Корделия

Все шло довольно гладко. Он не позволил себе ни единого двусмысленного жеста, даже такого, который был бы незаметен для окружающих. А чего она ожидала? За ужином Корделия поймала себя на том, что то и дело поглядывала в его сторону. Он держался тише воды, ниже травы; казалось, его гложет тайная печаль. Мистер Слейни-Смит, блестя носом и напомаженным коком, вел галантный спор с миссис Спенсер Крабб, а мистер Фергюсон время от времени издавал звуки, похожие на отдаленные раскаты грома, готовые в любой момент обернуться грозой.

После ужина кто-то упомянул о спиритических сеансах. Выяснилось, что миссис Крабб никогда не слышала о мсье Густаве. Стивена спросили, не мог бы он организовать встречу этих двух замечательных людей, но он с самым серьезным видом поведал о том, что мсье Густав вернулся домой, во Францию.

В этой компании он казался не только самым молодым и привлекательным, но и — на взгляд Корделии — самым нормальным из всех. "Мы принадлежим к разным мирам", — сказал как-то мистер Фергюсон. Правда ли, что их мир реальнее и надежнее, или он просто более помпезен и способен лишь наводить тоску?

С теософии разговор перекинулся на смежные темы. Стивен поднялся, чтобы уйти. Он склонил голову перед миссис Спенсер Крабб, которая в ответ энергично потрясла внушительными жемчужными серьгами и улыбнулась.

Почтительно и в высшей степени корректно простился с остальными дамами, включая Корделию.

— Благодарю вас, миссис Фергюсон, за гостеприимство. Это был чудесный вечер. Спокойной ночи.

Во время рукопожатия в ее ладошку скользнул какой-то маленький предмет: она чуть не выронила его от неожиданности. Это оказался крошечный комочек бумаги. К лицу Корделии хлынула кровь, но она тотчас взяла себя в руки. К счастью, на них никто не смотрел.

— Какой обходительный молодой человек, — сказала миссис Спенсер Крабб. — Но меня поразили поверхностные знания молодежи на сегодняшней лекции. Это один из ваших соседей, мистер Фергюсон?

— Нет, просто хороший знакомый. Его отец владеет мюзик-холлами, а молодой Кроссли работает у него управляющим.

— Да что вы говорите! Я могу представить его в любой другой сфере, только не в этой. У него очень приятные манеры.

— Я сам приятно удивлен его сегодняшним поведением.

— Этому есть объяснение, — вступил в разговор Брук. — По слухам, он влюблен без взаимности.

— В самом деле? Как интересно! Расскажите поподробнее! — попросила миссис Спенсер Крабб, чисто по-женски оставляя в стороне высокие материи.

— Э… — начал Брук, болезненно переживая всеобщее внимание. — Он говорит, что влюблен в красивую девушку, которой нет до него никакого дела. Очевидно, это любовь с первого взгляда. Он в отчаянии. Они встречались каких-нибудь пять-шесть раз, а теперь она не желает с ним знаться.

— Это свидетельствует о ее дурном вкусе, — авторитетно заявила гостья. — Как вы считаете, миссис Фергюсон?

— Да… Вы правы.

— Когда он тебе об этом сказал? — подозрительно спросил мистер Фергюсон?

— Э… пару дней тому назад.

— У современных девушек куриные мозги, — все тем же категорическим тоном разглагольствовала миссис Спенсер Крабб. — Они сами не знают, чего хотят, вот и разбивают сердца прекрасным молодым людям.

Корделия не менее часа продержала записку в кулачке, прежде чем смогла прочесть ее. Этот слипшийся комочек, точно улика, жег ей ладонь. У нее было сильное желание освободиться от него, но, куда бы она его ни выбросила, существовал риск, что кто-то заметит и прочитает. Ужин подошел к концу, и Корделия, опередив Брука, поспешила в их спальню. Там она зажгла газовую лампу и торопливо развернула записку.

Должно быть, Стивен нацарапал эти несколько строк прямо за ужином, на обрывке использованного конверта.

"Вы не можете себе представить, какая пытка — сидеть с вами за одним столом, обожать вас — и знать, что я для вас ничего не значу. Возможно, я никогда больше не приеду в этот дом."

В душе Корделии смешались боль и сочувствие. Ей было нестерпимо думать, что она невольно явилась источником страданий для того, кому ей ни за что на свете не хотелось причинить зло.

— Что это ты жжешь? — спросил Брук, входя в комнату.

— А… просто зажигаю газ.

— Какой смысл использовать для этого бумагу?

— Ну… я боялась обжечься. Спички слишком короткие.

Брук пересек спальню.

— Сегодня сначала было очень интересно, зато под конец я чуть не умер от скуки. Что толку от всех этих словопрений? Я едва не проговорился о мюзик-холле, ты заметила?

— По-моему, никто не обратил внимания.

"Брук — Стивен, Стивен — Брук. Но это нечестно — сравнивать их между собой! Брук — ее муж, а Стивен — захватчик, вторгшийся на чужую территорию. Какое он имел право тайно передавать ей записки — на основании всего лишь нескольких встреч?"

— Брук, — проговорила она. — Ты меня любишь?

Он не сразу понял, в чем дело.

— Что-что? Ах… ну конечно. — Он снял с полки книгу и стал листать ее, чтобы скрыть смущение. Странный вопрос. Их отношения давно приняли обыденный характер.

Корделия положила руки ему на плечи и заглянула в глаза.

— Я хорошая жена?

— Конечно, дорогая. Ты сомневаешься?

— Не знаю. Наверное, нет. Но мне нравится, когда меня хвалят. Я такая же хорошая жена, как Маргарет?

Он покраснел.

— Разве я когда-нибудь давал понять обратное?

— Нет. Но ты не должен отвечать вопросом на вопрос. Скажи просто — да или нет.

— В таком случае, да. Такая же. Даже лучше.

— Лучше, — Корделия поцеловала мужа. — Я очень рада. А чем я лучше?

— Послушай, что это тебе вздумалось вспоминать Маргарет? Ты уже много месяцев не проявляла к ней интереса. Пусть покоится с миром.

— Странно, что ее бювар до сих пор не найден.