Королева фей (фрагмент)

Арахна тьму подёргивала тканью,

И копоть сумраку была привычной данью.

29 Пол, кровля, стены были золотыми,

Но их покрыл давнишний, тусклый прах

Слоями непроглядными густыми;

Цвет золота блистательный зачах,

Нуждаясь в ярких солнечных лучах;

Неверный свет подавлен тьмой ночною,

Которая царит в иных мирах,

Где жизнь ущербной светится луною:

Не различишь её за мглистой пеленою.

30 Железные стояли сундуки

У непоколебимых стен вертепа,

А взламывать их было не с руки:

Подогнана надёжно к скрепе скрепа;

Охрана неусыпная свирепа

И преданно служить привыкла злу;

Не отличался мрачный грот от склепа:

Виднелись черепа в любом углу,

Скелеты смрадные валялись на полу.

31 А рыцарь молча шёл, и потайная

Дверь в гроте отворилась перед ним,

И он вошёл, пока ещё не зная,

Какой там клад невиданный храним;

С казною королевской несравним

Был этот клад; судьба не поскупилась,

И, демонам доступное одним,

Богатство под землёй совокупилось

С богатством, и во тьме, несметное, скопилось.

32 И был там неусыпный вечный страж,

Неумолимый дух ночного бденья,

Оберегавший от корыстных краж

Свои неисчислимые владенья,

Не знающий другого побужденья,

Сказал Маммон: "Мой дар попробуй взвесь!

Ты завладеешь миром наслажденья,

Его получишь безвозмездно весь;

Все радости земли перед тобою здесь!"

33 Ответил рыцарь: "Слушай, как ни странно,

Я твоего богатства не хочу.

Мне золото нисколько не желанно!

Оно подчас подобно палачу.

Я слишком предан моему мечу,

Которым вражий замысел разрушен.

Зачем уподобляться богачу,

Когда к богатству сам я равнодушен?

Пусть лучше будет мне богач всегда послушен".

34 Бес обнажил корявые клыки,

Напрягся в ожиданье безобразном;

От рыцаря остались бы клочки,

Будь рыцарь совращён таким соблазном,

Забился бы в капкане безотказном

Он, как в когтях железных голубок;

Спаси Господь глупца в томленье праздном!

Пусть рыцарь искушенье превозмог,

Маммон рассчитывал и в нём найти порок.

35 И рыцаря в другое помещенье

Повёл Маммон, и пришлого туда

Впустили, несмотря на запрещенье;

Пусть на сковороде сковорода

В аду; пылали, требуя труда,

Там сто печей, которыми лукавый

Заведует; бесовская орда

Обслуживала их не для забавы:

Там драгоценные изготовляли сплавы.

36 Усердствовал один, как и другой;

Огонь в печах мехами раздували,

Жар загребали ржавой кочергой,

Остыть печам железным не давали,

Водой студёной печи поливали;

(Вулкан для бесов - друг и доброхот).

Отходы убирать не забывали,

И черпаки пускали дружно в ход;

Трудились дьяволы и проливали пот.

37 Как только двери настежь растворились,

Явились вдруг доспехи, щит и меч,

И сразу бесы в невидаль вперились,

Подобных до сих пор не зная встреч,

Но каждая горела всё же печь

Средь вспышек ослепительных и треска;

От бесов рыцарь был не прочь утечь,

Но стыд мешал ему, переча резко,

А князь бесовский говорил при этом веско:

38 "Сын духов, смертным взором посмотри!

Не видели людишки остальные

Моей сокровищницы изнутри.

Сюда не вхожи зрители дурные.

Ты спрашивал, откуда все земные

Богатства; здесь единственный исток

Их всех; поддельны ценности иные;

Бери же всё, кому добро не впрок?

Не будь же, рыцарь, к самому себе жесток!"

39 "Бог денег, - молвил рыцарь, - пусть богатства

Земные все тебе принадлежат,

Искать сокровищ лишних - святотатство;

Поверь, Маммон: я без тебя богат,

И следовать своей дорогой рад;

Пускай другие алчут беззаконно

И ненадёжным благом дорожат".

Зло всё же в духе злом неугомонно,

И рыцаря повёл он дальше непреклонно.

40 Он рыцаря повёл через проход,

От бесов лютых якобы спасая;

У золотых сверкающих ворот

Стоял палач, в плечах сажень косая;

Стоял он, вызов Господу бросая;

Святыня стража дьявольского злит.

Он, палицей железной потрясая,

Как будто сам из золота отлит,

Неосторожному пришельцу смерть сулит.

41 А прозывался мрачный страж "Презренье",

Он был высок и грозно горделив;

В его глазах угрюмое горенье

Осталось, жизнь и смерть испепелив;

Высокомерен и несправедлив,

Он был сродни не людям, а титанам;

В кровопролитии нетерпелив,

Он смертных обрекал смертельным ранам

И среди бесов был воинственным тираном.

42 Увидел, как оружие блестит,

И палицей железной замахнулся;

Хоть супостат ужасен был на вид,

Герой и перед ним не содрогнулся,

А поднял меч и смело в бой рванулся;

Маммон, однако, дал ему понять,

Что на неуязвимого наткнулся

Отважнейший. Зачем себя ронять?

Сталь не берёт врага, и не на что пенять.

43 Маммон посторониться супостату

Отчётливо и властно приказал,

Они вошли в роскошную палату,

Подобен храму был просторный зал,

Куда входить незваный не дерзал;

Там золотые высились колонны;

Тем, кто на власть и славу притязал,