Копи Царя Соломона. Сценарий романа

– Я что-то читаю я что-то читаю, – читает он на иврите.

– Читаю, читаю, читаю, читаю, – читает он на иврите.

Натан читает поминальную молитву, и Иеремия, – чье лицо машинально вытягивается (он, в принципе, врубается в ситуацию, причем довольно поздно для человека, пару часов назад рассуждавшего о своем расовом преимуществе в виде быстроты реакции – прим В. Л., – крестится было, но, спохватившись под укоризненным взглядом коллеги, застывает в позе «футболист ждет штрафной».

Натан, отчитав молитву, гасит свечи. Крупно показаны гаснущие язычки пламени. Лица агентов. Из-за игры света – солнце-то садится – они выглядят так, будто их вырубили из камня.

Общий план долины. Два человек сталкивают машину в овраг, что-то бросают сверху.

На контрасте с погасшей долиной овраг ярко вспыхивает.

***

Крупно – чек с циферками и обозначением товаров на румынском.

Чек слегка дрожит. Камера отъезжает, мы видим, что это чек в руках Натальи. Она поражена:

– Ничего себе! – восклицает Наталья.

– Сорок баксов за вот это дерьмо?! – восклицает она.

– Пополам! – говорит он.

Лоринков качает головой. Разводит руками:

– Уговор был, что за еду платишь ты, – говорит он.

– Бизнес есть бизнес, – с удовольствием и подчеркнуто по-американски говорит он.

Общий план. Наталья и Лоринков сидят в темном кафе а-ля «пещера разбойников», которыми уставлены все провинциальные дороги Молдавии. На столе пара тарелок, остатки хлеба, соль в жестянке, нарезанные четвертушки бумаги. Очевидно, что сорок долларов пара тарелок борща в таком месте стоить не может. Но – стоит, что доказывает ек. Наталья, пораженно качая головой, вынимает деньги, кладет на стол.

– Такая бедная страна и такие цены! – говорит она.

Лоринков грустно кивает. Говорит:

– Может, сто…

– Нет, никакого повышения! – говорит Наталья.

Лоринков пожимает плечами.

– Можно сейчас попутку поискать, – говорит он.

– Машиной в Ларгу быстрее доберемся, – говорит он.

– Может, переночуем тут где-то? – говорит Наталья.

– Да и хотелось бы через одно село еще заехать, – быстро, незаинтересованно и равнодушно говорит она.

– Вот как? – говорит Лоринков заинтересованно, уж больно незаинтересованно сказала это Наталья.

– Ну да, эти… – говорит Наталья.

– Что? – говорит Лоринков.

– Ну, месть, – говорит Наталья, насупившись и посерьезнев.

– А, – говорит Лоринков.

– Что же сразу-то не сказала? – говорит он.

– Ну, раз так все складывается, давай сначала найдем потомков этого… – говорит Наталья с ненавистью, пытаясь при этом выглядеть убедительно

…(но получается у нее вяло, вроде гнева французского интеллектуала по поводу сербского шовинизма, вроде и гневается, а на самом деле по фигу, и куда важнее, что будет на ужин, утиная грудка или гусиная печень, ну и, конечно, «Шабли», о-ла-ла, бедные албанцы, о, этот тиран Милошевич… его поймали?…давай откроем бутылочку «периньон» по этому поводу… на самом-то деле я просто хочу выпить… а потом отчпокай мне минет Мари, я повышу тебе жалование в следующем году… ах, да, бедные албанцы!… – да, мы разболтались, но ведь так и полагается французскому интеллектуалу, которого мы стилизуем… – прим. В. Л.).

– Платишь ты, – говорит Лоринков, пожав плечами.

У него вид человека, который забрел ночью на железнодорожный вокзал, хорошо выпил в кафе, а потом протрезвел и перестал находить общество случайных знакомых приятным. Лоринков выглядит как человек, который не понимает, что происходит, и жалеет, что ввязался в это. Впечатление усиливается, когда он говорит:

– Ни хера не понимаю, что происходит, – говорит он.

– Я уже жалею, что ввязался во все это говно, – говорит он.

– История какая-то… мутная, – говорит он.

– Месть какая-то, могилы, Ларга сраная, – говорит он.

Наталья смотрит на него слегка испуганно, но требовательно. Так, вероятно, смотрела древняя еврейская женщина на Ирода, требуя голову Крестителя – с жаждой крови, но осознанием того, что голову могут отрубить и ей.

– У нас контракт, – говорит она.

Лоринков смеется.

Встают, выходят из кафе. Общий план – несколько домиков неподалеку, за ними в паре километров – село. По другую сторону – железнодорожное полотно, вагоны пустые. Поезд явно не едет дальше. Вечер, солнце садится. Наталье зябко, Лоринков глядит на нее искоса, но не предлагает свою куртку. Говорит:

– Ну, будем прощаться, – говорит он.

– Ладно, я заплачу за всю еду, – говорит Наталья.

Лоринков пожимает плечами, поворачивается.

– Что не так?! – восклицает Наталья.

– Никто не наймет человека за пять тысяч долларов, чтобы он просто показал вам старое кладбище, – говорит Лоринков.

– Три тысячи, – быстро говорит Наталья.

– Три тысячи, – говорит Лоринков, и по тому, как он легко согласился, мы понимаем, что он не торговался, а просто ошибся.

– Три тысячи за то, чтобы сесть в сраный пригородный поезд и добраться до села на севере? – говорит он.

– И еще найти каких-то мля якобы потомков какого-то мля предателя? – говорит он.

– Очнись, детка, – говорит он.

– Это не вестерн, не США, и не покорение Запада, – говорит он.

– Это Молдавия, XXI век, – говорит он.

– С таким же успехом ты могла поехать искать потомков тех, кто вырезал ваши блядь села, куда-нибудь, – говорит он.

–… в Германию! – говорит он.