Король медвежатников
Шрифт:
Успокоенная и расслабленная, почти бездыханная, Елизавета лежала на плече Савелия, уткнувшись лицом в его грудь. Родионов барышне не мешал, пускай себе понежится и отдышится немного. А то после такого и умереть немудрено.
Наконец барышня приподняла голову и невинно поинтересовалась:
— А ты меня не обманываешь?
— Ты о чем? — не понял Савелий.
— Ну-у, мне кажется, у тебя появилась другая девушка. Любовница! Ведь Париж — это такой город… А ты у нас молодой, да еще такой красивый. А мы с тобой даже не обвенчаны.
Конечно же чего-то подобного
Эх, бабы, бабы! Только они дают почувствовать, что смерть ходит под руку с жизнью. Каких-то полтора часа назад он был удручен кончиной Барановского, а теперь вынужден развеять ее сомнения о его шашнях на стороне. Ну, ничего их не проймет!
— Тебе ответить серьезно? — слегка нахмурился Родионов.
— Как на духу! — Елизавета слегка приподнялась.
Взгляд у барышни настороженный, пытливый, как будто она ждет не откровение любимого, а наблюдает за научным опытом.
— Я не хотел этого говорить, — растягивая слова и все более мрачнея, заговорил Савелий, — но ты меня сама к этому вынуждаешь… У меня никого, кроме тебя, нет. И ты моя единственная!
Елизавета счастливо заулыбалась. Взмахнув крохотной ладошкой, она произнесла:
— Ненормальный! Ты меня так напугал. Я думала, что у тебя и в самом деле кто-нибудь есть! Если бы это случилось, то я не знаю, что бы с собой сделала…
— Ты способна на преступление? — улыбнулся Савелий.
— Я бы просто этого не пережила! — выдохнула она.
Савелий окинул комнату долгим взглядом. Милое гнездышко, ничего не скажешь, если бы не только что прошедший ураган, тогда вообще все было бы просто замечательно. А ураган, судя по тому, что произошло в комнате, поработал изрядно, оставив на полу и стульях разбросанную одежду. Странно, но свои брюки Савелий Родионов увидел на подоконнике. Оставалось только гадать, в какой именно момент он освободился от этого предмета своего гардероба.
Да и Елизавета весьма хороша: нижнее белье покрывало почти весь пол комнаты, и Савелию оставалось только удивляться, каким огромным количеством вещей укрыто ее стройное тельце. А ведь этого поначалу и не скажешь. Одежда была расшвыряна в таком причудливом беспорядке, как будто ее срывал какой-то насильник.
Только корсет, как самая дорогая и важная деталь женского туалета, любовно уложен на кресло. И эта единственная вещь, к которой барышня отнеслась с трезвым рассудком.
— Если я в чем-то перед тобой и виноват, то я, как видишь… извинился.
Елизавета откинулась на спину.
— Да уж, у тебя это получилось очень неплохо.
— К таким вещам я стараюсь подходить серьезно, — с улыбкой заметил Савелий.
— А если бы вдруг я завела себе любовника, что бы ты сказал на это? — неожиданно с вызовом спросила Елизавета.
Елизавета лежала неприкрытая и знала, чертовка, что необыкновенно хороша. От всей ее фигуры веяло какой-то детской простотой и одновременно распущенностью.
Савелий нахмурился. Вопрос ему не понравился. Да разве и может быть иначе? Какому же мужику
понравится, когда твоя баба о полюбовниках вдруг заговорит.— Хм… Раньше ты меня так не пытала.
Елизавета улыбнулась:
— Раньше и время было другое… Теперь мы в Париже, а ты знаешь, какими соблазнами полон этот город. Вчера я выбирала себе платье, так ты даже себе представить не можешь, с каким восхищением на меня посматривали мужчины. Так что же ты мне ответишь?
Теперь в ее взгляде светилось откровенное лукавство.
— Я бы, наверное, его убил, — спокойно ответил Савелий. — А может быть, вас обоих! Как знать…
— Ты такой ревнивый?
Елизавета лежала обнаженной, положив голову на крохотную ладошку. Ее поведение больше походило на хорошо продуманную провокацию.
Савелий поднял с пола рубашку. Отряхнул и медленно надел. Вот ведь как иногда бывает. В теле Елизаветы для него уже давно не было тайн, что немудрено… А тут такое наваждение нашло, что и себя не помнил, как будто каким-то любовным эликсиром опоили. А может быть, в действительности опоили, — Савелий внимательно посмотрел на Елизавету, — бабы ведь горазды на такие проказы!
— Нет! — жестко проговорил Савелий. — Это потому, что я брезгливый!
— Фи! Какой ты противный, — фыркнула Елизавета, прикрыв бедра. — Тогда почему же ты не хочешь обвенчаться со мной?
Ах, вот оно в чем дело! Оказывается, барышня захотела обыкновенного бабьего счастья. Что ж, так оно и складывается, и, надо признать, довольно часто. На душе у Савелия полегчало, как будто он разгадал какую-то невероятно трудную загадку. Значит, все-таки он был прав!
Савелий улыбнулся:
— Ты этого хочешь?
— Немного.
— А как же благословение твоего папеньки? Ты мне говорила, что он у тебя очень строгих нравов. Да и маменька тоже крута!
Лиза слегка нахмурилась.
— Я получила от них письмо… Они не будут против.
— Значит, признали? Что ж, я польщен. Хорошо… Как только приедем в Москву, обязательно обвенчаемся!
— Ты это серьезно? — восторженно воскликнула Елизавета.
— Неужели ты думаешь, что я похож на человека, который способен заманить бедную девушку в Париж и бросить ее там? Куда же вам после этого идти, мадам? К «бомбистам»? А может быть, на улицу красных фонарей? Женюсь! Непременно женюсь!
— Какой же ты все-таки противный! — загорелись счастьем глаза Лизы.
Пакет лежал на краю стола. Обыкновенный, из темно-желтой оберточной бумаги, такие выдают на почте — совершенно неприметный и безо всяких надписей на лицевой стороне.
Стараясь не показать охватившего его волнения, Савелий надорвал край конверта и вытряхнул из него несколько листков с текстом, напечатанным на машинке. Еще на стол выскользнуло несколько газетных вырезок. Подняв одну из них, Родионов всмотрелся в фотографии и едва не вскрикнул от удивления. Теперь он начинал кое-что понимать. Странно, что эта догадка не посетила его прежде. Аккуратно сложив бумаги, он вложил их обратно в конверт, немного подумав, решил взять его с собой, сунув его в карман сюртука.