Королева Клинков

Чем больше он об этом думал, тем больше ему нравилась эта затея. Теперь, когда на нем был боевой скафандр, у него просто руки чесались задать трепку зергам. Чтобы твари кровью расплатились за всех рейдеров, которых он потерял в пещерах, не говоря уж о кораблях. И, кажется, ему представлялась отличная возможность. Он сможет сорвать накопившуюся злость, показать зергам, что люди тоже могут постоять за себя и, одновременно с этим наладить отношения с протоссами.

Это был хороший план.

Но, как и большинство хороших планов, при контакте с противником он рассыпался как карточный домик.

В данном случае, именно в противнике и оказалась загвоздка.

Джим выбрался из очередного ущелья и увидел, что протосский отряд не двигается. Воины пересекали широкое плато, и вдруг остановились примерно на середине пути. Через мгновение Рейнор увидел и их противников.

И это не были зерги.

«Приветствую, Тассадар, верховный тамплиер и Вершитель протоссов», — воззвал Зератул. Лидер темных тамплиеров находился у дальнего края плато, преградив дорогу светлым. Остальные темные стояли за спиной предводителя, образуя полукруг.

Рейнор отметил, что ментальный голос странного протосса был также сух, как и раньше, но на этот раз ему не хватало большей части силы, что проявилась в нем, когда Зератул разговаривал с Керриган.

«Ну, по крайней мере, в голове хоть не звенит», — подумал Джим, выискивая глазами подходящую точку для наблюдения.

Найдя подходящее место близ вершины окаймляющего плато хребта, он пополз туда, не выпуская при этом из виду протоссов.

«Темный тамплиер», — сказал Тассадар, делая несколько шагов навстречу Зератулу.

Джим подумал, что голос и этого протосса прозвучал как-то странно.

Неужели это отвращение?

Он видел, как Тассадар разговаривал с Керриган или зергами. Тон того голоса был другим. Тогда в нем звучала ненависть. Этот же казался не столько яростным, сколько…

Горьким?

«Я почувствовал ваше присутствие», — выдержав паузу, закончил Тассадар. Тем временем зилоты позади него беззвучно выстроились в боевой порядок. Рейнор отметил, что их построение полностью совпадает с построением темных тамплиеров. В голове мужчины промелькнула мысль — было ли это преднамеренным?

«Я — Зератул, Прелат темных тамплиеров», — представился незваный гость.

Точно также, насколько помнил Джим, лидер темных представился Заззу. Но сейчас, эти же самые слова звучали совершенно иначе! В тот раз в них ощущалась сила, достаточная для того, чтобы представиться заклятым врагам — бросить им в лицо свое имя и ранг. Теперь же слова Зератула звучали мягче, почти апологетически. Если бы протоссы были людьми, Джим бы решил, что Зератул смущен, но в то же время гордится своей принадлежностью к темным.

«Я знаю, кто вы такие», — ответил Тассадар, и его отвращение было почти осязаемым. — «Вы — еретики, изгнанные собственным народом. Вас предали анафеме».

Воины за его спиной напряглись, готовые в любой момент рвануться в бой. Запястья некоторых зилотов засветились, предвещая активацию энергетических клинков.

Зератул поднял руки и выставил ладонями вперед, в жесте мира, совсем как при встрече с Заззом. Но кое в чем отличие все же было. Джим присутствовал при разговоре Прелата с Заззом, и знал, что в тот раз подобный жест был просто уловкой, чтобы заполучить возможность успешно провести атаку.

Сейчас призыв к миру выглядел искренним.

«Я не хочу сражаться с тобой, брат мой», — слова Зератула пронеслись через все плато, и Тассадар вздрогнул, ошеломленный. — «Хоть ты меня и презираешь, но у нас нет поводов для ссоры. Здесь мы союзники, в этом мире, в этой битве. Цели у нас одни и те же. Неужели ты этого не видишь?»

«Я вижу лишь другого врага», — проворчал в ответ Тассадар. Руки верховного тамплиера сжимались в кулаки. — «Того, кто бросил тень на заветы тамплиеров и запятнал нашу честь.

Тассадар вскинул вверх кулак. Его глаза сверкнули ярко-голубой вспышкой, отчетливо различимой даже при дневном свете.

«Защищайтесь!»

И светлые тамплиеры устремились в атаку.

Это был необычный бой. Джиму было уже не впервой наблюдать, как сражаются протоссы, причем с такой же дистанции. Он видел, как Тассадар со своими зилотами сражался против Керриган и ее стаи, видел и аналогичную стычку отряда Зератула. И оба раза Джим остался под впечатлением от скорости протоссов, их силы и мастерства. Протоссы были воинами — либо прирожденными, либо великолепно обученными. Так или иначе, их искусство войны вызывало восхищение.

Следить за тем, как сражаются протоссы и зерги, было примерно тем же, что наблюдать бой искусного фехтовальщика против разбушевавшейся толпы — фехтовальщик перемещался плавно, изящно и его лезвие разило врага с неизменной точностью, в то время как толпа вокруг бесчинствовала в своем безумии, используя лишь грубую силу и огромное количество.

Но на этот раз фехтовальщик столкнулся с другим фехтовальщиком.

Или, точнее, две группы фехтовальщиков схлестнулись друг с другом.

Зрелище было удивительным. Джим не сомневался, что выпустил из виду большую его часть, потому как протоссы двигались слишком быстро, для того чтобы он смог уследить за ними.

Воин-зилот устремился к противнику в стремительном пируэте смертоносного танца, выбросив вперед активированный клинок. С треском и искрами лезвие из энергии вспороло воздух, сжигая дотла частицы пепла и золы. Темный тамплиер увернулся от укола и совершил встречный выпад — выпустив сверкающее лезвие, его рука мягко взмыла вверх, и две энергии соприкоснулись. Синее сияние столкнулось с зеленым, образуя новый источник мощного, но неровного свечения, — то вспыхивая до рези в глазах, то рассыпаясь многочисленными бликами и тенями.

Бойцы кружились вокруг друг друга, отступали назад, отпрыгивали — но лишь для того, чтобы вновь броситься вперед и нанести новый удар. Рейнор ни разу не увидел, чтобы какой-нибудь из клинков коснулся плоти. Каждый удар встречался контрударом, каждый выпад клинка блокировался другим клинком. Этот бой нельзя было назвать убийством, его нельзя было назвать даже кровопролитием — это был танец, зрелище, демонстрация умений, талантов и искусства.

Это было прекрасно. Для кого-то вроде Рейнора, кто вырос в мире жестоких реалий и грубых технологий, это был краткий взгляд на иную жизнь.