Король Терний

— Может, хватит?

— Нет, не хватит.

— Тоже знаешь эту песню?

— Что?

— Ничего. Проехали. Я уезжаю из Города.

— Но ты ведь еще вернешься. По глазам вижу.

— Не на начало следующей секции.

— Ничего страшного. Это твоя судьба. Ты все равно будешь обучаться у меня. Ты не можешь этого изменить. Можешь отсрочить, но тебе же хуже. Пропустишь эту секцию, придется ждать начало следующей. Тебе так хочется подождать десять лет?

Я лишь усмехнулась.

— Я не буду обучаться магии. Ни у тебя, ни у кого-либо другого. А теперь действительно прощай. Мне пора на поезд.

— Хорошо. Имей в виду, я жду тебя. Так что не задерживайся.

Я тогда подумала, что он меня не понял. Но он все прекрасно понимал, много лучше меня.

Вернувшись домой, я продолжила работать на своей старой работе. Год выдался трудным, неожиданно для всех наступил кризис. Я попала под сокращение и потеряла прежний источник дохода. Много меняла работы, чтобы банально купить себе еды и накопить на билет на поезд до Старого Города. Я обещала Робин приехать, и я выполнила свое обещание.

— Уже поздно… Может, останешься на ночь у нас?

Мы стояли в прихожей дома ее учителя. За окном уже давно стемнело, но мне было все равно.

— Да не, не хочу вас беспокоить. Спасибо. Я наверняка не впишусь в ваше расписание, и…

— Это нестрашно, — заверила меня Робин.

— И все же, нет, — я улыбнулась ей. — Все-таки эту ночь я проведу в отеле.

Попрощавшись, как мне казалось, в последний раз в жизни, выйдя на улицу и полностью погрузившись в остывший вечерний воздух, я пошла вверх по улице. Фонари освещали мне путь своим ржавым светом, и на душе у меня было невероятно тепло. Наконец-то у Робин все идет как надо.

Капля воды упала мне на руку. Вторая — на щеку. Их падало все больше и больше, пока дождь не перешел в мощный ливень. Я сидела под козырьком, на ступеньках крыльца первого попавшегося дома, уткнувшись лицом в коленки, и пряталась от падающего с неба водного потока. В шуме воды я не смогла различить приближающийся звук шагов.

— Я же говорил, — раздался знакомый голос, и я вздрогнула, но голову не подняла.

— Ты что, все еще хочешь обучать меня?..

— Да. Для тех, кто веками живет в этом мире, один год — секунда.

— Тогда через твою минуту я уже как пять секунд буду мертва.

— Не будешь, если начнешь у меня учиться.

Я подняла голову и взглянула на него. Он вновь был в черном. И стоял он под большим зонтом с загнутой на конце деревянной ручкой.

— Следующая секция через девять лет.

— Уверен, для тебя я могу сделать исключение.

— Тебе не понравится меня обучать, — я скривила рот в подобии улыбки.

— Это уже мне решать, — он подал мне свободную от зонта руку, и я, недолго думая, взялась за нее.

Я подскочила в кровати от неожиданно раздавшегося сигнала. Вчера я завела будильник на телефоне, чтобы случай с опозданием на завтрак не повторился вновь. Потянувшись, я выбралась из-под теплого одеяла и Ры. Последняя только перевернулась на другой бок и продолжила спать. Собрав в охапку вещи, я удалилась в ванную. Огромный плюс квартиры учителя — личные ванные. Для каждой спальни, а их здесь было три, была предусмотрена своя ванная комната. Для меня, любившей пропадать там на час, это стало лучшей новостью месяц назад. Наведя марафет, я вернулась в спальню и заметила появившуюся стопку бумаг на столе. Это таким образом подоспело мое наказание за то, что проспала. Сверху на стопке лежала бумажка с заклинанием для очистки памяти от конкретных воспоминаний. Я запихнула ее в карман и ушла в кухню, где учитель, впрочем, как и всегда, читал газету, ожидая меня.

— Листы видела?

— Да. Но в комнату мою заходить нельзя. Это грубо и неприлично.

— Вот еще, кто мне будет нотации о поведении читать…

— Вот именно! Тебе уже я — я! — нотации читаю. Докатился ты, в общем.

Он тяжело вздохнул.

— Ешь.

— Да ем я, ем…

— Молча ешь.

— Я молча ем…

Он отложил газету, поднялся и навис надо мной, упершись одной рукой в столешницу.

— Давай. Я жду.

— Ты ужасен…

— Что-что?

Я, молча пережевывая пищу, подняла на него прищуренные глаза. Он слегка улыбнулся.

— У меня дела в Совете, так что придется тебе и сегодня побыть одной, — учитель прошел в коридор. — Не забудь стереть той девице память.

Да, такое вряд ли можно забыть. Все-таки, я ей эту память, так сказать, и создала.

Мастер обулся и вышел за дверь. А я доедала завтрак. Молча.

Спустившись на первый этаж, я прочесала весь офис вдоль и поперек, но Джулии там не было. Когда же я спросила у ее коллег, где она, мне ответили, что сегодня утром она уволилась, а почему именно — не сказала. Она лишь упомянула, что собирается покинуть Старый Город навсегда. Это, конечно, было подозрительно, даже очень, но поделать с этим я ничего не могла. Тем лучше. Для всех нас.

* * *

Учитель вернулся ровно в три часа, объяснив это тем, что остальные мастера справятся и без него, а я без него не справлюсь. И вообще, у меня там метла без дела простаивает. Хотя мне казалось, что остальные просто решили сплавить его куда подальше. Все же Поднесение — праздник счастья и веселья, а учитель совершенно не умел веселиться. В этом плане учитель с улицы Хмеля им был полезнее, что, несомненно, ущемляло чувство собственной важности моего учителя. Именно поэтому я не стала задавать дополнительные уточняющие вопросы: его гневная тирада длилась бы часа два, не меньше. А потом он причитал бы, что мы только потеряли время, которое могли бы потратить с пользой. Пришлось есть свой обед молча.

— Ты готова?

— К чему?

— К полету. На метле. На улице впервые за долгое время светит солнце.

— А, ну да, ну да… Я сейчас, — я поднялась из-за стола и двинулась к себе в комнату.

Поменяв юбку на брюки и захватив из спальни метлу, я вышла в коридор, где меня уже ждал со своей тростью готовый выходить учитель.

— Мы в парк? — спросила я его, надевая туфли.

— Нет, это ни к чему.

— Ну, на ветки приземляться мягче, есть шанс выжить, — он укоризненно глянул на меня. — Ладно. Поверю на слово.

Мы вышли на залитую солнечным светом улицу. Лучи отражались от камней брусчатой дороги и слепили глаза.

— Для начала, подними в воздух метлу. Только не руками, пожалуйста.

Я послушалась, и метла зависла в воздухе на уровне пояса.

— Так, что теперь?

— Теперь садись.

— Но она же упадет. Я же удерживаю ее над землей.

— Садись.

Я сначала неуверенно облокотилась на парящую метлу, а затем села. Мои ноги болтались в сантиметрах пятнадцати над землей. Я не упала.