил в своей жизни. Только Умслопогас отказался надеть костюм Цу-венди. Когда его набедренная повязка износилась, зулус сделал себе новую и продолжал ходить голым, как его топор.

Все это время мы изучали язык Цу-венди и сделали значительные успехи. На следующее утро после нашего приключения в храме к нам явились трое почтенных жрецов, вооруженных манускриптами, чернилами и перьями, и объяснили, что посланы обучать нас. Все мы, за исключением Умслопогаса, охотно засели за уроки, посвящая им четыре часа в день. Зулус же и слышать не хотел об учебе. Когда один из наставников подошел к нему с книгой и развернул ее с улыбкой на устах, подобно церковному старосте, который подобострастно подносит кружку для пожертвований богатому, но скупому прихожанину, Умслопогас вскочил со страшным ругательством и завертел топором перед глазами испуганного жреца. Тем и закончилась попытка научить его языку Цу-венди.

Целое утро мы проводили в этом полезном занятии, которое становилось все интереснее для нас, а после полудня наслаждались полной свободой. Иногда мы ходили гулять, осматривали золотые россыпи или мраморные каменоломни, иногда охотились с собаками. Это прекраснейший спорт, и королевские конюшни были к нашим услугам. Кроме того, Нилепта подарила нам четырех великолепных коней.

Случалось нам бывать и на ястребиной охоте, пользующейся популярностью у Цу-венди: ястребов здесь выпускают на птицу вроде куропатки, замечательную быстротой и силой полета. Отбиваясь от нападения ястреба, птица взлетает высоко в воздух и представляет прекрасное зрелище! Иногда охоту разнообразят, выпуская прирученного орла на животное, похожее на антилопу. Огромная птица красиво парит в воздухе, поднимаясь все выше и выше, пока не превращается в едва заметную черную точку, и вдруг, словно пуля, падает вниз на животное, скрытое густой травой от всех, кроме ее глаз.

В другие дни мы отплачивали за визиты, посещая красивые замки сановников и деревушки под стенами этих замков. Мы видели виноградники, хлебные поля, великолепные парки с роскошной растительностью, приводившей нас в восхищение.

Огромные деревья, сильные, как могучие великаны, гордо поднимают свою голову навстречу бурям. Как радуются наступлению весны! Как громко разговаривают они с ветром! Тысячи эоловых арф не могут сравниться со вздохами гигантских деревьев, с шелестом их листвы! Проходят века… А дерево стоит, любуясь восходом и закатом солнца, звездами, бесстрастное, спокойное под ревом урагана, под дождем или снегом; тянет соки из недр матери-земли и, следя за течением веков, изучает великую тайну рождения и смерти. Целые поколения проходят перед ним, люди, династии, пока в назначенный день не разыграется свирепая буря и не нанесет ему последний удар.

По вечерам у сэра Генри, капитана Гуда и у меня вошло в привычку ужинать с королевами, конечно не всегда, но примерно через день, когда они были не заняты государственными делами. Эти маленькие ужины были прекрасны. Думаю, что особая прелесть Нилепты заключалась в ее простоте и наивном интересе ко всяким пустякам. Это была самая простая и милая женщина, какую я когда-либо знал, спокойная, удивительно кроткая и нежная; но она умела быть гордой королевой, принимая важные решения, и пламенной дикаркой, если ее раздражали.

Никогда мне не забыть сцены, когда я в первый раз убедился, что она любит сэра Куртиса. Это случилось из-за пристрастия капитана Гуда к женскому обществу. Прошло три месяца обучения языку Цу-венди, когда капитан решил, что ему страшно надоел старый наставник, и, не говоря никому ни слова, заявил жрецу, что мы не можем делать дальнейших успехов в языке, если нас не будут учить женщины. «Молодые женщины, — заботливо добавил он. — На моей родине, — пояснил Гуд, — существует обычай выбирать прелестнейших девушек, чтобы учить языку чужестранцев».

Ученые джентльмены слушали разинув рот. Они поверили его словам, философски допуская, что созерцание красоты благодатно действует на развитие ума, подобно тому, как солнце и свежий воздух физически оживляют человека. Было решено, что мы несравненно быстрее и легче выучим язык Цу-венди, если найдутся учительницы! Поскольку женский пол болтлив, то мы таким образом вскоре приобретем нужную нам практику в языке. Жрецы ушли, уверяя капитана Гуда, что его приказание вполне соответствует их желанию!