Шрифт:
Глава 1
Макс Мах
Кормить досыта
(Сумеречный клинок 2)
Убить зверя ненависти можно, только накормив его досыта.
Глава 1. Шанс
1. Вейская земля, седьмого лютня 1649 год а [1]
Считается, что люди услышать альвов не
Это случилось утром. На рассвете, когда лес только начинает просыпаться навстречу новому дню. Но старик проснулся раньше. Он всегда вставал в это время – "перед первым светом". Всегда. В любое время года, и в любом месте, а мест таких за его долгую жизнь случилось немало, и их разнообразие удивило бы любого. Вот только людей, знавших старика настолько близко и так долго, на свете, похоже, не осталось. Слишком долог был его век, слишком горек и одинок.
– Скажи, Кен, - спросил старик, не открывая глаз, - ты, случаем, не на меня охотишься?
– Мы людей не едим!
Хороший ответ. Правильный. У Альвов и вообще с чувством юмора дела обстоят не так, что бы очень, а уж вожак охотничьей ватаги Кенхаархаар в этом смысле мог соревноваться с корнями гор.
– Это славно! – старик открыл глаза и, сбросив меховое одеяло, сел у прогоревшего костра. Огня не было, и даже запах его почти улетучился в первые часы ночи, но старик знал – там, под сизым пеплом жива еще душа пламени, скрывшаяся до времени в потемневшей плоти углей. – Какие новости в долинах?
– Разные! – Из тьмы, сплотившейся между деревьями, в предрассветный сумрак бесшумно шагнул альв, вооруженный луком и коротким копьем.
Старик разглядеть его не мог – мало света, да и глаза уже не те, - но "слышал" достаточно отчетливо, чувствовал, понимал. Остальное делали знание и воображение, дополняя неполное до целого.
Лесные альвы очень похожи на людей. Чуть ниже ростом, пожалуй, да тоньше в кости, но мало ли среди людей невысоких и стройных мужчин и женщин! Еще их отличали глаза. Их разрез и выражение, - но это не существенно, ведь очень непросто увидеть то, чего не понимаешь!
– да еще, разумеется, уши. Однако острые кончики ушей скрывались под длинными светлыми волосами и в глаза не бросались. И если не знать, наверняка, кто перед тобой, и полагать альвов легендой, как думает абсолютное большинство жителей равнин, нипочем не заподозришь во встреченном на ярмарке стройном юноше или изящной девушке, появившейся на деревенском балу, древнюю кровь ойкумены. Никак. Никогда.
– Будем меняться?
– спросил второй альв, вышедший с противоположной стороны поляны.
– Будем! – усмехнулся старик, ничего иного, впрочем, от "лесных духов" и не ожидавший. – Я призову огонь?
– Пусть он живет среди нас, - разрешил Кен, и старик склонился к кострищу, вызывая дыханием душу пламени, спрятавшуюся в углях.
– Что предложишь? – Кен приблизился к старику, присел рядом с ним на корточки и аккуратно скормил оживающему пламени несколько сухих тонких прутиков.
– У меня есть волчий гриб, - старик подбросил в огонь еще несколько веточек и выжидательно посмотрел на альва.
–
Покажи!– Как скажешь, - старику не впервой было вести с альвами торг, он знал, что им нужно предлагать. И в какой последовательности показывать, знал тоже.
– Вот! – старик вытащил из-за пазухи тряпицу, развернул ее неторопливо и продемонстрировал вожаку сухой гриб.
– Хорош! – согласился альв, принимая тряпицу с волчатником и поднося ее к носу.
– Хочешь золото?
– Нет!
И в самом деле, зачем ему золото? Для чего или для кого?
– У меня есть смарагд величиной с большой желудь, - предложил альв, не меняя позы.
– Кен, мне не нужны ни золото, ни каменья. Мне вообще ничего не надо, разве ты не знаешь?
– Есть вещи, которые приходится повторять так часто, как придется, и все равно альвы не меняются.- Возьми так! Пусть это будет моим подарком!
– Будем меняться! – Альв остался непреклонен, ведь его народ подарков не принимает.
– Расскажи мне новости, о которых ты промолчал, - предложил тогда старик.
– Умер император Верн, - альв взвесил волчий гриб в руке и вздохнул. Он понимал, что этой новости будет недостаточно.
– Это который Верн? – Старик жил в горах давно. С людьми почти не встречался, да и те чаще всего знали лишь очень старые новости, а у альвов, если нечем заплатить, фиг, что выведаешь. Хотя они-то знают. Знают, но не скажут, вот в чем дело. Однако сегодня был его день, потому что золото и самоцветы ему уже не нужны, а вот у него на обмен припасено немало такого, что развяжет язык и не такому упертому дурню, как Кен.
– Людвиг сын Якова[2], - нехотя объяснил альв.
Людвига Четвертого старик не помнил. Ни как императора, ни как принца. А вот блудень Яков предстал сейчас перед его внутренним взором как живой.
"Надо же, как летит время!"
– Ладно, Кен, можешь отрезать себе половину. Торг состоялся!
– Я хочу весь гриб.
– Тогда, расскажи, будь любезен, кто и когда стал новым императором.
– Хорошо, старик!
– согласился альв и стал заворачивать добычу.
– Будь, по-твоему, и тряпицу, так и знай, я беру себе.
– Торг состоялся! – кивнул старик и подбросил в разгулявшееся пламя костра еще несколько толстых веток.
– Корона перешла к двоюродному брату императора Евгению Гарраху, - сухо объяснил альв, - тринадцать лун назад.
– У меня есть корень Пепельного лунника, если хочешь…
Еще бы он не хотел. Магия альвов, их целительство и их кухня плотно завязаны на множество редких растений, добыть которые в необходимом количестве не так просто даже для людей древней крови и даже здесь – на крайнем востоке хребта Подковы.
– Над лесами северного Чеана летает орел необыкновенной красоты…
– Это старая новость, - покачал головой старик. – Я слышал эту сказку еще лет тридцать назад. Черный с серебром ер, не правда ли?
– Нет, - возразил охотник, - это новая сказка, старик, и она стоит корня или двух, потому что орлов теперь тоже два.
– Новая птица? – нахмурился старик, чувствуя, как сжимает сердце от жестокой тоски.
– Новая, - подтвердил альв. – Рыжевато-красный орор, видал таких?
– Не привелось, - выдохнул сквозь зубы старик. – Так что там с Чеаном? Просто птица или еще что случилось?