Королева френдзоны

– Федор меня пугает, – призналась она. – Я не знаю, что с ним делать. Он полон разных сюрпризов.

– Пока сюрпризы были только приятные.

– Он себе на уме. Он непредсказуем. А значит, со временем будут и неприятные сюрпризы. По-моему, он всегда будет поступать по-своему. И я не думаю, что у него в отношении меня серьезные намерения. Так, провести время… Не хочу.

– Ты сама не знаешь чего хочешь! – рассердилась Диана, залпом допила чай и вытерла рукой губы.

– Знаю, – тихо ответила Тина. – Хочу, чтобы в моей жизни было все просто и понятно. Если в ней появится мужчина, то пусть такой, с которым я буду делить все-все. Мысли, радости и проблемы… О котором я смогу заботиться, и он будет мне за это благодарен. Но будет любить меня не только потому, что я делаю его жизнь уютной. Он будет любить меня самозабвенно. И мы будем не только любовниками, но и друзьями. Я хочу спокойной романтики. А вот этих взрывов, искр… пожалуй, не надо. Взрывы оставляют после себя угли, пепел и разрушения.

– Это самая наивная чушь, которую я когда-либо слышала, – сказала Диана с глубоким сочувствием и погладила Тинину руку. – Я поняла. Ты по-прежнему хочешь Глеба в спутники жизни. Старого, изведанного вдоль и поперек друга.

– Глеб отпадает. Я долгие годы надеялась, что у нас в один прекрасный день все сложится по-другому, но теперь… перестала надеяться. Мне жаль нашей многолетней дружбы, но, наверное, ей вот-вот придет конец… – Тина вздохнула. – Я не буду больше терзать себя несбывшимися надеждами.

– Ну, раз не хочешь Глеба, то хочешь другого удобного мужчину. Который не заставит тебя злиться и выходить из своей раковины. Но это все не то. В любовь надо бросаться с головой, ничего не просчитывая. Разрешать себе безумства и глупости. Верить, что ты достойна быть любимой, даже если не печешь пироги!

Тина нахмурилась и упрямо помотала головой. Конечно, иногда она думала о том, каково это – бросаться в омут с головой, ходить по краю, затевать опасные эксперименты, не зная, каков будет результат. И просыпалась в ней тоска по этим неизведанным ощущениям. Да нет же, хотелось все же безумной романтики! Но...

– Диана, мне скоро тридцать. По-моему, поздновато пускаться в безумства и экспериментировать. Мне нужна удобная вторая половинка.

– Вот именно, скоро тридцать. Пора понять, что не бывает никаких вторых половинок. Федор, по-моему, не самый плохой вариант.

– Опять выращивать отношения из легкой симпатии? – Тина поморщилась. – Это я уже проходила. В случае с Федором у меня даже симпатии особой нет. Есть так… любопытство и физиологический интерес.

– Уже неплохо. Менять жизненные приоритеты никогда не поздно. Мы уже двинулись в верном направлении и не должны с него сворачивать.

Диана скинула одеяло и хлопнула по голым коленкам.

– Честно говоря, утро после пьянки – не самое лучшее время для откровений. Есть хочу!

– Сейчас напеку сырников!

– Нет уж! Собирайся и пойдем завтракать в кафе, как избалованные дамочки. А потом отнесем в мастерскую твои туфли. Или сдадим их обратно в магазин.

– А нет туфель, – улыбнулась Тина. – Я сегодня обнаружила что Федор их забрал с собой. Наверное, хочет приколотить каблук.

– Видишь, какой полезный в хозяйстве мужчина! – рассмеялась Диана. – И жнец, и швец, и по туфлям спец.

24

За воскресенье Глеб позвонил ей два раза. В первый раз, верная своему решению, Тина на звонок не ответила. Во второй раз все же не выдержала, нажала кнопку, но услышав: «Тина, я хочу у тебя спросить насчет Ули...», быстро ответила, что сидит в кресле у косметолога и разговаривать не может.

А вот Федор не позвонил. И это ее отчего-то задело. Хотя не должно было задеть. С чего вообще он будет ей звонить? Отчитаться, как идет ремонт каблука? Пригласить на свидание? Она бы все равно отказалась. Так что нечего о нем думать. Все равно скоро увидятся.

В понедельник Глеб несколько раз заглядывал в кабинет Тины, но увидев, что она не одна, говорил что-нибудь веселое и малозначащее и убегал.

Настиг он ее уже вечером, в коридоре, когда Тина сражалась с принтером.

Принтер прятался в самом дальнем конце коридора и использовался редко, только когда у сотрудников ломалась техника в кабинете и было лень идти за распечатками далеко. Принтер был допотопный и обладал на редкость мерзким характером.

Тина считала, что в его внутренностях живет злобный офисный лепрекон, главная цель которого – делать пакости людям.

Вот и в этот раз выдал лист, сплошь покрытый абракадаброй со множеством звездочек и прочих символов, которыми маскируют нецензурные выражения. Наверное, так принтер показывал свое отношение к Тине и жизни в целом.

Затем он затянул в себя полпачки листов и подавился.

Тина шепотом ответила принтеру в его же духе и начала вытаскивать зажеванную бумагу. К местному сервис-инженеру она решила пойти в последнюю очередь. Он был крайне неприятный и заносчивый тип. Редко мыл волосы, ковырял спичкой в зубах и требовал, чтобы перед ним лебезили. Не исключено, что обитающий в принтере лепрекон был его фамильяром.

Тина открыла крышку, осторожно пошерудила в механизме пальцами, перемазалась краской, еще раз выругалась от души.

В этот момент ее обхватили сзади за плечи, дружески тряхнули и оттеснили в сторону.

– Опять с техникой воюешь! – сказал Глеб. – Ну, кто кого?

– Пока он меня кладет на обе лопатки, – призналась Тина.

– Давай, помогу, – Глеб закатал рукава. – Что ж ты сразу не позвонила, как всегда? Смотри, испачкалась вся…

Тина отошла в сторону, чтобы не мешать.

Когда Глеба не было в ее поле зрения, не думать о нем было легко. Но стоило ему появиться, как она немедленно впала в привычную меланхолию.

Она смотрела на модную щетину на его щеках, на короткие волосы на затылке, и тихонько вздыхала.

Глеб всегда такой – дружелюбный, услужливый, – и не только с Тиной. В школе, в университете, в офисе все девушки считали его славным парнем, с которым приятно шутить и флиртовать. Ну и влюблялись, как же без этого. Однако немногим удавалось добиться взаимности.

Долгие годы Тина даже гордилась своим статусом «кореша». Глеб ведь и правда считал ее близким другом и открывался перед ней больше, чем даже перед сердечными подружками. Ему с ней спокойно и легко… А она, дурочка такая, взяла и начала мечтать о большем.

И вроде все сейчас в порядке, у каждого своя жизнь, и получается разговаривать как обычно, но сердце все равно щемит.

Глеб в два счета укротил принтер, вытер руки влажной салфеткой, и спросил:

– Вы нормально в субботу домой добрались? Ты ничего не рассказала... занята все время, дела у тебя какие-то!