Корабль поколений

— И что происходит в этом контуре?

— В этом контуре находятся электроны, которые, благодаря сверхпроводимости, образуют так называемые куперовские пары. Эти пары могут находиться в двух энергетических состояниях одновременно, как и наши монетки в суперпозиции. Эти состояния и представляют собой ноль и единицу кубита.

— А как вы управляете этими состояниями?

— С помощью микроволновых импульсов. Мы отправляем импульсы определенной частоты и длительности на кубит, чтобы изменить его состояние. Это как если бы мы подталкивали нашу монету, чтобы она с большей вероятностью выпала орлом или решкой. Мы можем точно контролировать вероятность того, в каком состоянии будет кубит.

— И эти микроволновые импульсы… откуда они берутся?

— Их генерирует специальная электроника, управляемая обычным компьютером. То есть, у нас есть гибридная система: квантовый компьютер, который выполняет сложные вычисления, и классический компьютер, который управляет им и считывает результаты.

— И где хранится это… квантовое состояние кубита? — спросил Константин, стараясь представить себе всю эту сложную систему.

— Оно не хранится в каком-то определенном месте, — ответил Леберман. — Оно существует как состояние электронов в сверхпроводящем контуре. Это как волна, которая распространяется по всему контуру. Если мы попытаемся измерить это состояние напрямую, мы разрушим его, и кубит превратится либо в ноль, либо в единицу.

— Значит, вы должны очень осторожно с этим работать?

— Именно так. Любое вмешательство может разрушить квантовое состояние и привести к ошибкам в вычислениях. Поэтому мы стараемся максимально изолировать кубиты от внешнего мира. Мы используем специальные экраны, чтобы защитить их от электромагнитного излучения, и поддерживаем очень низкую температуру, чтобы избежать теплового шума.

— Понятно, — сказал Константин.

Теперь он немного лучше понимал, как работает квантовый компьютер. Это была сложная и хрупкая система, но в то же время, невероятно мощная. И он начинал понимать, почему Леберман так переживал из-за возможного отключения компьютера.

Командир некоторое время молчал, затем спросил:

— А как насчет квантовых флуктуаций? В которых Лю разглядел… инопланетный язык.

— Вот не знаю что он там разглядел… Это лучше вам с ним обсудить. Если это все, и если я убедил тебя в безопасности квантового компьютера, то, может быть, я, наконец, могу продолжать работу?

— Хорошо. Продолжай. Я пока не буду его отключать.

Глава 47

2612 год, межзвездное пространство,

расстояние от Солнца 194 а. е.,

борт звездолета «Красная стрела»,

с момента старта прошло 9 месяцев и 1 день.

— Опять какие-то баги с бортовым компьютером? — спросила Ульяна, когда Михаил направился в вычислительный центр.

— На этот раз что-то не то с квантовым компьютером. Вернусь — расскажу.

Пройдя по знакомому маршруту: лестница, «труба», лестница, Самсонов вошел в гулкий, прохладный зал вычислительного центра, где мерцали множество голоэкранов. Сегодня здесь витала какая-то особая тревога. Михаил быстро направился к своему терминалу, по пути здороваясь с парой техников, погруженных в свои задачи и сел за свое рабочее место. Он запустил терминал и стал смотреть присланные командиром логи.

«Странно, — думал Михаил, — где же здесь Лю Минсюань разглядел «инопланетные» символы?».

Самсонов запустил скрипт, который довольно быстро выдал результат о том, что все флуктуации в квантовом компьютере в пределах статистической погрешности. Михаил пожал плечами, еще раз перепроверил текст программы, запустил повторно, как будто надеялся получить иной результат. Но результат был тот же самый.

— Командир, все в порядке, — сообщил Самсонов, связываясь с Константином через нейрочип.

— Точно, ты уверен?

— Абсолютно. Статистика не может врать.

— Хорошо. Может, тогда поговоришь еще с Лю Минсюанем и вы вместе попробуете проанализировать трафик?

Главного инженера Михаил обнаружил в одном из технических отсеков, когда тот занимался проверкой оборудования.

— Надеюсь, здесь ты не видишь «инопланетных шифров»? — с усмешкой спросил Самсонов.

Лю даже не вздрогнул, не обернулся. Он продолжал сосредоточенно возиться с панелью управления, его лицо было напряженным и бледным.

— Минсюань? Я тут логи смотрел, — продолжил Михаил, стараясь сохранять непринужденный тон. — Ничего подозрительного не обнаружил. Все в пределах статистической погрешности. Никаких аномалий. Никаких выбросов… Может, у тебя какие-то особые фильтры стоят? Или ты просто переутомился?

Китаец оторвался от работы и посмотрел на Михаила красными от напряжения глазами.

— Почему ты решил, что инопланетный язык похож на выбросы и флуктуации? — спросил он.

— А на что он должен быть похож?

— На странные закономерности.

— Что ты понимаешь под «странными закономерностями»?

Лю Минсюань отбросил в сторону инструмент и повернулся к Михаилу всем телом. Его взгляд был пристальным и каким-то отстраненным.

— Ты знаешь принцип золотого сечения, Миш? Последовательность Фибоначчи?

— Конечно, — ответил Михаил, немного удивленный. — Это математические концепции. При чем тут инопланетяне?

— Эти концепции, — сказал Лю, — универсальны. Они встречаются в природе повсюду: в строении раковин, в расположении листьев на стебле, в спиральных галактиках. Они — отражение фундаментальных законов Вселенной.

— И что из этого следует?

— То, что инопланетный разум, если он существует, тоже должен знать об этих законах. Их язык, их искусство, их технологии — все это должно нести в себе отпечаток этих универсальных принципов.

Михаил нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что инопланетный язык должен быть как-то связан с золотым сечением или последовательностью Фибоначчи?

— Не обязательно напрямую, — ответил Лю. — Но в нем должны быть какие-то закономерности, какие-то структуры, которые не встречаются в случайных последовательностях. Что-то, что выдает в нем наличие разума.

— И ты нашел такие закономерности в логах квантового компьютера?

Лю кивнул.

— Да. Они очень тонкие, очень сложные. Их трудно заметить, если не знаешь, что искать. Но они есть.

— Но мой скрипт ничего не показал!

— Твой скрипт ищет статистические отклонения. А я ищу закономерности. Это разные вещи.

Михаил задумался. Он никогда не рассматривал инопланетный язык с такой точки зрения. Он всегда считал, что это будет что-то очевидное, что можно будет легко обнаружить с помощью стандартных методов анализа данных. Но Лю предложил совершенно другой подход.