Корабельщик
Шрифт:
К полудню субботы докладная записка объемом в десять машинописных страниц была готова. Для этого Максим специально пришел часов в десять в Посольство на Викентьевской, приткнувшееся к ограде дендрологического парка, и поймал в коридорах Керкиру. Она встретила его сухим кивком, словно давая понять, как ей не понравилось внезапное бегство переводчика с банкета. Или же хотела показать, что ее вольное поведение было вызвано исключительно “праздничными” обстоятельствами. Все ее соображения были Максиму малоинтересны, он просто вручил ей пачку рукописных листов.
– Перепечатай, будь так добра.
– Это еще что за трактат о кораблях? У меня срочное задание от Канцелярии.
– Распоряжение
– Похоже на шпионское донесение, – хмыкнула она.
В три часа пополудни он забрал у Керкиры чистовой вариант доклада и вскоре был в ведомстве Магнова. Местные солдаты уже давно не спрашивали у видного чиновника никаких документов.
Элизбар внимательно проглядел труд переводчика, особенно тщательно изучив заключение.
– Ты уверен? – в мрачном сомнении проговорил он. – Впрочем, если бы не был уверен, не написал бы…
Он встал и надолго задумался, прохаживаясь по огромному кабинету. Размышляя, Элизбар курил папиросу и время от времени стряхивал пепел в цветочные горшки. Максим же сидел в кресле и пользовался пепельницей, и без того забитой окурками.
– Ладно, Собрание нас поддержит… – сказал наконец товарищ министра, хлопнув по столу ладонью. – Власий Луппов костьми ляжет, а выбьет финансирование из наших народных избранников.
– Неплохо бы поручить смету толковому спецу, – заметил Максим. – Глядишь, и вышло бы подешевле.
– У Кастора полно таких, – отмахнулся Магнов. – Ладно, твоя записка станет официальным экспертным заключением. Создадим, конечно, комиссию для вида, пусть почитают и подпишут все бумаги, чтобы Власий мог развернуться в полную силу.
Весной 533 года Народное Собрание большинством голосов утвердило проект постройки нового броненосца. Собственно, это был не проект в понимании кораблестроителя, потому что никаких параметров и тем более схем будущего судна в документах не упоминалось. На его постройку изыскали сто миллионов талеров – еще лет десять назад этой суммы хватило бы на скупку всей недвижимости в государстве, а теперь ее выделение прошло практически незаметно. Вторую половину всех потребных денег – в том числе на саму экспедицию – предоставили через Банк Дольмена металлургические предприятия Кастора.
Вообще, Дольмен окончательно превратился в законодателя мод, и поддержать такой колоссальный и смелый проект было делом чести для любого селавикца.
Вестник Академии наук принялся было печатать статьи о Виварии, но быстро иссяк, поскольку сведений об этом острове оказалось удивительно мало. Даже географические карты показывали его по-разному, а на некоторых его и вовсе не было.
Бывший репетитор-помощник преподавателей теории корабля и физики Памфил Амосов получил по рекомендации Онисимова и самого Магнова долгожданное назначение в Питебор, где и приступил к проектированию судна. Уже к ноябрю, после непрерывного, изнуряющего труда его самого и трех чертежников он представил большинство схем на экспертизу в Адмиралтейство.
В проекте он применил несколько собственных разработок, которые вынашивал годами, тщетно ожидая возрождения навийской верфи и заказа на постройку судна. В частности, на палубе была предусмотрена стоянка для биплана-амфибии – на этом летательном аппарате предполагалось обследовать Виварию с воздуха. По обоим бортам должны были разместиться 72 пушки калибра 13 дюймов, в машинном отделении стоять 500-сильная паровая машина, приводящая в движение гребной винт. Еще одна, такая же, планировалась как резервная, на случай поломки основной – ведь у судна совершенно не было парусов. Будущий броненосец
получил созвучное эпохе название “Афиноген XXVIII”. Уже в рисунках и набросках этот двухсотсаженный красавец вызывал почти священный трепет, как если бы сама матушка Смерть осенила его своим знамением.К апрелю 534 года проектирование было закончено, Адмиралтейство и Военное ведомство в лице его высшего руководства окончательно утвердили проект и смету расходов. Гигантская финансово-бюрократическая машина была успешно, хоть и с порядочным скрипом запущена, и оставалось только подбрасывать в ее всепожирающую топку деньги. Заказы на производство отдельных компонентов и вооружения броненосца поделили между собой дольменские и селавикские фабрики, принадлежащие Кастору – по сути, этот промышленник мало что терял, финансируя часть проекта, а приобрести намеревался сказочные богатства.
Уже пришел ноябрь, а листья по-прежнему стойко держались на ветвях Королевского сада, лишь некоторые сорвал ветер – часть вынес за ограду, остальные рассыпал по траве и кустам. Те же, что опадали на дорожки, старательно подбирались двумя садовниками, днями напролет следящими за порядком среди редких и красивых деревьев, что буйно разрослись за последние годы. Теперь уже здесь не бродили толпы родовитых аристократов, не срывали ветви и цветы и не били стекла в теплицах. Только сотрудники сельскохозяйственного департамента Академии наук и десяток-другой высших чиновников республики могли находиться здесь, не опасаясь Смерти в Храмовых кельях. И кто запретит важному государственному деятелю позвать с собой на прогулку супругу или ребенка, а то и весь выводок своих детей?
У Максима их было только двое – Касиния и Аглая. Последняя ехала в коляске, нарядной и вышитой медными нитями, и попросту спала, потому что было ей только четырнадцать месяцев от роду. Касиния катила ее домик на колесах одной рукой, другой то и дело касаясь листьев на низко нависающих над дорожкой ветвях.
– Почему же они не отваливаются? – было ей любопытно.
Девочке в прошлом месяце исполнилось тринадцать лет. С тех пор, как погибла Феврония, она совсем забросила детские игры. Жена глупо поскользнулась на лимонной корке прямо на рыночной площади, вывихнула ногу и сгинула в Храме.
– Неужели тебе хочется, чтобы поскорее пришла зима? – улыбнулся товарищ министра. По случаю воскресного дня он оделся попроще – в полосатую бело-голубую рубашку, кожаные брюки и парусиновые туфли на веревочной подошве.
Несмотря на солидный возраст – в марте Максиму стукнуло девятнадцать – ему удалось сохранить юношеские пропорции и не располнеть, в отличие от многих высокопоставленных чиновников его лет. Он чувствовал, что успеет сделать еще многое, пока матушка Смерть не призовет его, однако строительство “Афиногена” и предстоящую экспедицию почему-то считал своим самым важным делом.
Возможно потому, что Элизбар, имея множество других министерских забот, уделял этому проекту колоссальное внимание и невольно заряжал энергией товарища.
– А тебе разве не хочется? – удивилась Касиния.
– Знаешь, я все детство провел в сплошных снегах. С тех пор каждый теплый день для меня – все равно что подарок Солнца… У нас даже праздник особенный был, когда светло становилось. В середине февраля.
Он вдруг со странной остротой понял, как удивительно чувствовать на лице горячие лучи, пробивающиеся сквозь желто-зеленую листву парка. В это время года в Ориене на улицах уже давно лежит толстый слой снега, а залив покрыт ледяным панцирем. По нему сейчас на коньках раскатывают школьники и малыши.