Король и Дева

Бежать, бежать без оглядки! Не останавливаться ни на минуту, пока не добежишь до самого Хоббитона, до родной норки и зеленой круглой двери. Забиться под одеяло, накрыться с подушкой и провести там остаток своих дней! Носа не высовывать дальше околицы, навсегда забыть и о гномах, и о магах, и об этом ужасном Приключении, которое никак не может закончиться!

В мыслях Бэггинс бежал все быстрее, а Тук стоял у дерева, прислушиваясь. Скоро он различил чей-то приглушенный стон… Бильбо оглянулся. В утреннем сумраке на толстых нижних ветках висели гигантские свертки, обмотанные клейкими серыми веревками, из которых торчали длинные носы и седые бороды. Гномы! Те самые гномы, относившиеся к нему свысока, грубые и невоспитанные, с дурными манерами… Те самые, что так напугали хоббита и полностью опустошили его домашние запасы одним памятным апрельским вечером.

«Спасай свою жизнь! — вопил Бэггинс. — Беги отсюда, они тебе никто!»

А Тук стоял на месте, вспоминая их волшебные песни, завораживающие тайной поиска прекрасного и смутной тревогой выбора пути. Вспоминал, как они, не задумываясь, не раз выручали его, сильно рискуя при этом. Как Двалин чавкал рыбой у него на кухне, положив на стол мощные узловатые руки, и как после пирушки гномы мгновенно навели в его перевернутом вверх дном доме идеальный порядок. Думал о том, что он стал одним из их дружной команды… И еще об их короле, за которым хотелось следовать, даже позабыв такую жизненно важную вещь, как носовой платок. Потому что есть в мире кое-что и поважнее домашнего уюта, и благодаря гномам он почувствовал себя частью чего-то большего, чем Шир — частью легенды…

«Вот пусть Торин их и спасает, нечего ему помогать!» — твердил Бэггинс, вцепившись в его руку и упираясь пятками в землю.

Но Торина не было, как не было и Жанны… Никто не придет им на помощь. Они исчезли, спасая голодного Бомбура, побежавшего к ярким кострам лесных эльфов и оставшегося лежать на земле. Все сразу пропало тогда, и только черный пепел полетел в лицо, сделав окружающий мрак еще более непроглядным. А потом напали пауки. Теперь один из них, перебирая конечностями, караулил добычу под деревом.

Бильбо вытер лезвие о брючину, надел кольцо. Бэггинс пропал. Тук пошел к своим гномам.

***

Лесной король, сидя на деревянном троне, рассматривал двух пленников, стоящих перед ним со связанными руками. День можно считать удачным! Еще один великий меч древности появился в его коллекции. Этот оборванец явно его не заслуживал. И у спутницы неплохое оружие, отличной гномьей работы. Все равно слишком тяжелое для девичьей руки.

А оборванец смотрел, не отрываясь, сверху вниз, будто не замечая ни разницы в росте, ни своего незавидного положения. Девушка человечьего рода стояла рядом с ним, чуть не касаясь плечом, облитая кольчугой, как второй кожей… Похоже, доспех-то эльфийский! Владыка едва скрыл удивление, разглядев изумительно тонкую работу. Мастера Элронда сработали его. Откуда у человечки столь великая ценность? В сокровищнице кольчуге будет куда как надежнее.

Эти низшие существа — люди — заслуживали общения, если только что-то могли предложить взамен. Как бургомистр Эсгарота, например. Сами-то по себе они ничтожнее наугрим. Но вот эта человечья девушка смотрит на него огромными серыми глазами без страха, с неприязнью и узнаванием! Откуда?! Он точно видит ее в первый раз!

Тишина в тронном зале прервалась постукиванием по узорному дереву подлокотника тонких пальцев Трандуила. Стража за троном и за спиной пленников затаила дыхание.

Лесной король задумался, сложив кисти в замок перед собой. Смертная ему не интересна. А вот взгляд темно-синих глаз исподлобья он уже видел когда-то… По меркам его народа, это было не так давно: лет сто, двести тому назад. Какое-то не слишком приятное воспоминание все время ускользало от его мысленного взора. Вдруг он вспомнил и, похолодев, напряженно выпрямился — отчего охранники встрепенулись — привстал с трона… Щеку сразу обдало яростным огнем.

Льющееся с небес на землю со страшным гулом слепящее белое пламя… Оно тогда сжигало все на своем пути, с жутким треском плавило камень, как металл, оставляло от хрупких живых существ на земле только серые тени… Вывороченные двери в город гномов, поразивший красотой и величием даже его. Страшно представить, что творило внутри горы разъяренное чудовище! Развалины Дейла, запах гари и смерти. Беглецы из Одинокой Горы, лишившиеся всего, с ранеными, стариками и детьми на руках… Рыдающие женщины, не успевающие оплакивать погибших.

Тогда это был молодой принц из рода Дьюрина, ради своего народа просивший о помощи, но так и не получивший ее. В один миг надежда сменилась удивлением, неверием в происходящее, а потом — потрясением, глухой злобой и ненавистью. Лицо гнома сразу постарело на добрый десяток лет, полностью утратив юношескую одухотворенность. Такой — не забудет, сколько бы столетий не минуло. И не простит… Он не сильно изменился, но обрел властность правителя.

— Что вы без разрешения делали в моем… — в горле пересохло, и Трандуил не смог закончить фразу. Откашлявшись и помолчав немного, он продолжил холодно, хоть и с толикой уважения: — Приветствую тебя, Торин, сын Трайна, внук Трора, Король-Под-Горой. Позволь спросить тебя, с какой целью вы шли через мои владения?

Торин молчал, только побледнел. Он не смог бы ответить, даже если бы захотел. События давно минувших дней вставали в его памяти. И мало радостного было в этих воспоминаниях. Скольких можно было спасти тогда, подоспей помощь вовремя! Сколько гномов погибло от ран, голода и отчаяния! Именно тогда он возненавидел эльфов и творения их рук. Лишь Элронд сумел примирить его с этим народом, собственным примером показав, что и эльфы бывают разными. Торин давно уже не верил словам, но Владыка Ривенделла делами, помощью, приветливой и уважительной манерой общения, самим своим Домашним Приютом сумел смягчить короля гномов. Далеко не все эльфы таковы, как этот, требующий от него отчета и объяснений!

— И где же хваленая гномья вежливость? — нахмурился Трандуил.

Торин не говорил ни слова. Ни просьб, ни поклонов до пола, ни предложения услуг, как было принято у подгорного народа. А ведь они сейчас в его лесу, в его пещерах!

В общем-то, лесному королю было все равно. Ему не должно быть дела до уважения наугрим. Эллет есть дело только до эллет. Однако он назвал Торина полным титулом — гномьего Короля-Без-Горы, короля в изгнании! — надеясь на ответную вежливость. Неужели он… ищет прощения? Пытается показать, что двести лет назад не случилось ничего особенного? Он — властитель всех здешних земель вплоть до Одинокой Горы?

— Или ты за время пути растерял все свои манеры?

— Мои манеры и моя вежливость остались в выжженном Эреборе! — Торин наконец смог подавить чувства и заговорить, хотя голос его больше напоминал рык. — Там же, где и твоя помощь! Там, где сгорело твое слово!..

Стража зашушукалась за спиной короля. Молодой эльф с живыми темными глазами и светлыми, подобранными с боков волосами, что до этого момента с презрительной миной разглядывал гнома, бросил удивленный взгляд на вскочившего с трона владыку.

— Как ты смеешь в чем-то упрекать меня?! Все мы думаем прежде всего о благе своих подданных! Положить у Горы еще и войско эльфов — этого тебе хотелось?! Драконы… победить их можно лишь чудом! А именно вы — вы! — разбудили в них жажду золота! Потому что сами жадны не менее драконов. И ты — с чего ты взял, что достоин короны своих предков, что ты избежишь их ошибок?

— Сила на твоей стороне, — уже спокойнее произнес гном. — Но не правда. А как же сочувствие и гостеприимство? Они, видно, чужды тебе. Или это мне так не везет… Столько воды утекло с тех пор, а ничто не поменялось для нас обоих.