Копоть

— Эдуард, вы ведь эксперт, — ледяной тон Устинова разом разрядил обстановку, — Расскажите спокойно и по-порядку, что за воздействия вы имеете ввиду?

Бляхер изобразил благодарный полупоклон. Затянулся, отложил трубку. И продолжил, как на очередной своей лекции.

— Во-первых, надо понимать, что наши кандидаты проходят всесторонний отбор. Ротация не работает для любого встречного-поперечного. Если угодно, наши реципиенты…

— Избранные! — вновь влез Дюбуа.

— В какой-то мере, — Бляхер скривился, что в его исполнении означало улыбку, — Скажу только, что они должны соответствовать некоторому количеству критериев…

— Каковы эти критерии, Эдуард? — спокойно уточнил Устинов.

— О… это… не думаю, что сейчас время и место погружаться в детали, — профессор многозначительно покосился на градоначальника, — Не будем отнимать у многоуважаемого советника его драгоценное время.

— Хорошо, продолжайте.

Бляхер прокашлялся, не очень умело скрывая ехидную усмешку.

— Во-вторых, как уже упомянул ранее досточтимый Жан Филипп, ротация подразумевает, что реципиенты довольно быстро — от недели до месяца реального времени — забудут свой родной мир.

— Забудут?

— Ну, как бы… не совсем. Скажем так, воспоминания о нем сильно притупятся. Будут восприниматься, как сон, фантазия. Нечто, случившееся так давно, что нет никакого смысла в попытках туда вернуться.

— Понятно! Это ведь для того, чтобы они не искали «пути домой»? — Дюбуа решил блеснуть эрудицией.

— Именно так! К тому же, такой подход решает вопрос моральных метаний на новом месте. Чтобы освоиться, обучаться, завести семью, приносить пользу обществу — человек должен быть цельным, спокойным, понятным. А не раздираемым тоской и бессмысленной ностальгией.

Профессор откинулся на стуле и продолжал вещать, как будто перед ним сидели не двое чиновников, а целый зал слушателей.

— Наконец, третье. По счету, но не по важности. Зачем, мы, собственно, все это затеяли. При перемещении активируются особые зоны мозговой активности. Целые группы нейронов переходят в активную фазу. Другими словами, кандидат становится максимально внушаемым, и, что важно — обучаемым. Они впитывают знания, как губка воду. День, два, неделя — и эффект сходит на нет. Но за этот срок мы получаем группу талантливых, обученных и приспособленных к жизни молодых людей. И, что важно, абсолютно лояльных действующей власти!

Он замолчал, подчеркивая важность сказанного.

— О каком обучении идет речь? — уточнил Устинов.

— В подавляющем большинстве случаев — об инженерном. Магический дар, также как и задатки аскера встречаются на порядок реже. Но, все же, случаются.

— Ну а что не так с этим Джонсоном? — голос Дюбуа сочился сарказмом.

— До конца не понятно, — нехотя признал Бляхер, — Обычно все новоприбывшие слегка… м-м-м… пришибленные что ли. Никакой инициативы, никакого непослушания. Как сырое тесто — лепи, что хочешь.

— Но не в этот раз?

— Так точно. Этот Джонсон… странно. Он как будто уже получил некоторые установки, еще до того, как попал ко мне в руки.

— Такое возможно?

— Кто знает? — профессор пожал плечами, — Повлиять могло что угодно. Невольно оброненная кем-то фраза, непредвиденная ситуация, непрошеная аналогия. Обрывок воспоминания, в конце концов.

— Получается, что у нас… сколько?.. какая это серия?.. итого, пять десятков потенциально нестабильных индивидов, да еще специально обученных?

— Ну нет! Не преувеличивайте, Дюбуа. Он вполне стабилен, да и остальные… участники… не показывают никаких симптомов неповиновения.

— Ну, это пока что!

— Что-то мне с трудом в это верится. Вы играете с огнем, Бляхер. Причем, в моем городе! И знаете, я склоняюсь к тому, что исследования по теме «ротации» следует прекратить.

— Вы не можете!

— Могу. И хочу. Пожалуй, так и сделаем. Полностью сворачивать программу еще рано…, но временно приостановить — несомненно. До выяснения… соответствующих обстоятельств. Не переживайте, соответствующий приказ вы получите в самое ближайшее время.

Двое спорщиков уставились друг на друга с очевидным неприятием. Лишь Устинов сохранял показное хладнокровие.

— Что будем делать с Джонсоном? — равнодушно поинтересовался он.

Жан Филипп пожал плечами.

— Насколько он полезен? И насколько опасен?

Дознаватель глянул на профессора, тот нехотя ответил.

— Насчет его полезности у меня большие сомнения. Он не прошел никакой подготовки, а значит — технически, его обучение провалено. Другие испытуемые за это время получили базовые знания в профильных дисциплинах. И мощный заряд мотивации для продолжения эволюции. Что же касается Джонсона… Большую часть своего пребывания в нашем мире он что, провел в кутузке?

— Хотите сказать, что он не обучаем?

— Ну почему же, отнюдь. Он попал, случайно, под действие заклятья — и смог повторить его на интуитивном уровне. Видел прием борьбы в исполнении аскера — тело автоматически запомнило последовательность действий. Я хочу лишь сказать, что все это крайне бессистемно и хаотично, а потому — эффективность усвоения информации снижена в разы. К тому же — он не прошел эмоциональной накачки по линии гражданской позиции. Боюсь, Джонсон — отработанный материал.

— А значит?

— Не хочется зря разбрасываться ресурсами, но… предлагаю дезактивацию. Тем или иным гуманным способом.

— Что же, не буду спорить.

Дюбуа привстал, посчитав разговор оконченным, но его остановил хозяин кабинета. Дознаватель плавно поднял ладонь, показывая, что ему есть, что сказать.

— Господа! Господа, давайте не будем торопиться, — мягко проговорил Устинов тем особым голосом, что располагает соглашаться с любыми доводами, — Я не люблю необратимых решений, а это, безусловно, одно из них. С парнем я разговаривал, и он мне понравился. Кажется, что человек вполне вменяемый, что редкость. Даже если отвлечься от тех супер-способностей, которые он уже не сможет получить. Разбрасываться вменяемыми людьми — непозволительная роскошь, которую я не могу себе позволить. Вы не хуже меня знаете, какой дефицит кадров в управлении.

— А что вы предлагаете? — уточнил профессор, — Хотите взять Джонсона под свое крылышко?

— Именно. Пусть поработает, скажем, стажером. Пообвыкнется. Глядишь, и выйдет какой толк. А даже если и нет — что мы теряем? Уволим, и дело с концом.

— И здесь он будет всегда под рукой и присмотром… — задумчиво продолжил Блюхер.

Дюбуа на мгновение задумался, равнодушно пожал плечами.

— Под вашу ответственность, Платон.

— Несомненно!

— И вводный курс лекций он все же обязан прослушать! — вставил свое профессор.